Глава 23

- Артур! Артур, очнись! – Америка тряс брата за плечи.

Дело в том, что Америка проснулся в полпятого, чтобы подготовиться к наступлению. И обнаружилось, что часть документов исчезла, словно некто проник на базу и, особо не скрывая следов пребывания, исчез.

- Это Брагинский! – догадался он и разгневался. – Только он может зверски вырвать приваренный к стене сейф с важными бумагами и бесшумно разворотить его в более безопасном уголке базы…

Он почему-то представил себе Россию, нашедшего клад и получающего бонус – свиток, золото и двуручный меч.

- Бр-р… - Джонс помотал головой, прогоняя странные и глупые мысли. – Пора прекращать играть в он-лайн игры…

А когда он вломился в комнату брата, чтобы сообщить о диверсии, то, к своему удивлению, не обнаружил его там.

Чуть позже он нашел его без чувств на каменистой аллее у фонтана, лежащего лицом вниз. Честно, даже перепугался. Неужели его Иван пришиб?

К счастью, крови не было.

- Артур, если ты сейчас же не очнешься, то я пойду на фронт без тебя! – рассердился Америка.

Как ни странно, но угроза подействовала.

- Я потом семь шкур с тебя спущу… - спросонья проговорил Англия и открыл глаза.

Он с удивлением осмотрелся.

- Видимо, я так устал за все бессонные ночи, что заснул прямо здесь… - заключил он, сдувая с себя белые перья.

- Арти, Брагинский похитил документы о наших планах! Ты его не видел?

- Чего?!! Ах, он гад! – разразился тот и вскочил на ноги. – А я-то все гадал, чего он тут забыл?! Вот урод! – затем Англия чуть успокоился и приуныл. – Но ночь все равно была прекрасной…

Нет-нет, он неосознанно это сказал, а вовсе не из вредности, чтобы взбесить Ала.

- Что?! – Америка с яростью схватил его за грудки. – Пока мы тут наполеоновские планы составляем, ты за нашими спинами якшаешься с противником?!

- А покуда я знал, зачем он приходил? – ответил Артур, но сцена ревности ему понравилась.

Да! Да!!! Злись, малыш.

- А самому догадаться тяжело? – Америка встряхнул его.

- Как-то трудно думать, когда он зажимает меня у каждой стенки, - соврал Англия и расплылся в улыбке.

Джонс ударил его по лицу, но Керкленд еще сильнее загорелся.

- Да, братец, может, он и шпионил, но все равно пришел ко мне, он без ума от меня! – заврался тот и расхохотался.

«Конечно, без ума… - уже не так весело подумал Англия, вспоминая, как вчера готов был лезть на стенку от тоски и даже выпорхнул из окна, когда увидел Россию. – Подумать только…»

Артур чуть не сгорел от стыда, представив, как это выглядело бы со стороны.

Америка стоял неподвижно, но внутри горел пожар ярости. Недоверчиво прищурился и схватил брата за одежды, и одним движением распахнул рубашку.

- Я не верю тебе, - прорычал он, когда не узрел любовных отметин.

- А? – но Керкленд сообразил быстро. – А он был нежен.

Снова этот высокомерный взгляд и улыбка, а-ля «я сука последняя». Альфреда затошнило от него, словно в душу нагадили. Тогда он оттолкнул его от себя.

- Мерзость… - американец отвернулся и направился к ангару.

Настроение было ниже плинтуса – он так и не решил, верить наглецу или же нет?

«Какое замечательное утро!» - зато британец радовался новому дню и, несмотря на то, что проспал на улице, ощущал бодрость и легкий головокружительный экстаз.

Хотелось творить, бегать, прыгать, петь песни – заниматься деятельностью, в общем. Силы били ключом, вдохновляли на подвиги.

- Альфред! Ха-ха-ха! – закричал он, но так просто, от счастья. Захотелось расцеловать весь мир – такое «счастливое» безумие у него впервые в жизни.

Тот его услышал, но проигнорировал; шел куда шел.

- Альфред! Я надеюсь на тебя сегодня на линии огня! – в его голосе не было и следа недавней язвы. – Желаю удачи!

- Ты чего разорался с утра пораньше?! – не выдержал Джонс, остановился и развернулся.

Между ними было значительное расстояние.

- Удачи тебе желаю! Нельзя?! Ах, да, люблю тебя! Ха-ха!

- Я не верю тебе! – вдруг покраснел Америка.

- Говоришь совсем как Иван!

- Нет, придурок, ты точно влюбился! Ведешь себя, как идиот! – перекрикивал его Ал.

