Петр Абеляр. История моих бедствий (1132-1136 годы)

.Итак, я удалился в уже известную мне пустынь в ок­руге Труа, где некие лица подарили мне участок земли. Там с согласия местного епископа я выстроил сначала из тростника и соломы молельню[212] во имя Святой Троицы. Проживая в уединении от людей вместе с одним клири­ком*, я поистине мог воспеть псалом Господу: «Вот бежав, я удалился и пребываю в пустыне». Узнав об этом, мои ученики начали отовсюду стекаться ко мне и, покидая города и замки, селиться в пустыне, вместо просторных домов — строить маленькие хижинки, вместо изысканных кушаний — питаться полевыми травами и сухим хлебом, вместо мягких постелей — устраивать себе ложе из сена и соломы, а вместо стало*, —делать земляные насыпи. Так что ты мог бы подумать, что они подражают древним философам...

Передают, что такой же образ жизни вели и сыны про­роческие, ученики Елисея. Сам Иероним[213] пишет о них, как о монахах того времени, и в своем сочинении «К мо­наху Рустику» между прочим говорит: «Сыны пророческие, о которых мы читаем в Ветхом завете, были подобны мо­нахам, строили себе хижины вблизи реки Иордана и, ос­тавив города и шумные скопления людей, питались ячмен­ной крупой и полевыми травами».

Так и мои ученики, построив себе хижины на берегу реки Ардюссона[214], казались скорее отшельниками, неже­ли школярами. Но чем больше прибывало их в эту мест­ность и чем суровей был образ жизни, который они вели, пока у меня учились, тем больше в глазах моих врагов это приносило мне славы, а им самим унижения. Они с го­речью видели, что все, предпринятое ими против меня, обратилось мне во благо. Итак, хотя, по выражению Иеронима, я удалился от городов, площадей, толпы и споров, все же, как говорит Квинтилиан[215], зависть отыскала меня даже в моем уединении. Мои недруги, молча жалуясь и вздыхая, говорили себе: «Вот за ним пошел це­лый свет, и мы не только не выиграли, преследуя его, но еще более увеличили его славу. Мы старались предать его имя забвению, а на деле лишь сделали его более гром­ким. Ведь вот школяры в городах имеют все необходимое, но пренебрегают городскими удобствами и стекаются в эту пустынную местность, приемля добровольно нищету».

В действительности же взять на себя в то время руко­водство школой меня вылудила главным образом невыно­симая бедность, так как копать землю я не имел сил, а просить милостыню — стыдился. Итак, я был должен, вместо того чтобы жить трудами рук своих, вновь заняться знакомым мне делом и обратиться к услугам своего язы­ка. Школяры же стали снабжать меня всем необходимым — пищей и одеждой, заботились об обработке полей и приняли на себя расходы по постройкам, чтобы никакие домашние заботы не отвлекали меня от учебных занятий. Так как наша молельня не могла вместить даже и малое количество учеников, они по необходимости расширили и значительно улучшили ее, построив из камня и дерева. Хотя она и была основана, а затем — освящена во имя Святой Троицы, но так как я бежал сюда в отчаянье, а здесь, по милости божественного утешения, вздохнул несколько свободнее, то в память об этой благодати я на­звал этот храм Параклетом[216].