Рецидив болезни

Если человек заранее готов к возможности возвращения бо­лезни, это помогает значительно снизить страх рецидива. С самого начала нашей работы с пациентами мы вместе ис­следуем их самые худшие ожидания относительно возвра­щения болезни и разрабатываем план действий на тот слу­чай, если это случится. Мы рассказываем им о том, что обычно происходит, когда пациенту сообщают, что его болезнь вер­нулась. В таких случаях человек обычно переживает расте­рянность и смятение, ему начинает казаться, что «все конче­но». Многие говорят, что в этот момент «почва уходит из-под ног», и это ощущение может держаться в течение недели, а то и месяца, в зависимости от той эмоциональной поддержки, которую больной получает от окружающих. За это время пациент может пересмотреть свое отношение к данному ме­тоду лечения и даже вовсе от него отказаться. Мы настоя­тельно рекомендуем нашим больным в этот период не ждать от себя слишком многого. Им нужны силы, чтобы просто это пережить.

Мы просим, чтобы они постарались запомнить две вещи. Во-первых, в этот период надо непременно обратиться к ко­му-нибудь из окружающих — к домашним, друзьям или вра­чам, — чтобы те поддержали их своей любовью, своим пони­манием, даже в тяжелые моменты перепадов их настроения. Эта поддержка даст пациенту силы справиться с охватив­шим его отчаянием. Во-вторых, мы просим не делать серьез­ных выводов относительно того, чем в конце концов закон­чится их заболевание Если пациент придет к выводу, что в будущем его ждут такие же страдания, как сейчас, он может на эмоциональном уровне отказаться от борьбы, а это будет способствовать ухудшению физического состояния. Во вре­мя рецидива мы убеждаем рассматривать этот болезненный и страшный период как временное явление. Потрясение и растерянность непременно пройдут, и, когда это произойдет, они смогут начать спокойно и взвешенно оценивать проис­ходящее и думать о будущем.

Как только пациенты сообщают, что этот наиболее тяжелый период позади и они полны сил и решимости взглянуть на то, что происходит, мы начинаем вместе анализировать ситуацию. Мы рассматриваем рецидив не как поражение, а как имеющий важное психологическое значение сигнал организма. Он мо­жет означать следующее:

Смерть

Вероятно, из всех жизненных проблем самой эмоционально тяжелой и пугающей является проблема смерти. Смерть вы­зывает у человека такой страх, что в нашем обществе эта тема, по существу, является запретной. Не имея возможнос­ти открыто обсуждать — или даже просто признавать — смерть, мы тем самым способствуем усилению ее власти над нами, подкрепляем неопределенность своего отношения к ней. Как мы уже отмечали, большинство онкологических больных не столько боятся самой смерти, сколько того, что с этим связано.

Их пугает перспектива медленного умира­ния, которое истощит родных и друзей как эмоционально, так и материально. Они с ужасом думают о предстоящих месяцах в больнице, вдалеке от близких, о бессмысленном, одиноком и полном страданий существовании. В их семьях нередко стараются избегать даже упоминаний о смерти. Когда больной только пытается заговорить о ней, он чаще всего слышит: «Не говори так! Ты не умрешь!» И поскольку человек не может обсудить проблему смерти даже с самыми близкими людьми, его страхи, не находя выхода, продолжают копиться и расти (в следующей главе мы подробнее оста­новимся на том, насколько важно открыто говорить о смер­ти).

По словам одного из ведущих специалистов по вопросам смерти и умирания Элизабет Кублер-Росс, несмотря на все­общее стремление избежать разговоров о смерти и дети, и взрослые всегда инстинктивно чувствуют, когда смерть не­минуема. Кроме того, Кублер-Росс заметила (и мы, исходя из собственного опыта, можем это подтвердить), что доволь­но часто люди не дают себе разрешения умереть. Они про­должают держаться за жизнь, потому что кто-то из близких или даже борющихся за их жизнь медиков не может сми­риться с их смертью. Эти люди испытывают двойную на­грузку — с одной стороны, они знают, что умирают, а с другой - чувствуют, что нельзя показывать вида окружаю­щим.

В самом начале своей работы нам пришлось пережить не­сколько тяжелых ситуаций, болезненных как для нас самих, так и для наших пациентов. Это заставило нас пересмотреть свое отношение к смерти и показало необходимость открыто говорить с пациентами об их праве отвечать не только за свою жизнь, но и за смерть.

У некоторых из наших первых пациентов возникло ощу­щение, что мы дали им ключ к стопроцентному выздоровле­нию. Они думали: «Конечно! Я готов с этим справиться!», а затем, как выяснилось позже, чувствовали себя виноватыми в том, что им этого не удалось. Эти пациенты приезжали в Форт-Уорт примерно 3-4 раза в год, проходили недельные курсы психотерапии, а затем возвращались домой. Мы под­держивали с ними связь и иногда во время своих поездок по стране навещали их. В какой-то момент они вдруг пере­ставали нам звонить, а через некоторое время приходило сообщение от кого-нибудь из их близких, что они сконча­лись.

Поскольку мы принимали в этих людях большое участие, нас удивляло и обижало то, что их последние дни проходи­ли без нас. В конце концов нам передавали их слова: «Ска­жите Карлу и Стефани, что, несмотря ни на что, их метод работает» или: «Передайте им, что это не их вина». И тогда нам стало ясно: наши пациенты чувствовали, что, поскольку мы стремились помочь им выздороветь, они были обязаны оставаться жить, чтобы доказать правильность нашего мето­да. Смерть таким образом для них означала, что они подве­ли и себя, и нас. Со временем мы поняли, что раз пациенты могут влиять на течение своей болезни, направляя его к здоровью и жизни, то следует признать, что они могут — и имеют полное право — если захотят, направлять его в сто­рону смерти.