Инверсии удаленности

В исследовании приняло участие 30 человек (15 мужчин и 15 женщин) в возрасте от 28 до 42 лет, имеющих высшее или неоконченное высшее образование. С каждым из них был проведен тройной каузометрический опрос, процедура которого описана в предыдущей главе. Параллельно с опросом предлагалось выполнить ряд дополнительных заданий, связанных с диагностикой переживаний времени. Сразу же после формирования списка событий опрашиваемого просили оценить их удаленность.

Инструкция: «Оцените, пожалуйста, степень удаленности каждого из названных Вами событий. Воспользуйтесь для этого следующей системой оценок:

—5 — очень давно	+5 — очень нескоро
—4 — давно	+4 — нескоро
—3 — не очень давно	+3 — не очень скоро
—2 — недавно	+2 — скоро
—1 — совсем недавно	+1 — очень скоро
0 — сейчас, теперь.

Выберите ту, которая в данный момент кажется Вам наиболее подходящей для оценки удаленности того или иного события. Ориентируйтесь при этом именно на свое субъективное чувство удаленности, а не на реальное время осуществления данного события. Выбрав наиболее подходящее слово, запишите его цифровое обозначение на карточке рядом с событием. Оценив удаленность данного события, переверните карточку и отложите ее в сторону. Не пытайтесь сравнивать оценки разных событий, нас интересует то, каким Вам кажется именно данное событие без его сопоставления с остальными».

После того, как удаленность всех событий была оценена, опрашиваемый оценивал их эмоциональную привлекательность по шкале: + 2— очень приятное событие, +1 — приятное, 0 — безразличное, —1 — неприятное, —2 — очень неприятное. Это задание, кроме своей основной функции, выполняло роль буфера между предшествующими ему оценками удаленности и последующей датировкой событий. К тому времени, когда опрашиваемый приступал к датировке событий, он уже нередко забывал первоначальный смысл оценок удаленности, так как информация, о ней и о привлекательности событий записывалась рядом и в сходной форме. Кроме того, чтобы датировка не зависела от оценок удаленности, в инструкции к датировке специально указывалось, что надо давать максимально точную оценку.

Таким образом, от каждого человека было получено по две временных оценки на каждое из 15 событий. Первая оценка соответствовала удаленности, вторая — хронологической дате события. В соответствии с этими оценками события были упорядочены по их психологической и хронологической удаленности от момента проведения эксперимента в прошлое и будущее. Анализ обеих форм удаленности в каждой паре событий показал, что они часто не совпадали друг с другом. Событие, которое произошло раньше другого, далеко не всегда оценивалось как более отдаленное от данного момента, чем второе событие. Аналогичная картина наблюдалась и в оценках будущего.

Общая картина распределения частоты инверсий по всей выборке опрошенных представлена в табл. 8. Как видим, инверсии удаленности — случай нередкий. В большем или меньшем количестве они были обнаружены у каждого человека, а во всей выборке — в 14 % случаев (257 инверсий из 1780 возможных; 101 инверсия у мужчин, 156 — у женщин; 170 — в оценках событий прошлого, 87— будущего).

Таблица 8. Распределение индивидуальных показателей «частота возникновения инверсии»

Частота возникновения инверсии, %	Количество респондентов
1—5
6—10
11—15
16—20
21—25
26—30
31—35
36—40
… …
Итого

Частота возникновения инверсий является простой и удобной мерой для диагностики степени зависимости оценок удаленности от хронологического времени. Чем меньше инверсий, тем более зависим человек в своих оценках от реальной хронологии, чем больше инверсий, тем более он «оторван» от нее. По числу инверсий можно судить, следовательно, какая функция временной лексики является у данного человека ведущей — функция ориентировки в хронологическом времени или в психологическом. Проиллюстрируем сказанное тем, как относятся к возможности контроля психологического времени люди, у которых ведущей является та или иная функция временной лексики. Приведенные ниже описания составлены на основании анализа ответов, полученных в интервью «Часы» от двух полярных групп опрошенных. Первая группа состоит из шести человек, число инверсий у каждого из которых ничтожно мала (2—3 %) и не превышает вероятности случайной инверсии в том случае, если бы в своих оценках опрашиваемый ориентировался лишь на хронологическую удаленность событий. Во вторую группу входят пять человек, у каждого из которых инверсии наблюдаются более чем в 20 % случаев.

