Задание. Проанализируйте тексты юных и опытных журналистов, определите их жанр

Проанализируйте тексты юных и опытных журналистов, определите их жанр.

1. В школьной столовой приступил к работе новый шеф-повар.

2. В библиотеку поступила новая партия книг.

3.

— Мне хотелось бы знать, знаком ли ты с русскими пословицами. Приведи пример.

— «Много будешь знать - быстро состаришься».

4.

Дороги, дороги, дороги...

По рубчатой колее, оставленной гусеницами вездехода, я шел к геолого­разведчикам по болоту, тревожно ощущая под ногами зыбкий его покров. Первых рабочих доставляли в Костомукшу на вертолетах, и одной из главных забот стали дороги. Какого труда стоило проложить их здесь, где далеко не всюду может пройти даже вездеход!

Бульдозерист Дмитрий Антипов приехал в числе первых, жил в палатке. Из необжитой еще Костомукши они насыпали дорогу к совхозу «Ухтинский». Чтобы возить молоко, картошку, морковь, мясо... Дорогу пришлось вести че­рез болота. Самосвалы возили песок, а Дмитрий впереди всех ножом буль­дозера осторожно толкал этот песок вперед.

Уже была пройдена гнилая низина, Дмитрий по всем правилам выровнял и утрамбовал участок дороги тяжелыми гусеницами. Еще раз для проверки проехал по нему. Затем по участку прошли груженые самосвалы, высыпали песок дальше. Дмитрий вылез из кабины, как делал всегда, чтобы своими но­гами пощупать готовую дорогу. Он шел посередине, по следу своего бульдо­зера, на виду у шоферов. И вдруг песок под его ногами ушел вниз, и человек исчез. Посреди дороги образовалась черная, пузырящаяся яма...

Мне показали эту дорогу. Сейчас ездят по ней летом и зимой. Другой че­ловек, такой же смелый и сильный, как Дмитрий, сел за рычаги бульдозера повел его и достроил дорогу.

В поселке все помнят Антипова, не забывают его жену и дочь. И девочка знает: есть в лесу дорога. Ее называют именем отца (А.П. Гостомыслов).

5.

Брат

Так уж повелось на стройке: в плотники-бетонщики брали только крепких ребят.

Что всегда было замечательно у одного из них, Гусейна Гусейнова, так исправный, образцовый инструмент: топор насажен ладно, так что «сам ходил в руках». И отточен — хоть брейся, блестел, как горизонт на море в пол­ный штиль, лезвием пускал «зайчиков». Гусейн брал топор в руки, коротко взма­хивал, рубил пазы в досках, не обращал внимания на стальные штыри в нескольких сантиметрах слева и справа. С первого удара вгонял гвозди. Получалась крепкая обвязка, и он точно доверху с одного раза заливал ее бетоном.

Для ребят у Гуссейна Гусейнова всегда находилось веселое словечко. И щедо он: заметит, кому помощь нужна, сам подойдет — последнее отдаст.

«Настоящий горец!» — говорили про него друзья.

В общежитии у Гусейна был сосед, с которым они вместе приехали.

«Здравствуй, брат!» «Родной человек!» — обнимали они друг друга утром потому, что не так уж много на земле лакцев — народности, живущей далеко в горах Дагестана. Их всего на Земле шесть тысяч.

Сосед привез с собой и надел в первый же выходной черкеску, папаху и пояс с серебряным набором.

— А кинжал есть? — спросил Гусейн.

— Есть, далеко убран.

Хмурый, молчаливый сосед был хоть и молод, но хорошо помнил все ста­рые обычаи горцев. Соблюдал их сам и сердился, когда этого не делали дру­гие. Говорил: «Гость — святой человек... Надо уважать хлеб, уважать старших...»

Сибирское лето оказалось ясным, знойным. Каждый выходной ходили купаться на озера, которых вокруг множество. Там Гусейн познакомился с белоруской Леной, и она стала для него самым дорогим человеком на свете.

Дагестанцы из отряда пошептались и попросили на стройке машины. За­тем отчаянные, одетые в черкески и папахи джигиты ворвались в соседнее общежитие, схватили одетую в свадебное платье невесту, с громкими крика­ми вынесли ее на улицу, и машины вихрем помчались в горы — отроги Куз­нецкого Алатау. Оттуда свадьба поехала прямо к загсу.

