Тенденции последнего периода

Тенденции последнего периода развития гуманитарных наук следует охарактеризовать как достаточно неоднозначные и даже противоречивые.

Прежде всего в специальной технике исследований произошли серьёз­ные усовершенствования, направленные в целом на повышение валидности исследований, устранение артефактов, улучшение общего рационалисти­ческого видения и обсуждения научных проблем. Даже психоанализ, про­славившийся своей неверифицируемой методологией, стал больше зани­маться проблемой рациональных критериев достоверности; например, Й. Зоммер в «Диалогических методах исследования» (1987)² разрабатыва­ет систему критериев адекватности психоаналитической интерпретации. Итак, можно считать, что гуманитарии существенно продвинули своё понимание научности.

Действительно, перенос методологических образцов из эксперименталь­ного естествознания в гуманитарные науки должен быть прежде всего пере­носом самой логики рационализирующего замысла, а не простой подгонкой естественно-научных методов к изучаемым феноменам совершенно другого региона. Как известно, в своё время к этому призывал знаменитый психолог Курт Левин, показывая, что стандарты научности понимаются в гуманитар­ном познании слишком упрощённо, в то время как главное здесь не слепое заимствование у экспериментального естествознания, а поддержание соб­ственной стратегии общего рационализирующего продвижения. Левин существенно расширил возможности психологического эксперимента, раз­вил, начиная со своих ранних публикаций, т.н. галилеевский способ мышле­ния применительно к психологии³. Ведущей темой его работ была разработ­ка адекватной и осознанной методологии гуманитарного исследования.

Можно, утверждать, что гуманитарная наука -активно движется как раз в сторону понимания своей специфики и освоения собственного по-

¹ Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. С. 27

² SommerJ. Dialogishe Forschungsmethoden. Muhchen /Weinheim,1987.

³ Левин К. Динамическая психология. М., 2001.

тенциала рациональности. Учтены уроки многих неудач. Заметной тен­денцией последнего периода является наращивание рациональности в широком смысле — рациональности, учитывающей местные условия гуманитарного региона. При этом гуманитарии не строят иллюзий по по­воду достижения идеальной валидности, скорее речь идёт об отчётливом осознании известных ограничений — (измерительных, объяснительных и т.п.) и о достижении максимально возможного в имеющихся условиях.

Кроме того, в ряде областей социальных исследований наблюдается размягчение строгой эмпиристической ориентации и разворот в сторону более герменевтически ориентированных подходов. Например, подобная черта характерна для современных концепций маркетинга. Если раньше поведение потребителя изучалось стандартными, эмпирическими метода­ми (анализом по типу обобщений наблюдаемых фактов), то сегодня боль­ше внимания уделяется понимающим методам: изучению традиций, куль­туры, менталитета, систем ценностей потребителей, интерпретации тех или иных социальных фактов. Спектр новых, постэмпиристических, методов весьма, широк вплоть до использования образцов толкования из феноменологии и искусствоведения.

Однако остаётся много защитников и традиционного, эмпирико-статистического подхода. Вообще говоря, в рядах гуманитарии продол­жают сохранять некое деление на приверженцев точных и герменевти­ческих стратегий. Обобщённо его можно обозначить как дилемму экспериментального и неэкспериментального (качественного) гумани­тарного познания. Проблема их гармонизации остаётся нерешённой. Наи­более взвешенной здесь представляется позиция, подобная той, которую ярко сформулировал Д. Кэмпбелл. Он требует двигаться в направлении согласования количественных и качественных методов, использования их достоинств для общего усиления научности. Они должны быть гармо­низированы в едином контексте, где будет присутствовать как глубокое содержательное понимание социальных процессов, так и оснащённость эффективными рационализирующими процедурами. По Кэмпбеллу, ка­чественные и количественные подходы — это необходимые и взаимно дополняющие друг друга средства перекрёстной валидизации.

Общее поле современных гуманитарных идей и подходов весьма под­вижно. Есть множество примеров плодотворного взаимопроникновения психологии, социологии, истории, экономики и др. Пожалуй, именно исто­рия претендует сегодня на интегрирующее исследовательское поле, использующее и объединяющее любые концепции и результаты для вос­становления исторической тотальности; это цель теоретического движе­ния, начатого знаменитой исторической школой «Анналов» (Марком Блоком, Люсъеном Февром и др.).