Отношение к «психологическим часам» у представителей первой группы можно охарактеризовать как внешнее, «наивно–вещное» с оттенком любопытства или искренней заинтересованности. Эти часы воспринимаются как некая осязаемая вещь, которую, по словам самих респондентов, можно «приобрести в зависимости от цены», «носить на руке» или «поставить в шкаф», «забросить куда‑нибудь подальше» или вовсе «выбросить». Вещь эта является внешней по отношению к самой личности, она дополняет возможности человека, давая ему иногда полезную, иногда вредную или бесполезную, но всегда новую информацию о самом себе.

Отношение к «психологическим часам» во второй группе принципиально иное. Они воспринимаются как извлеченные изнутри самого человека. «Они есть во мне» — наиболее выразительная формулировка подобного отношения, содержащаяся в ответе одного из респондентов. Поэтому приобретение «внешних часов» не дает принципиально новой информации, а лишь подтверждает («сам знаю») или корректирует показания внутренних психологических часов. Воображаемые внешние часы видятся не столько диковинной вещью, сколько объективированным «Я», а поскольку такая объективация не всегда желательна, от нее можно отказаться, дабы сохранить внутренний комфорт.

Приведенные описания вещного и объективированного отношения к психологическим часам, характерные для лиц с низкой и высокой частотой возникновения инверсий удаленности, показывают, что необходимым условием инвертированных оценок является преобладание у человека внутренней ориентации на психологическое, а не хронологическое время^[18]. Такая ориентация и обусловливает использование лексической шкалы удаленности в роли средства ориентации в психологическом времени. Выясним теперь, в какой мере имеющиеся инверсии могут быть объяснены различиями в реализованности и потенциальности оцениваемых событий.

С этой целью были проанализированы все 257 обнаруженных инверсий. В каждом случае вычислялись и сравнивались реализованность (прошлых) или потенциальность (будущих) событий, находящихся в инвертированных отношениях друг с другом. Первоначальные результаты показали, что лишь 131 инверсия (51 %) хорошо объяснялась с точки зрения проверяемой гипотезы, т. е. из двух инвертированных событий более удаленное в психологическое прошлое (будущее) оказывалось и более реализованным (потенциальным).

Отрицательный результат иногда более продуктивен, чем положительный. Он стимулирует поиски и в конечном счете приводит к неожиданным находкам. Это и произошло в данном случае после анализа инверсий отдельно у мужчин и у женщин. Оказалось, что исходная гипотеза имеет преимущественно «мужской» характер, позволяя объяснить 59 % инверсий у мужчин и лишь 46 % У женщин (различия значимы при р<0,05). Хотя разница в 13 % не особенно велика, она заставила нас более внимательно отнестись к анализу индивидуальных различий и, временно отступив от норм выборочного исследования, отдать предпочтение исследованию типа N = 1 [Dukes, 1965]. Мы выделим теперь несколько «чистых случаев», на примере которых покажем действие качественно различных механизмов формирования оценок психологической удаленности.

В качестве таких «чистых случаев» будут рассмотрены индивидуальные оценки удаленности, полученные от двух участников исследования — наиболее ярких представителей группы лиц, у которых преобладала ориентация на психологическое время. Условимся в дальнейшем называть их Константин и Людмила. Константин дал наибольшее число инверсий среди мужчин (23), Людмила — среди женщин (25). Оба они приблизительно одного возраста (42 и 41 год); имеют широкий круг разнообразных интересов, выходящих далеко за пределы их основной (педагогической) работы. Анализ полученных ответов мы начнем с оценок Константина, ибо они хорошо объясняются исходной «мужской» гипотезой.

Инверсии у Константина. В числе 15 наиболее важных событий своей жизни Константин назвал 11 событий прошлого и 4 — будущего, оценив удаленность и указав дату каждого из них следующим образом:

Хронологический номер события	Удаленность	Дата
	—3 Не очень давно
	—3 Не очень давно
	—2 Недавно
	—1 Совсем недавно
	—4 Давно
	—3 Не очень давно
	—2 Недавно
	—1 Совсем недавно
	—3 Не очень давно
	—2 Недавно	1972.III
	—4 Давно	1972.VI
	+1 Очень скоро
	+2 Скоро
	+5 Очень нескоро
	+4 Нескоро

Сопоставление оценок удаленности с хронологической удаленностью событий от даты опроса (1981.IV) обнаруживает инверсии в 23 парах событий: 1—5, 1—11, 2—5, 2—11, 3–5, 3–6, 3–9, 3—11, 4–5, 4–6, 4–7, 4–9, 4–Ю, 4–11, 6—11, 7–9, 7—11, 8–9, 8–10, 8–11, 9–11, 10–11, 14–15. В 22 парах оценки удаленности соответствуют хронологической удаленности событий, в 11 — оценки одинаковы. Таким образом, если не учитывать случаи одинаковых оценок, которые могли быть обусловлены недостаточной дифференцированностью лексической шкалы, то инверсии возникают даже чаще, чем совпадения с хронологией. Это свидетельствует о независимости психологической удаленности, особенно в прошлое, от хронологической удаленности событий. Наиболее выразительно это проявляется в оценках 4–го и 11–го событий. «Знакомство с книгами Фолкнера и Хемингуэя» (4) произошло в 1958 г. и оценивается «совсем недавним», а происшедшая полтора десятилетия спустя «встреча с океаном» (11) находится в «давно».

