Существование и исчезание ассоциации (Запоминание и забвение)

Если какие-нибудь душевные образования, запечат­ленные в душе опытом жизни или намеренным заучиванием, предоставить на некоторое время самим себе и затем снова вызвать, насколько это еще возможно, в сознании, то ока­зывается, что за это время в них произошли двоякого рода изменения. Во-первых, некоторые отдельные члены запечат­ленных связей постепенно изменились; воспроизведенные представления не соответствуют вполне первоначальным пере­живаниям, место которых они тем не менее занимают. И во-вторых, образовавшиеся между ними ассоциативные связи ослабели; взаимное воспроизведение членов не происходит с прежней быстротой и уверенностью, а оно оказывается спутанным или совсем прекращается. И о том, и о другом процессе мы имеем уже некоторые более подробные сведения.

Изменения отдельных членов. 1. Кто из нас не знает того, что образы воспоминания постепенно становятся все более и более неясными и смутными. Вы вспоминаете, что вчера встретили господина в каком-то красном жилете, бросавшемся в глаза. Но какой это был красный цвет, с оттенком ли желтого или голубоватого цвета, вы уже не помните. Никто не станет покупать новой материи к суще­ствующему уже платью, опираясь только на свою память: он всегда может ошибиться в известных пределах...

Первые стадии этого процесса стирания, как его можно назвать, были изучены в многочисленных исследованиях и для различного рода впечатлений. Так, например, Вольфе сравнивал тоны средней высоты с тонами того же числа колебаний или на четыре единицы отличного с различным промежутком времени между ними и нашел, что после двух секунд число случаев, объективное равенство которых было

правильно узнано, составляло 94%, после 10 секунд - 78 и после 60 секунд — около 60%. Леманн пользовался для этого серыми дисками, яркость которых различалась на 1/15; после 5 секунд различие это было одним наблюдателем узнано во всех случаях, после 30 секунд только в 5/6, а после 2 минут — только в 1/2 числа случаев...

Не было, конечно, недостатка в попытках распространить эти исследования и на большие промежутки времени, чем секунды и минуты. Но здесь получился совершенно неожи­данный результат: исследования не указывали дальнейшего изменения, т. е. с дальнейшим увеличением времени неуве­ренность сравнения едва изменялась. Более того, в некоторых случаях при оценке, например, различных величин на гла­зомер или промежутков времени не удавалось установить никакой зависимости вообще между сравнивающим сужде­нием и, следовательно, образом воспоминания, мыслимым в известной связи с ним, с одной стороны, и временем — с другой... Очевидно, что здесь играют известную роль неко­торые осложняющие моменты, затушевывающие при извест­ных условиях процесс возрастающей неточности наших об­разов воспоминания, так что мы не можем больше установить его при помощи наших методов исследования. Какого рода эти условия, в общих и существенных чертах выяснено точ­ным наблюдением над тем, как, может быть, в большинстве случаев происходит запоминание различных впечатлений и сравнение их с родственными впечатлениями, данными впос­ледствии. Если я хочу заметить себе цвет лежащей передо мной красной ленты, то точный оттенок и яркость этого красного цвета я запомню лишь на очень короткое время; и чем больше пройдет после этого времени, тем большую не­уверенность я обнаружу, когда придется выбирать именно этот красный цвет среди других различных оттенков. Но если я сознательно воспринял только цвет как красный и, может быть, еще назвал его мысленно, то неуверенность позднейшего сравнивающего суждения тем самым введена в определенные тесные границы; до самого отдаленного буду­щего мне не грозит опасность, поскольку я помню еще о цвете, смешать его с коричневым или розовым цветом. Общее значение этого факта может быть выражено следующим об­разом: данное отдельное и сохранившееся в памяти впечат­ление не остается в моей душе как некоторое, изолированное образование, которое с течением времени становится только