- Не знаю, не могу сказать, но я почему-то так счастлив… - уже чуть тише отозвался Керкленд.

- Ты – злодей! Ненавижу!

- «Злодей», - британец сказал это по-русски. – «Делающий зло»… хм… да, я – злодей и не поспоришь.

У Англии появилось острое желание поучить русский.

«Пока этот язык не стал мертвым…» - тут же усмехнулся он.

- У нас еще есть время. Я к себе, - отчитался Керкленд и потопал к зданию, где были его временные покои, а, проходя мимо брата, вдруг остановился и добавил:

- Интересно, как по-русски звучит признание в любви?

- «Я люблю тебя»… - даже без акцента ответил Альфред и печально улыбнулся

Артура аж передернуло. Он отчетливо представил себе, как бы изливались эти слова из уст Брагинского, и сердце заволновалось.

- Или «я тебя люблю». От перестановки слагаемых сумма не изменяется – математическое правило русского языка, - продолжил Джонс.

- Ты тоже?

- Что «тоже»?

Дежавю их настигло.

- Тоже учишь русский язык? – Англия с удивлением заглянул американцу в глаза.

- За две недели я выучил больше, чем за всю жизнь, - ответил тот и хмыкнул. – Теперь могу смотреть русские фильмы без субтитров и понимать.

- Какой умничка, - слетело с губ Артура.

Ал порозовел; уж больно искренне прозвучали слова старшего брата. Почесал затылок и скромно улыбнулся… совсем как Россия.

Тук-тук, – а это потревоженное сердце. Керкленд схватился за свою грудь, но затем поймал Альфреда за галстук и притянул к себе. Легкий, еле ощутимый поцелуй в губы.

- На удачу, она тебе понадобится, - сказал Англия и отпустил брата.

У Америки голова пошла кругом – Артур вчера не побрезговал прикосновением, сейчас – поцелуем. Теперь делить мир только на «черное» и «белое» как-то бессмысленно.

«Даже не политкорректно…» - про себя пошутил Джонс, потом закрыл глаза и прислушался к своему сердцу, к самым потаенным мыслям. Затем вздохнул и поднял веки:

- Артур, - он склонился и поцеловал его в лоб, – …чтобы не случилось, знай, ты мне очень дорог. – Отстранился и направился к самолетам. – И прошу тебя, помни это, когда решишься на очередную гадость.

- Я люблю тебя и ничего не могу с этим поделать, - продолжил он, не оборачиваясь. – Не знаю, я от этого сильнее или уязвимее, но не будь жесток, предавая мои чувства…

Керкленд терпеть не мог все «эти разговорчики». Но Америка удивил, поразил, вывернул мозг наизнанку… Артур привык видеть его вечным ребенком, дураком, невежей, а теперь снова зауважал. Так же, как тогда, когда Америка освободился и стал свободен. Сейчас он пугал серьезными словами, сильными и глубокими чувствами, твердой волей…

Младший брат давно вырос и превзошел старшего – это злило, раздражало, вызывало зависть и ненависть.

Артур ничего ему не ответил…

***

Брагинский спал мало, так как отдавал приказы, перестраивал войска, в общем, всецело готовился к новому наступлению. Китай итак молниеносно отбрасывал его войска и захватывал города один за другим на Дальнем Востоке, пока подкрепление было в пути. Очень опасно. Этот демон стремительно наступал, и не было ни минуты на передышку. Дело в том, что в европейской части России населения значительно больше, чем в Сибири и на Дальнем Востоке. Пространства много, людей мало, прям, заходи – не хочу.

- Плохо… все плохо… - бурчал он, изучая фотографии со спутника.

В Грузии расположились войска натовцев – если будут отбрасывать, то придется взорвать единственный сухопутный проход-туннель, что оборвет его связь с Осетией и Абхазией. А если это произойдет, то Грузия воспользуется случаем и нападет на них. Россия это знал, и НАТО это знает.

Иван встряхнул головой: «Нужно думать о себе, если я не уничтожу сухопутный проход на южном фронте, то придется туго, а так я выиграю время, но… но потеряю Осетию и Абхазию…»

Россия устал изучать фотографии, отчеты, документы… Подошел к раковине и умылся, чтобы хоть как-то стереть усталость с лица. Посмотрел на себя в зеркало.

Нужно было сосредоточиться на западном фронте, а он все о южном, да восточном. Честно, он даже не знал, как разорваться. Да еще этот, как его, Канада! Обстреливает ракетами высокой дальности со своего северного берега на его города через океан. В Мурманске и других северных городах сейчас жарко как никогда. Хотя финн и возмущен тем, что рядом с его границами развернулись боевые действия – грозится стрелять без разбору, если кто к нему сунется.

