Первые деятели научной революции: Н. Коперник, И. Кеплер, Г. Галилей

Николай Коперник (1473-1543) обосновывает представления о гелио­центрической системе мироздания. Историки науки (И. Коэн, Т. Кун и др.) показали, что система Коперника не была по тем временам проще геоцентрической системы Птолемея; масса непроработанных деталей делала её весьма уязвимой для критики, требующей значительных усилий для доработки и исправлений. Однако она несла в себе определённое эсте­тическое совершенство, которого была лишена громоздкая система Птоле­мея, она согласовывалась с популярными тогда ренессансными представ­лениями об исключительной роли Солнца во Вселенной и, кроме того, она не оставляла ничего произвольного в движениях планет, служила образцом исключительно рациональной конструкции.

Дело Н. Коперника продолжил Иоганн Кеплер (1571-1630). Результатом его многолетних усилий стала система математических законов движения планет (законы Кеплера). Произведения И. Кеплера — яркий образец

соединения нового и старого, причудливого соединения теологии и физи­ки, математики и ренессансных учений. Его работы эмоциональны и возвы­шенны, их пафос порой доходит до религиозной экзальтации. Огромную роль в кеплеровском поиске математической гармонии сыграли ренессансно-натурфилософские представления о Солнце, уходящие корнями в по­пулярные «тайные» учения той эпохи. Кеплер был убеждён также в сущест­вовании универсальной силы, скрепляющей мироздание. Он оказался первым, кто пытался найти всеобщий закон математической гармонии мира. Лишь намного позже И. Ньютон смог реализовать эту идею, открыв закон всемирного тяготения.

Фундамент современной механики заложил Галилео Галилей (1564-1642). Он продемонстрировал эффективность применения в эмпирических исследованиях идеализированных объектов — материальной точки, пря­молинейного равномерного движения и т.п. Введение умопостигаемых объектов было, по сути дела, продолжением платоновской традиции. Галилеевский метод экспериментирования позволил добиться математизации изучаемых феноменов и тем самым вообще математизации физики. Г. Гали­лей сформулировал закон падения тел, исследовал закономерности колеба­ний маятника. Он явился также первым апологетом нового (эксперименталь­но-математического) естествознания. Он защищал идею автономии науки как особой интеллектуальной деятельности, обосновывал представления о математическом языке, на котором написана книга природы.

Деятельность Ф. Бэкона

Совершенно другую сторону науки представил Френсис Бэкон (1561-1626). В его изображении научная деятельность есть, прежде всего, сбор и ана­лиз фактов. Бэкон был далёк от математики; его проект — это прежде всего описательное, качественно ориентированное естествознание. Обоснование новой науки он видит в очищении разума учёного от всевозможных заблуж­дений (идолов) и установлении индуктивной методологии, позволяющей извлечь из совокупности фактов общие закономерности. Бэконовские мето­ды сейчас известны как методы элиминативной индукции (см. § 2.8). Ф. Бэкон также разработал учение о различных видах экспериментирования и о выиг­рышных ситуациях (Ф. Бэкон называет их «примерами»), возникающих в ходе исследований, таких, как аномалия, альтернативность и т.п. Бэконовский подход в целом неплохо отражает действительную стратегию многих естествоиспытателей; так, Чарльз Дарвин утверждает, что опирался в своих изысканиях на идеи Ф. Бэкона. Однако преувеличение эмпирической состав­ляющей и игнорирование математического эксперимента не позволили Ф. Бэкону понять основной смысл происходящей научной революции.

Ф. Бэкону принадлежит также известный лозунг «знание — сила». Он решительно утверждает идею практической направленности научного

знания. Наука несёт в себе деятельное начало, преобразует жизнь челове­ка. Ф. Бэкона можно назвать провозвестником грядущей научно-техни­ческой модернизации. Он высказывает прозорливые мысли о том, что наука — дело общества, а не одиночек, что она должна стать социальным институтом с хорошо оснащённой материальной базой.

Работы Ф. Бэкона — тоже сосуществование нового и старого. Исто­рики отмечают, что представление о науке у Ф. Бэкона ещё во многом ренессансное: он придаёт огромное значение описанию сходств и отли­чий, разделяет ряд натурфилософских идей. Бэконовская концепция эмпиризма подметила важную составляющую научной деятельности, но осталась несколько в стороне от магистральной линии точного естествоз­нания, ведущей от И. Кеплера к И. Ньютону. Поэтому говорят даже о двух образах науки — галилеевском и бэконовском. Тем не менее, сегодня бэконовский подход несколько реабилитирован. Действительно, бэконовские темы играют важную роль особенно в описательных науках, таких как ботаника, геология, но весьма заметны и в точных науках.