Образование ассоциации (Узнавание и заучивание)

Значение повторений. Общеизвестно, что для внутренней связи душевных образований, которые должны быть воспроизведены, важно прежде всего то, чтобы они достаточно часто переживались душой одновременно или в близкой последовательности, и чем чаще они переживаются, тем с большей правильностью и уверенностью они воспроиз­водятся и тем возможнее становится воспроизведение их на будущее время. Как велико должно быть число повторений определенных переживаний, для того чтобы они могли быть воспроизведены впоследствии в определенный момент? Об­щего указания на этот счет дать невозможно. Мы знаем только, что здесь существуют величайшие различия. Простые события, которые произвели особо сильное впечатление, могут по истечении многих лет вступать в сознание с полной яс­ностью и отчетливостью, будучи пережиты даже только один раз; события более сложные и менее интересные человек может переживать десятки и сотни раз, а точная связь их надолго не запечатлевается.

Только один случай, особенно легко поддающийся иссле­дованию, изучен более подробно — это случай, когда воспро­изведение ассоциированных членов происходит непосред­ственно вслед за моментом запечатления их

(непосредственная память). Способность к такому вос­произведению начинается тотчас же при известном числе членов; другими словами, при соответствующем внимании достаточно уже однократного только пережива­ния, чтобы верно и в первоначальном порядке воспроизвести более или менее значительное число сравнительно простых и не связанных между собой членов. Как велико это число, зависит, конечно, от характера и притом существенным об­разом от степени знакомства с членами: не имеющие смысла слоги можно в среднем (т. е. одинаково часто пра­вильно и неправильно) воспроизвести после однократного чте­ния и выслушивания в числе 6—7, односложные слова в числе 8—9, цифры — в числе 10—12.

Объективная правильность воспроизведенного ряда и субъ­ективное сознание этой правильности далеко не всегда между собой связаны. Часто ряд протекает так, как будто вы в нем никакого участия не принимаете, и вы весьма изумлены, когда впоследствии слышите от руководителя опыта, что ряд протекал совершенно правильно. Но нередко происходит и обратное: вы с удовольствием думаете о том, что вы сказали ряд правильно, но потом, к сожалению, узнаете о той или другой сделанной ошибке.

Удивительны результаты воспроизведения, получающиеся в случае числа членов ряда, лишь немногим превышающим максимум, который человек может запомнить после одно­кратного ознакомления. Человек не запоминает тогда столько членов, сколько он мог бы с точностью запомнить в случае рядов более кратких. Неспособность к большой работе наносит некоторый ущерб и способности к меньшей, и число удер­жанных памятью после однократного ознакомления членов ряда уменьшается. Так, например, когда число лишенных смысла слогов достигает двенадцати, человек часто бывает в состоянии воспроизвести начальные и конечные члены ряда; в случае рядов более длинных часто ничего не запоминается. Чтобы получить воспроизведение всего ряда, необходимо уве­личить число повторений, и число это, в особенности в начале, возрастает чрезвычайно быстро с удлинением ряда. Как я упоминал уже, я сам в состоянии почти без ошибок воспро­изводить после однократного ознакомления шесть лишенных смысла слогов. В случае рядов (быстро прочитанных) в 12 слогов это удается мне только после 14 или 16 повторений, в случае рядов в 26 слогов — только после 30, а в случае рядов в 36 слогов — только после 55 повторений... Впрочем, есть люди, которые вообще обнаруживают неспособность в

более или менее определенное время, как бы велико оно ни было, заучить более или менее длинный бессмысленный ряд. Постоянно появляется у них путаница то в одной, то в другой части ряда, и в конце концов им приходится оставить свои попытки полного его воспроизведения...

Влияние отдельных повторений. Ввиду путаницы, получающейся при первом повторении более длинных рядов, необходимо выяснить, в какой мере запечатлевается ряд с каждым повторением. В какой мере первые и последующие повторения содействуют тому, чтобы члены ряда так связались между собой, чтобы получилась возможность безошибочного его воспроизведения?

Некоторое освещение этого вопроса было достигнуто мной при помощи метода экономии. Я внимательно прочитывал ряды из 16 слогов по 8, 16, 24, 32 и т. д. раз, и 24 часа спустя я заучивал их наизусть до первого безошибочного произнесения их. Достигнутая при этом экономия до извест­ного предела была почти точно пропорциональна числу сде­ланных накануне повторений ряда: на каждое сделанное на­кануне повторение приходилось около двух сбереженных при заучивании секунд, т. е. приблизительно 1/3 времени, необ­ходимого для однократного прочтения его. Только после того как число повторений значительно превысило число, необхо­димое для первого заучивания ряда, запечатлевающая сила их становилась слабее и в итоге оказывалась ничтожно малой...