Россия вытерся полотенцем.

«Мне никто не поможет, да? Как всегда, в принципе, но как-то обидно… - Ваня сел за стол и облокотился. – Мир поменялся за эти века, стал теснее, все помогают друг другу, чтобы не случилось, а у меня… Эх! А у меня все как обычно, никому я не нужен…»

Злость пробирала, хотелось успокоиться, но не получалось. Вдруг затрещала рация.

- Прием! – отозвался Иван.

- Попался лазутчик, уверяет, что не шпион и хочет видеть вас, - послышался ответ. – Что прикажете?

- Ведите ко мне. Конец связи! – сегодня Брагинский немногословен.

«Кому это еще неймется?» - цыкнул Россия.

В памяти почему-то нарисовался Керкленд.

«Нет-нет, он же не настолько с ума сошел, чтобы соваться ко мне на базу ради…» - разуверял себя Ваня, даже головой помотал, отбрасывая подобные мысли.

Но когда постучали, и дверь отворилась, на пороге появились два солдата и… Торис. Брагинский уже решил, что спит и видит сон. В изумлении он встал из-за стола:

- Оставьте нас, - приказал Россия подчиненным, не сводя глаз с гостя, и те удалились.

Лит выглядел взволнованно, как обычно, а на его руках и лице виднелись кровоподтеки и ссадины не первой свежести. Значит, это не русские солдаты его так разукрасили.

- Литва… - начал было Иван, но тот бросился к нему в объятия.

Это было так на него не похоже, что Ваня даже опешил.

- Россия! Тебя хотят уничтожить! Я хотел сообщить о первом нападении, но не успел. Хотелось их остановить, но… но я… - Торис вжался в его грудь и зарыдал. – Но я так слаб… хозяйка запретила мне тут появляться и сказала стоять в сторонке. Я не хочу…

Литва всхлипывал и скользил пальцами по одежде Ивана, словно он стоит над обрывом и боится сорваться.

- …Я не хочу… - продолжал он, – … не хочу, чтобы они убили тебя. Америка думает, что завоюет тебя, он не догадывается об истинной цели войны, хотя Англия это особо и не скрывает… Китай тоже «за» твою смерть! Прошу тебя, не проиграй! Ты ведь непобедим, так? Не дай им убить себя!

Россия ни разу его не перебил. Лит, который с такой легкостью перешел на «ты», удивлял. Да и его мольбы… Неужели он пришел только ради этих слов?

- Спасибо, Литва, - Ваня только сейчас решился обнять его и погладить по волосам. – Но я знаю о заговоре. Спасибо, что волнуешься и прости. Но почему ты мне помогаешь? Почему нарушаешь наказ хозяина?

Торис ответил не сразу. Он вспомнил сегодняшний разговор с Эстонией, который оставил тяжелый осадок. В объятиях русского было тепло и уютно, не хотелось отпускать его. Если представить себе, что война растерзает того, кто сейчас рядом, такого живого – становилось страшно.

- Потому что ты дорог мне, - ответил Лауринайтис и в его голосе послышались ревностные нотки; он не хотел отдавать его в руки смерти. – Что бы не случилось – сердце болит за тебя.

Лит ждал ответа, но Россия словно оцепенел. Они бы так и стояли неподвижно, если бы не влажные капли, упавшие прибалту на голову. Тогда он чуть отстранился и заглянул в лицо Брагинского.

Россия беззвучно плакал:

- Не поверишь, я с детства мечтал с тобой подружиться… - сказал он чуть осипшим голосом и явно стыдясь слез. – Я частенько следил за тобой, но стеснялся даже подойти. А когда завоевал, то моему счастью не было предела. Я обманывал себя тем, что наша дружба взаимна, ведь я привык жить тем, что у меня якобы есть друзья и давать им все, лишь бы они были со мной. Но… - Россия склонился, коснулся губами влажных ресниц Лита и продолжил. – Если ты меня сейчас обманываешь, то признайся во лжи, а то я умру от разочарования раньше, чем до меня доберутся натовцы.

Мир перевернулся в глазах Лауринайтиса, он и вообразить себе не мог, что Россия… мог стесняться подойти к нему, такому слабому и застенчивому Литу! Тем более – дружить, он ведь всегда думал, что Брагинский просто играл в «дружбу», как обычно дети играют в «дочки-матери».

- Можешь считать, что ты – моя первая любовь, - вдруг порозовел Россия и тихо рассмеялся. – Никогда не думал, что признаюсь. Особенно в детстве я так боялся и робел. Приходилось дружить и любить безответно. Ха-ха!