Соседи Гусейна перешли в другие комнаты, и молодые стали жить вместе.

Гусейн давно хотел учиться. Но хотеть легко, гораздо труднее принять решение и выполнить его. С приходом Лены поступил на заочное отделение Красноярского политехнического института. Жизнь стала непривычно жест­кой. Приходилось беречь часы, минуты.

В семье появилась дочка Вика. Лена сильно уставала. Однажды она забо­лела. Гусейн заставил ее лечь и тогда надел передник, взял тазик с пеленка­ми, сжав зубы, смотря в пол, вышел на кухню.

Девчонки, увидев его в таком небывалом наряде, прыснули со смеху.

Строгий сосед, его названый брат, в ярости хлопнул папахой об пол, схва­тился за пояс, словно кинжал ищет:

—И ты забыл старые законы гор, да?.. Джигит может украсть возлюблен­ную, может умереть за любовь. Но джигит не должен заниматься женским делом. Или ты уже не мужчина?

Медленно-медленно выпрямился Гусейн. Сжал огромные, покрытые мыль­ной пеной кулаки. Руки его дрожали — вот-вот ударит. Затаили дыхание дев­чонки: ведь Гусейн — боксер, кандидат в мастера спорта, он страшен в гневе.

Глубоко в глаза своему бывшему другу заглянул Гусейн и ничего не ответил, потому что недавно и сам так думал.

Бледный от боли и гнева сосед всхлипнул, закрыл глаза папахой, чтобы невидеть мужского позора, и убежал. На следующее утро, увидев друг друга, онне поздоровались и отвернулись. У каждого теперь была своя правда, и каждыйкрепко за нее держался.

По вечерам Гусейн склонялся над учебниками по химии, математике, теорииметаллов, писал конспекты — первый курс очень трудный.

Зимой сдал экзамены за первый семестр.

Суровому соседу жилось трудно. Жизнь вокруг шла иная, а он хотел остатъсяверным старым законам гор. Хотел, да не мог, что-то менялось в окружающихего людях, менялось понемногу и в нем самом, и было ему это больно. Становился он еще замкнутее и угрюмее.

Летом он зашел в комнату к Гусейну.

— Забудем обиду. Давай прощаться. Уезжаю домой, в горы.
Усмехнулся:

— Однажды, когда на кухне никого не было, попробовал надеть передник, представил, что старики видят и... сорвал. Не могу изменить себя. Ты смог, а я не могу. Гусейн молчал. И тогда пришедший протянул ему сверток.

—Наверное, ты надолго здесь останешься. Может быть, навсегда. На, возьми на память.

Гусейн развернул сверток — в нем наборный пояс и в ножнах украшенный серебряной чеканкой старинный кинжал.

— Отцовский кинжал даришь! Зачем?

— Ты приехал с гор сильный, такой же, как и я. И сумел сделать себя еще сильнее. Но, может быть, и тебе порой станет тяжело, тогда достанешь подарок, вспомнишь меня. Знай, что у тебя в горах есть еще один родной человек, который верит в тебя, твой названый брат (А.П. Гостомыслов).

6.

Новый директор

Самуил Михайлович Зак, директор школы, решил уехать на свою историческую родину. Школа напряженно ждала - кого рекомендует вместо себя. Он назвал преподавателя литературы Татьяну Михайловну Матросову. В школе не удивились: такая уж сложилась традиция - директорами становились, как правило, литераторы. А завуч - обязательно математик. На прощание Матросова получила совет от Зака:

- Заместителем я бы поставил Васину. Она математик и жена математика. Галина Сергеевна с виду мягкий, улыбчивый человек. Но внутри у нее крепкий стержень. Вы за ней будете, как за каменной стеной.

Опытные учителя быстро сработались. Школа находилась в промышленном районе, где жизнь на предприятиях после перестройки едва теплилась. На торжественной линейке в начале учебного года учителя зорко смотрели, не упал бы кто-нибудь из малышей в голодный обморок. А если кто из малышей зашатался, бросались сразу: не мой ли? Ведь учителя водили в школу собственных детей и внуков. Сами при этом, страшно сказать, не всегда могли обедать в школьной столовой, считали - это для них дорого.

7.

В нашей школе есть живой уголок. В нем — еж Тишка, черепаха Маня, синички, попугай, уж. Мы увлеченно читаем книги В. Бианки иН. Сладкова, которые помогают нам наблюдать и понимать жизнь животных и растений.