Значительную роль играет и другой момент: абсолютное место, занимаемое членами ряда. Если внимание испытуемого человека предоставлено самому себе, то оно сначала направ­ляется преимущественно на начало и конец подлежащих заучиванию рядов, и потому они раньше всего и запомина­ются. При опытах по описанному методу поправок я нашел, сколько необходимо поправок, чтобы можно было после одно­кратного, двукратного, троекратного и т. д. внимательного прочтения ряда непосредственно вслед за этим воспроизвести его в определенном темпе... Если сопоставить поправки, ока­завшиеся необходимыми для первого, второго, третьего и т. д. членов, независимо от числа предшествующих чтений, то получится следующая таблица:

Первые члены всех приведенных здесь рядов были все без исключения воспроизведены без всякой помощи как после одного, так и после многих членов, вторые члены, а также и последние были воспроизведены с сравнительно небольшим числом поправок. Таким образом, запоминание начинается в начале и в конце ряда (то же самое подтверждают и другие наблюдатели), быстро распространяется от начала в сильной зависимости от выбранного ритма (здесь выбран трохей) и медленнее от конца к середине, достигая только в конце средних членов.

Значение принадлежности к одному целому. Особо важное значение для ассоциативной связи впечатлений представляет то, доходят ли они до сознания как ничем не связанные между собой совокупности их или, несмотря на множество их, как части одного единого целого...

Не составляет большой разницы, приходится ли заучивать ряды односложных или двусложных слов: для запоминания равного числа членов того и другого рода оказывается необ­ходимым приблизительно равное число повторений. Важно не столько число подлежащих запоминанию слогов или букв, сколько, скорее, число или род обозначаемых ими представ­лений. Не составляет очень большой разницы, приходится ли заучивать ряды лишенных смысла слогов или лишенные смысла букв; равное число повторений оказывается достаточ­ным для запоминания приблизительно равного числа тех и других, хотя число запоминаемых отдельно букв бывает во втором случае, естественно, значительно большим...

Попробуем охарактеризовать каким-нибудь числом связы­вающее действие смысла (в соединении с ритмом и рифмами). Некоторое указание в этом направлении могут дать следую­щие данные. Стансы перевода «Энеиды» Шиллера я заучиваю в среднем после 6—7 повторений; в каждом из них насчи­тывается в среднем 56 слов или отдельных частей речи. Если вычесть отсюда слова, не имеющие самостоятельного значе­ния, как предлоги, союзы и т. д., то остаются еще 36—40 независимых друг от друга представлений, сочетание которых в одно единое и желательное поэту целое должно быть за­учено. Так как для запоминания ряда в 36 лишенных смысла слогов мне в среднем требовалось 55 повторений, то можно сказать, что, поскольку здесь вообще возможно сравнение, осмысленные стихи я заучиваю приблизительно в 9—10 раз быстрее, чем бессмысленные слова. Другие наблюдатели по­лучили приблизительно такое же отношение...

Накопление и распределение повторений. За­нимаясь исследованиями влияния многократных повторений на заучивание и запоминание бессмысленных рядов и слогов, я обратил внимание на одно весьма замечательное явление. Исследования производились двумя различными способами. Первый способ был таков: сначала заучивались наизусть до первого безошибочного воспроизведения ряды из 12 слогов, затем они внимательно прочитывались втрое большее число раз, чем раньше, и 24 часа спустя заучивались до полного воспроизведения. Второй способ был таков: ряды из слогов одного и того же рода просто заучивались наизусть в течение нескольких дней, и притом каждый день, до первого воспро­изведения. Получилась поразительная разница в числе по­вторений, оказавшихся необходимыми для получения опре­деленного результата. При первом способе отдельные ряды в среднем заучивались после 17 повторений и затем прочиты­вались еще 51 раз, всего, следовательно, они были повторены 68 раз; 24 часа спустя для первого их воспроизведения при­близительно 7 еще повторений были необходимы. При втором способе на отдельные ряды приходилось в последующие дни в среднем 17,5; 12; 8,5 повторений до первого безошибочного воспроизведения; на четвертый день это удавалось уже после 5 повторений. Оказалось, следовательно, что 68 повторений, предпринятых непосредственно одно за другим, были менее полезны для нового заучивания ряда впоследствии, чем 38 повторений, распределенных на 3 дня; или можно это выра­зить и так: полезное действие 51 повторения непосредственно вслед за первым заучиванием ряда оказалось менее благо­приятным для позднейшего заучивания, чем полезное дейст­вие 20 только повторений, разделенных на 2 группы с про­межутком времени в 24 часа. Примем еще в соображение, что при первом способе, способе скопления повторений, все повторения могли оказать свое действие уже по истечении 24 часов, а при втором способе, способе распределения по­вторений — большею частью по истечении времени в 2 и 3 раза большего, так что во втором случае действие их должно было быть сильно ослаблено вследствие забывчивости испы­туемого лица, и мы должны будем признать преимущества от распределения повторений для укрепления созданных ими ассоциаций весьма значительными.