У Ториса даже голова кругом пошла: «Дружба со мной – искренняя детская мечта Брагинского!»

Такого он не мог вообразить даже в самом безумном сне! И в каком русле бы пошла история, если бы он подружился с Россией, а не шарахался от него за тридевять земель?

- Но почему именно я?! – этот вопрос его остро заинтересовал. – Чем… приглянулся? - тут покраснел. – Ведь я так неприметен!

- Всегда любил цветы полевые, а не королевские розы, - живо отозвался Ваня.

- А?

- К сердцу ближе, роднее, - продолжил русский и потрогал его кончик носа. – Торис, ты добрый, внимательный, не любишь врать, хоть жизнь и заставляет. Мне трудно говорить, за что я люблю тебя, просто люблю и все тут… Поэтому, если ты скажешь правду – друг ты мне или нет, то я буду признателен, даже если и «нет».

- Ваня… - Торис впервые в жизни назвал его так, обращаясь к нему лично, даже трепет овладел.

Странное чувство – оказывается, рядом всегда был тот, кто готов помочь, стоило лишь позвать. И это тот, кого он считал худшим кошмаром в своей жизни. Страх улетучился, словно его никогда и не было, и оказалось, что он так прочно застилал разум, что начинаешь понимать собственную глупость и слепоту. Теперь, когда иллюзии страха растворились, Торис увидел в Иване совсем другого человека, не демона, не садиста, а кого-то настолько близкого, что вчерашнее противостояние с Англией из-за России показалось упрямой показушностью.

Лауринайтис закрыл лицо одной рукой и нервно захихикал. Медленно и верно сходил с ума.

- Какие же мы тупицы… - он несильно ударял русского по груди, а страха все равно не было, и робости, и внутреннего напряжения тоже, даже рядом с Польшей он не чувствовал себя так свободно, как сейчас рядом с чудовищем всех времен и народов, особенно прибалтийских народов.

- Боже, Россия, я… я… - чувства лили через край, и не хватало слов, чтобы их выразить. – Я думал, что знаю тебя, но нет! – Тут Лит вспомнил, что Иван ждет от него ответа. – И неужели ты думаешь, что я прибежал сюда, чтобы наврать?

Торис обнял его за шею:

- Спасибо что любишь, - поблагодарил он. – И береги себя.

Россия снова поцеловал его в лицо – Ваня горел от счастья. У него есть старый новый друг! Литва заметил его беспокойство и трепет, что приятно удивило его.

- Ты тоже береги себя, - Россия вдруг вспомнил коварного Англию. – И это моя война. Я буду биться насмерть. – Он отстранил Лауринайтиса от себя. – Иди домой, не зли свою хозяйку.

- Одному против всего НАТО? – загрустил Лит.

- Ты вдохновил меня, поэтому лучше присмотри за Беларусью, если вдруг к ней кто всунется – дай по морде, - Брагинский не просто так упомянул сестричку, знал, что Торис не ровно к ней дышит.

- Ах, Бела… - зарумянился гость.

- Кстати, кто тебя так помял? – чуть не забыл спросить Иван.

- Эм-м… - теперь Лит устыдился и почесал затылок. – С Англией подрался немного. Он сильный, но я перестал его бояться.

- Молодец, не нужно никого бояться, - похвалил его Россия.

- Вань…

- Да?

- Я даже тебя почему-то больше не страшусь, - Лит и впрямь совсем страх потерял, раз говорит такое.

- А? – удивился Иван, но затем улыбнулся. – А я даже рад.

- Меня другое пугает, - на лице гостя отразилось беспокойство. – Это что-то невидимое, но невероятно ощутимое – устройство мира. Как бы я не боролся с этой невидимой системой – она сильнее. Она давит, подавляет, уничтожает… Сколько бы не совершалось революций, свобода как миф – все становится на круги своя, «система зла», как вирус, изменяется, подстраивается. Как бы я не сопротивлялся, мне не победить в этой войне…

- Никто еще не победил эту систему, так что не волнуйся.

- Но ты не раз вырывался из ее цепей, но постоянно делал какую-то фигню и создавал свою «систему». За это тебя и ненавидят. Завидуют и ненавидят, - Лит вдруг устало улыбнулся, да и голова закружилась от переутомления.

- Отдохни, - Брагинский заметил его усталость и указал на диван у стены. – Есть не хочешь?

Лауринайтис хмыкнул: так он ему спать или есть предлагает?

- Спасибо, но я бы просто поспал, - ответил он.

- Даже чая не хочешь?