В противовес и в противоречие этому заметна раздробленность и за­мыкание в себе множества почти не вступающих в коммуникацию друг с другом гуманитарных течений. (Например, по некоторым оценкам, в психотерапии каждые несколько лет количество новых подходов увели­чивается на сотню!) В результате нарастает общая фундаментально-тео­ретическая неудовлетворённость гуманитарных наук. Происходит мас­сивное увеличение числа всевозможных концепций и направлений, многие из которых претендуют на интегральное, синтезирующее значе­ние. Эту тенденцию можно назвать нарастающим эклектизмом. Одно и то же явление рассматривается сегодня целой совокупностью слабо совместимых теорий. Сложности, связанные с плюрализмом интер­претаций одних и тех же феноменов, стали одним из наиболее «узких мест» последнего периода. Надо полагать, что будущее гуманитарных наук будет зависеть от возможности взаимодействия, плодотворного диа­лога различных концепций. Перспективным подходом представляется не столько состязание альтернативных концепций в их интерпретативных возможностях, сколько их взаимная критика, способствующая взаимному ограничению их претензий, аргументированный диалог и рационализирую­щее сближение исследовательских стратегий.

Впрочем, последнее утверждение является сегодня достаточно спор­ным. Многие сторонники методологического плюрализма доказывают, что гуманитарная наука по определению не может быть единой. В ней с этой точки зрения должно быть много психологии, историй, социоло­гии, и в этом состоит гарантия её дальнейшего продвижения. Поэтому вопрос остаётся открытым.

Перспективы

Помимо частных перспектив, зависящих от решения каждой гумани­тарной областью своих внутренних теоретических и методологических задач, существуют общие перспективы гуманитарного знания. Они зави­сят от возможности приобретения гуманитарным знанием отчётливого стратегического видения. Речь идёт не столько об установлении единой науки, сколько об осознании единого смысла и сущностного родства гу­манитарных направлений.

Если раньше, начиная с неокантианцев и позитивистов, основной проблемой гуманитарного знания был вопрос о его научности (является ли гума­нитарная наука наукой, как возможна гуманитарная наука), то теперь этот вопрос, по сути дела, снят с повестки дня. Теперь акценты перенесе­ны на другие темы. Ранее все затруднения концентрировались вокруг темы метода. Ныне показано и признано, что гуманитарная наука отстоя­ла своё право на существование. Лучше понята специфика ее рационально-

сти; установлены многие ее методологические проблемы и разработаны основные ориентиры продвижения, преодолевающего по мере возможно­сти эти трудности. Но ведь само понятие научности многомерно, оно не гарантирует никакого однозначного пути, не задаёт генеральной стратегии исследований. Это значит, что перед нами встают дальней­шие проблемы.

Сейчас основной проблемой гуманитарного знания является вопрос о его смысле. Нерешённость именно этого вопроса выражается сегодня в сосуществовании и столкновении многочисленных метафизических платформ гуманитарного знания, по-разному представляющих основания человеческого бытия. В какую сторону должны развиваться гуманитар­ные науки? Каковы смысложизненные ориентиры человека и общества? Каковы те фундаментальные ценности и значимые ориентиры, которые должны направлять познавательный интерес и практическую направлен­ность гуманитарной науки?

Вопросы о смысле — это, по сути дела, классические кантианские во­просы: что человек может знать, что он должен делать, на что он может надеяться и что такое человек. Наши перспективы будут связаны с отве­тами на них.

Раздел II Социально-культурные аспекты науки

Глава 6. Наука, общество, цивилизация

Общеизвестно, что наука играет важнейшую роль в современной жизни. Наука вовлечена в стратегические отношения общества и природы, в пере­плетание социальных отношений коммуникации, труда, управления, быта.

В прежние века наукой занимались относительно немного людей. Акаде­мии и научные общества представляли собой организационные формы, вполне способные охватить небольшое количество работавших в те времена учёных. В целом деятельность научного сообщества играла незначительную роль в социальных процессах. Резкое возрастание роли науки, которое на­чалось на рубеже XIX-XX вв. и охватило весь XX вв., потребовало созна­тельного планирования и новой организации социального.института науки. Научная деятельность теперь выглядит как колоссальное предприятие, в ко­тором задействованы многие тысячи участников, дорогостоящее оборудова­ние, разветвлённые административные структуры. Современный социаль­ный институт науки получил название феномена большой науки.

Уже в первой половине XX в. складывается понимание того, что такое сложнейшее явление, как наука, само должно служить объектом изучения особой дисциплины. Первой серьёзной работой в этом направлении счи­тают книгу английского учёного Дж.Д. Бернала «Общественная функция науки» (1939). В ней были подробно рассмотрены задачи теории науки. Эта. книга стала классической. Позже фундаментальные идеи о социаль­ной значимости научного познания, об организационных структурах.науки, ее кадровом потенциале и т.п. получили развитие в дальнейших работах Бернала, особенно в важной работе «Наука в истории общества». Скла­дывающееся новое направление стали называть науковедением, или теорией науки. Оно приобрело очертания интегральной дисциплины, стремящейся к комплексному изучению феномена науки. Видный вклад в становление науковедения внесли также Д. Прайс, Н. Пири и др.

Ещё Бернал пытался предложить развёрнутое определение науки как сложного социального явления. Однако он пришёл к выводу, что феномен науки столь многогранен, что общее определение науки дать невозможно и следует говорить лишь о совокупности конкретных проявлений