все более и более неопределенным; нет, оно сейчас же ста­новится в известное отношение к какому-нибудь более об­щему представлению, вследствие упражнения ставшему нам более привычным. Оно воспринимается в определенной кате­гории и большей частью обозначается также соответствующим словом. Данное впоследствии сходное впечатление сравнива­ется затем не столько с образом воспоминания о первом впечатлении — образом, потерявшим уже до известной сте­пени свою определенность,— сколько с той категорией, к которой я отнес это впечатление; второе впечатление я тоже отношу к известной категории и затем сравниваю обе кате­гории. Различные оттенки серого цвета я прямо воспринимаю как яркий, очень яркий и т. д.; различные цвета — как травянисто-зеленый, лимонно-желтый и т. д.; грузы — как тяжелые, не очень тяжелые, очень легкие; пространственные величины я оцениваю по отношению их, например, к сан­тиметрам, величины времени я оцениваю с точки зрения отношения их к секундам или к какому-нибудь темпу и т. д. Эти же рубрики, если только они сохраняются в памяти, нисколько не меняются с течением времени. Поэтому мы, при сравнении с ними позднейших впечатлений, находим как будто всегда одну и ту же неопределенность прежнего переживания, т. е. именно широту того общего представле­ния, благодаря которому оно было воспринято.

Ослабление ассоциационной связи. Все когда-либо созданные ассоциации постепенно исчезают. Это значит, что вызванные в сознании по тем или другим причинам члены ассоциационной связи с течением времени вызывают все более и более скудные и полные пробелов представления об остальных членах этой связи; иначе говоря, с течением времени требуется все большая и большая затрата труда, чтобы поднять эту связь на определенную духовную высоту, чтобы она могла быть, например, безошибочно воспроизве­дена. По общему своему характеру процесс этот протекает совершенно так, как только что описанный, в котором от­дельные члены становятся все более и более определенными: сначала чрезвычайно быстро, затем медленнее и, наконец, очень медленно. Но никогда, по-видимому, процесс не пре­кращается совершенно, а развивается, конечно, если не про­исходит повторения впечатлений, вполне правильно, до пол­ного разрушения ассоциационной связи. Развитие этого про­цесса в подробностях очень легко проследить с помощью

метода экономии: устанавливают, какой минимум повторений необходим в различные позднейшие времена, для того чтобы снова выучить заученные когда-либо вещи. Чтобы дать об этом приблизительное представление, приведу здесь резуль­таты длинного ряда опытов, полученные мною с 13-членными рядами. Если выразить часы, сбереженные при последующем заучивании, в Процентах часов, потребовавшихся для первого заучивания тех же рядов, то мы получим, что при последу­ющем заучивании

Как это особенно наглядно выражено в нашей графической схеме (рис. 1), ассоциационная связь, созданная процессом заучивания, сначала круто падает с достигнутой высоты, а затем продолжает падать весьма медленно: по истечении одного часа необходимо уже более половины первоначаль­ной работы для воспроизведе­ния ряда, а по истечении одного месяца эта работа возрастает лишь до 4/5.

В случае рядов более длинных, для первого запоминания которых требуется сравнительно больше работы, процесс заб­вения, как бы в возмещение за этот большой труд, происходит с меньшей скоростью. Но значительно медленнее он проис­ходит в случае вещей осмысленных; смысл, в столь значи­тельной мере облегчающий первое запоминание, и впослед­ствии гораздо сильнее связывает между собой члены, чем это могут сделать различные ассоциационные связи. Так, заучен­ные наизусть стансы Дон Жуана Байрона я 24 часа спустя заучивал во второй раз с 50% экономии повторений, тогда как при упомянутых выше рядах из слогов эта экономия составляла не более 34%. До полного нарушения таких ас­социаций дело не доходит, по-видимому, даже после очень длинных промежутков времени. Недавно я снова заучил зна­чительное число упомянутых стансов Байрона, заученных мною до первого воспроизведения впервые 22 года назад и с тех пор никогда не попадавшихся мне на глаза. Потребное
для нового заучивания их время было в среднем на 7% меньше, чем для заучивания других стансов того же стихо­творения, до тех пор никогда еще не заученных. Гораздо значительнее была экономия в случае стансов, заученных наизусть, каждый раз до первого воспроизведения, не один только, а много раз, именно в течение 4 следующих друг за другом дней, для чего потребовалось приблизительно вдвое больше повторений, чем для первого заучивания. 17лет спустя те же стансы были вновь заучены с экономией почти в 20% сравнительно с новыми стансами. Сознательного вос­поминания о тех или других подробностях здесь не было точно так же, как их не было и в упомянутом первом случае, тем не менее следы созданных столько времени тому назад ассоциаций проявлялись порой и для непосредственного со­знания в поразительной быстроте, с которой удавалось вновь овладеть стихотворением.