По просьбе г. Мюллера, Йост исследовал это явление по­дробнее и значительно обогатил наши познания о нем... Он

нашел, что в случае рядов, для заучивания которых требу­ется вообще большее число повторений, распределение их оказывается тем выгоднее, чем более широко оно проведено. Если и 24 повторения рядов из 12 слогов распределялись по 4 на 6 дней, то впоследствии испытание рядов методом угады­вания давало гораздо лучшие результаты, чем в случае рас­пределения их по 8 повторений на 3 дня; при распределении их по 2 повторения в течение 12 дней результаты получались лучшие, чем при распределении на 6 дней...

На основании других экспериментов Йост устанавливает следующее правило: в случае двух ассоциированных рядов различного возраста, но равной силы (т. е.если они при соответствующем исследовании дают равное число угадыва­ний) новое повторение приносит большую пользу ряду более старому. Таким образом, выгода от большого распределения данного числа повторений здесь объясняется тем, что запе­чатлевающая сила их оказывается при этом полезной пре­имущественно для ассоциаций более старых. Сейчас же воз­никает вопрос, какова же дальнейшая причина этого пре­имущества более старых рядов, но к этому вопросу я еще вернусь.

Инстинкт практики, как известно, давно разгадал уже значение распределения повторений для образования и ук­репления ассоциаций. Всякому ученику известно, что невы­годно заучивать вечером необходимые правила и стихи путем многократных повторений и, напротив, весьма полезно про­читать их еще несколько раз на следующее утро. Ни один разумный учитель не распределит всей работы класса равно­мерно на весь учебный год, а он оставит несколько недель на однократное или двукратное повторение. Тем не менее имеет немаловажное значение и экспериментальное исследо­вание вопроса...

Внимание и интерес. Вряд ли было возможно так долго отодвигать упоминание об этих факторах, столь важных для образования ассоциаций, если бы не следовало предпо­лагать, что всякий и без того безмолвно будет принимать их в соображение, поскольку они имеют значение. Что при накоплении опыта и запоминании различных предметов, с одной стороны, важно достаточное число повторений, но рядом с этим важно также, чтобы человек думал об этом, чтобы внимание его было обращено и сосредоточено на этом,— все это столь очевидные факты, что нет человека, который

не знал бы их прекрасно. Внимание представляет при этом в известном отношении даже фактор более важный: с уси­лением внимания число повторений может быть значительно уменьшено, между тем как отсутствие достаточной концент­рации внимания, по крайней мере в случае больших групп или длинных рядов впечатлений, часто не может быть воз­мещено никаким числом повторений, как бы велико оно ни было...

Здесь более всего имеет значение чувственный тон и свя­занный с ним интерес. Переживания, сопровождаемые силь­ным удовольствием или неудовольствием, неискоренимо, так сказать, запечатлеваются и часто после многих лет вспоми­наются с большой отчетливостью. То, чем человек особенно интересуется, он запоминает без особого труда; все же ос­тальное забывается с поразительной легкостью. Особенно резко это проявляется в зрелые годы, когда множество ин­тересов наполняет нашу душу. То же проявляется и в мелочах. При заучивании лишенных смысла слогов или ничем между собой не связанных слов запоминаются преимущественно члены, почему-либо особенно заметные, странно звучащие, например, или редкие.

Но при этом наблюдается весьма важное различие между чувствованиями того и другого рода. Ассоциирующая сила удовольствия должна быть признана значительно большей, чем неудовольствия. В случае одновременного существования многих причин ощущений или представлений особенно легко доходят до сознания, как мы видели, как те, которые вы­зывают удовольствие, так равно и те, которые вызывают неудовольствие. Но при связях, в которые вступают, высту­пающие в душе, благодаря своему чувственному тону, пере­живания, как между собой, так и со своей средой, и при процессах воспроизведения, покоящихся на этих связях пере­живания, сопровождающиеся удовольствием, оказываются в преимущественном положении. «Надежда и воспоминание,— говорит Жан Поль,— суть розы одного происхождения с дей­ствительностью, но без шипов». Шипы могут все очень сильно чувствоваться, когда они колют, могут очень долго и очень часто отзываться в зависимости от степени поранений, но все же они постепенно вспоминаются все слабее и слабее. И как бы велики ни были ваши разочарования, вы все же продолжаете рисовать себе будущее, руководствуясь не вашим горьким опытом, а опытом успехом и радостей. Поскольку

мысли человеческие имеют с определенной точки зрения возможность выбора, они предпочитают направление, ведущее к приятному. Возможность различных путей всегда им дана только прежним опытом и создавшимися на его основе ас­социациями, но, какой путь они изберут, определяется, при прочих равных условиях, большей приятностью отдельных путей. Именно в этом факте находит между прочим отчасти свое объяснение примиряющая, всеисцеляющая сила време­ни, а также и представления каждого старого поколения о «добром старом времени»...