Таблица 9. Инверсии удаленности, показатели реализованности и потенциальности событий у Константина

№	Инвертированные пары событий	Оценки удаленности	Теоретически ожидаемая удаленность	Можно ли объяснить инверсию	I	II	I	II	I	II
п/п
	Прошлое	Прошлое	Реализованность
			—3	—4			Нет
			—3	—4			Да
			—3	—4			Нет
			—3	—4			Нет
			—2	—4			Да
			—2	—3			Да
			—2	—3			Да
			—2	—4			Да
			—1	—4			Да
			—1	—3			Да
			—1	—2			Да
			—1	—3			Да
			—1	—2			Да
			—1	—4			Да
			—3	—4			Да
			—2	—3			Нет
			—2	—4			Да
			—1	—3			Нет
			—1	—2			Да
			—1	—4			Да
			—3	—4			Да
			—2	—4			Да
	Будущее	Будущее	Потенциальность
			+4	+5			Нет
Количество объяснимых инверсий
Количество необъяснимых инверсий
Процент необъяснимых инверсий	74 %

Приведем показатели реализованности и потенциальности событий в каждой инвертированной паре, вычисленные на основе проведенного Константином причинного и целевого анализа межсобытийных отношений. Эти показатели в их сравнении с оценками удаленности представлены в табл. 9. Как видим, 17 из 23 инверсий полностью объясняются различиями в реализованности (потенциальности) событий. Возвращаясь к паре 4—11, можно обнаружить, что событийное поле «знакомства с книгами…» (4) реализовалось лишь на 50 %, в то время как у «встречи с океаном» (11) реализованность почти вдвое большая — 95 %. Поэтому еще чреватое будущими следствиями «знакомство» приближается к психологическому настоящему, а почти исчерпавшая себя «встреча» отдаляется в давнее прошлое. Что касается шести инверсий, оставшихся теоретически необъяснимыми, то было бы большой наивностью надеяться объяснить все инверсии, учитывая эмпирические ограничения и случайные факторы, которые могут оказать влияние на оценки удаленности.

Итак, приведенные данные позволяют сделать вывод о том, что в рассмотренном случае в основе инверсий удаленности лежат различия в реализованности и потенциальности событий, обусловленные особенностями субъективной структуры межсобытийных связей. Этот вывод полностью согласуется с гипотезой о природе отношений удаленности в психологическом времени.

Инверсии у Людмилы. Из 15 событий 13 Людмила указала в прошлом, 2 — в будущем. Оценки удаленности и даты событий были следующими:

Хронологический номер события	Удаленность	Дата
	—5 Очень давно
	—5 Очень давно
	—4 Давно
	—1 Совсем недавно
	—2 Недавно
	—4 Давно	1968.V
	—4 Давно	1968.VII
	—5 Очень давно
	—5 Очень давно
	—5 Очень давно
	—2 Недавно	1979.V
	—3 Не очень давно	1979.VI
	—1 Совсем недавно	1981.II
	+4 Очень нескоро
	+1 Очень скоро

У Людмилы больше инверсий, чем у кого‑либо из остальных опрошенных (25): 24 инверсии имеют место в прошлом, 1 — в будущем. Инвертированными оказались следующие пары событий: 3—8, 3—9, 3—10, 4—5, 4—6, 4—7, 4—8, 4—9, 4—10, 4—11, 4—12, 5—6, 5—7, 5—8, 5—9, 5— 10, 5—12, 6—8, 6—9, 6—10, 7—8, 7—9, 7—10, 11—12, 15— 14. Особенно много инверсий дало 4–е событие — «мое общение», происшедшее за 20 лет до опроса и тем не менее оцениваемое «совсем недавним». В отличие от Константина лишь треть имеющихся инверсий (8 из 25) может быть объяснена у Людмилы различиями в реализованности (потенциальности) событий — гипотезой, оказавшейся адекватной в предыдущем случае. Не станем утомлять читателя числами, показывающими сколь безуспешны были попытки объяснить особенности временных оценок женщин исходя из «мужской» гипотезы, а опишем механизмы, позволяющие понять собственные причины инверсий у Людмилы.