Из книги Н. Сладкова «Лесные тайнички» мы узнали, почему зяблика зовут зяблик, что ест белка, кроме орехов, что скворца можно научить петь «Чижи чижик где ты был?». А еще книжки Н. Сладкова учат просто любить природу, ведь любить можно лишь тогда, когда узнаешь.

8.

На пути в авиацию

В аэроклубе города Павловска приняли их приветливо - пятерых заводских ребят, обучавшихся в ФЗУ при заводе автотракторных инструментов Сергея Федякова, Михаила Кленова, Павла Степанова, Сергея Балакина, Ивана Пахомова. Через год они уже выполнили первые самостоятельные полеты. В мае 1040 года Павловским райвоенкоматом они были направлены в Энгельское авиационное училище летчиков. 22 июня 1941 года застало Павловцев в училище. После присвоения сержантских званий павловская пятерка в числе лучших была направлена в центр по переучиванию на более современные caмолеты Пе-2, пикирующие двухмоторные бомбардировщики.

Оттуда их распределили по запасным полкам. Война разбросала друзей по всем фронтам. Сергею Федякову определено было воевать на Волховской и Ленинградском фронтах.

9.

Юркуем

Проснулся от того, что кто-то деликатно лизал мне голову. Оказалось — хозяйский белый кот — добывал себе соль. Костан сказал — юрковать будем.

Пастухи с хрустом отрывали нарты, примерзшие к насту, перетаскивали их иставили полукругом вплотную друг к другу. Сверху положили палки и получился загон. Костан взял палку, крикнул:

— Юджид!

Белая собака побежала за ним. По колено проваливаясь в снег, бригадир за холм. Вскоре оттуда послышался звон колокольчиков, у холма выросли и зашевелились оленьи рога. Стадо то шагом, то бегом приближалось к загону. Некоторые олени норовили убежать, но пастухи стояли с двух сторон, размахивали руками и кричали.

Близость стада волновала меня. Я тоже стал размахивать руками и кричать. Собаки, привязанные к нартам, чтобы не мешали, выли и визжали. Воздух наполнился легким электрическим потрескиванием. Это потрескивали копыта оленей. Оленей было так много, что пришлось их даже толкать руками, чтобы помест­ились все в загон.

Загон мы заперли веревкой. Вася Хозяинов, 16-летний рослый оленевод, поднырнул под веревку и стал протискиваться среди оленей, расталкивая их руками и плечами. Каким-то образом Вася замечал и отыскивал нужных ему оленей, связывал их вместе за ремни. Другие пастухи тоже ходили среди оленей, и каждый собирал себе упряжку.

10.

Среди наследников

На 10 линии Васильевского острова скрыто деревьями старинное здание с массивным якорем у входа. Это техническое училище судостроителей. Здесь уже четвертый год Смирнов работает мастером. В точно назначенное время он встречает меня у входа и ведет внутрь. В фойе и коридорах много маке­тов кораблей, на стенах морские картины. Училищный зал сделан как палуба старого парусника: с вантами, парусами, рындой, бухтами троса, бортовыми люками для корабельных пушек. Все мастерили сами ребята.

Я видел ребят из группы Смирнова. Сдержанные, внимательные, они ревниво следили за ним, запоминали его скупые слова. И вдруг я понял — они примеряют на себя его судьбу, перенимают умение смотреть открыто, смело, не бояться быть непонятыми, перенимают его любовь к капризной, жесткой стали, к отечественному флоту.

И я уже знал, как придут эти ребята на стапель — такие же ухватистые, прямые, будут браться за многотрудное дело, пальцы себе разобьют, а не уступят.

Я попытался представить себе — сколько же это — сорок лет на стапеле?

Получилась — целая эпоха. Сколько раз Смирнову приходилось переучиваться, сколько раз проносился над головой сильный ветер! Но бывший фабзайчонок Василий Смирнов устоял потому, что остался верен правилу, усвоенному в годы ученичества:

— Держись за заводскую трубу — не пропадешь.

11.

Прилип

Не к обоям,

Не к белилам,

Пластилину на столе,

Свежекрашеным перилам,

Свежевареной смоле,

Не к кисельной сладкой луже,

И не к липким почкам лип...

Наш Филип — гораздо хуже —

К телевизору прилип!