Комплекс. Согласно К. Юнгу, предложившему этот термин, комплекс есть совокупность представлений, объединенных одним аффектом

Согласно К. Юнгу, предложившему этот термин, комплекс есть совокупность представлений, объединенных одним аффектом. Комплекс раскрывается внешнему исследователю (например, консультанту), как правило, через описание ситуаций, о которых вспоминает клиент. Чаще всего сначала вспоминаются более поздние ситуации, те, что имели место в жизни клиента сравнительно недавно. По мере естественного углубления разговора, открываются все более ранние ситуации, в которых клиенту случилось пережить подобные чувства и/или испытать похожие между собой трудности. В большинстве случаев можно восстановить самую раннюю (часто первую из психотравмирующих) ситуацию, относящуюся к глубокому детству.

Пользуясь современными терминами, ядро комплекса (его «аффект») составляет набор мотивов, относящихся к одной субъективной категории. Признаком объединения (выделения) их в одну категорию выступает сходство результатов оценки субъективной значимости событий. Следовательно, в основе комплекса лежит общая для всех ситуаций, в которых проявились вошедшие в комплекс мотивы, эмоциональная реакция. Она то и придает комплексу основную смысловую окраску, например, чувство собственной неполноценности, торжества над поверженным противником, опасения за свою безопасность, переживание глубокой тоски по близким отношениям и т.п.

Предметная отнесенность комплекса (круг жизненных событий и обстоятельств, с которым связаны составляющие ядро комплекса мотивы) задается через описание ситуаций из жизни данного человека («представления» в терминах К.Г. Юнга и З. Фрейда), в которых был актуализирован этот же набор мотивов. По своей смысловой структуре все ситуации, составляющие комплекс, схожи с прототипной ситуацией, на основе которой когда-то и возник данный комплекс. Для каждой принявшей участие в образовании комплекса ситуации человек способен дать ее событийное описание – что происходило, и в какой последовательности, кто именно и что именно делал и т.п. Хочется подчеркнуть, что значимые для данного человека ситуации (отраженные в содержании комплекса) представлены не столько в виде их внешнего описания, сколько в виде чувственного своего участия (погружения) в них и переживания характерных для этих ситуаций чувств.

Выше уже обсуждалась идея (см. 3.2.), что изучаемая нами реальность (личность) производна от межличностных (межсубъектных) отношений. Указание на эту особенность находим также в том, что ситуации, о которых рассказывают клиенты, выстроены по обычной схеме рассказа, в котором есть действующие лица, между ними разворачивается некоторое взаимодействие. Отсюда следует, что в комплексе находят свое отражение устремления (мотивы) не только самого человека, но и его партнеров – родителей, других взрослых, друзей и т.д. И уже в присвоенном виде (как результат идентификации) получают статус собственных устремлений данного человека. Поскольку же комплексов всегда много, то и «…психика отнюдь не единство, а противоречивая множественность комплексов» [ Юнг 1994, с. 269 ].

Вместе с тем, лишь один какой-то комплекс получает статус условно главного – того, который в наибольшей степени идентифицируется с лицом и именем. Такому комплексу К.Г. Юнг дал название «persona», или «маска». Подобно тому как мотивы «соревнуются» между собой за право определять поведение человека (или животного), так и объединения мотивов в виде комплексов стремятся занять место главного лица – стать выдающейся (суб)личностью (той, что выдается вперед, притягивает к себе основное социальное внимание). В той мере, в которой комплексу удается пробиться на арену (на «театральные подмостки» жизни), он по заведенной сознанием логике истолковывается человеком как собственное желание, как своя воля, как своя позиция. Происходит это даже в случае, если таких голосов несколько. Из наличия указанных закономерностей – стремления комплексов завладеть персоной и тенденции человека принимать наиболее выделяющийся голос за собственный – проистекает немалое количество личностных деформаций и сбоев. Среди них такие как эгоцентризм, деперсонализация, кризис самоидентичности и т.п.

В указанных закономерностях мы обнаруживаем и истоки дилеммы «быть или казаться», обсуждавшейся Э. Фроммом. Действительно, в той части, которая касается лица и имени, по своему происхождению личность очень близка понятиям «маска» и «личина». Об этом, в частности, говорит этимологическая реконструкция как английского слова «person», так и русского слова «личность» (см. 1.2.). В той же части, которая касается побуждений, их борьбы, объединения и т.п., по своей сущности личность близка понятиям «индивидуальность» и «душа». Эта двойственность как раз и порождает дилемму «быть или казаться». Если человек склонен ставить смысловое ударение на самореализации, утверждении своей индивидуальности, то он склоняется к полюсу «быть», порой, правда, ценой избыточного обособления от общества. Если же человек больше склонен беспокоиться о том, как к нему отнесутся окружающие его люди, то он склоняется к полюсу «казаться», часто ценой отказа от себя, или сомнений в своей идентичности.