- И кофе тоже не хочу, - пошутил Торис и завалился на диван.

Он даже не почувствовал, как рухнул на него – заснул. Брагинский некоторое мгновение изучал спящего Литву, но затем снял свой плащ и укрыл его. Парень во сне улыбнулся и разомлел – ему было тепло и спокойно.

Россия же умилялся и не мог нарадоваться. Он вышел на улицу, иначе будет любоваться своим другом всю ночь напролет.

Сел на скамейку и задумался. Он все не мог понять, что такого произошло, отчего теперь весь мир схватился за оружие? Он вспомнил карантин, с которого и начался этот порочный круг. Особенно слова британца о том, что он ни под каким предлогом не примет его, а Россия, в свою очередь, сказал, что не отступится.

«Я даже забыл, что в дом этой сволочи пришел за справедливостью. Такое чувство, что это было сто лет назад, - Иван вздохнул и загрустил. – Затем я почему-то решил, что Артур может измениться, вылечиться от своей ненависти не только ко мне, но и к миру. Но я сделал только хуже, как всегда…»

Брагинский вдруг порозовел, когда в памяти всплыл первый поцелуй с Артуром, тот самый, совершенный на глазах у всех – британец хотел доказать, что не целовался с ним и для этого поцеловал. Вот дурак! Хитро же тогда Америка его подставил…

«Ну вот, я снова думаю о нем, - самого себя ругал Ваня. – Я все-таки люблю этого мерзавца…»

Под словом «люблю» Россия чаще имел в виду «люблю как родного, как друга», а не то, что подразумевает обычно Франция, или некоторые из вас, извращенцев.

Сегодняшняя вылазка удивила его.

«Англия – страна падших ангелов…» - он помнил его чудесные крылья, а в серебряном свете луны они казались волшебными, прекрасными. На этот раз они были больше, чем обычно, словно он оборотень, скрывающий свой истинный облик.

Рука прижалась к груди, было больно от мысли, что Англия сейчас мог извергнуться проклятиями и, не дрогнув рукой, всадить пулю в лоб. Как же больно и мерзко…

Заря уже заиграла на темном небе и скоро встанет солнце. Только рассвет обещает быть кровавым…

***

Истребители и бомбардировщики гудящим и зловещим роем поднялись в небо. На этот раз их цель – очистить путь к Санкт-Петербургу для наземных войск натовцев.

Артур находился в первом эшелоне в танковой дивизии. Войска остановились и ждали «небесной очистки». Керкленд открыл люк и вылез на свежий воздух. На удивление утро было сырым и даже промозглым, а дыхание выдавало белый пар.

- Странно, ночью было тепло, - недоумевал британец и передернул плечами.

Достал бинокль и посмотрел на самолеты союзников.

Воздух казался вязким, застывшим, словно останавливающим само время. Леденящая кровь тишина не предвещала ничего хорошего. Артур опустил бинокль и потер нос – он был холодным. Несмотря на ясное безоблачное небо, ощущалось что-то мистическое.

- Генерал Мороз пробуждается, что ли? - усмехнулся Англия и потер ладони друг об друга, затем достал рацию. – Альфред, что там на горизонте?

Америка летел на истребителе. Как же он любил быстрые самолеты! Он был так счастлив.

- Ха-ха! Пока никого! – живо отозвался тот.

- Да? – удивился англичанин.

Они уже пересекли границу России, но не встретили даже пограничника. Что-то тут не чисто. Конечно, после утечки информации они пересмотрели тактику, чтобы не попасть впросак, тем более в наступлении некогда будет перестраивать войска – серьезная брешь в бою с русскими может оказаться смертельной.

- Тогда выступайте потихоньку, раз никого нет, - уже тише приказал Америка, видимо, ему тоже не понравилась эта подозрительная тишина.

Он думал, что уже на границе встретит сопротивление, но не тут-то было.

- Нутром чую – ловушка, - недовольно ответил Керкленд.

- Тогда будь начеку. Конец связи!

Они проехали уже несколько деревень – все безлюдные. Войско остановилось, солдаты прочесали очередной населенный пункт, но все чисто. Люди забеспокоились. Ни топлива, чтобы забрать, ни еды, даже скотины, словно все жители и животные разом исчезли.

Следующий на пути - небольшой город. Артур не выдержал и тоже бросился в разведку, покинув танк. Но и тут разочарование – никого.

- Что за чертовщина?! – рассердился он и стукнул по стене дома.

Вдруг раздался колокольный звон из маленькой церквушки. От столь резкого звука у британца душа в пятки ушла.

«Может там есть кто?» - решил он и устремился к стенам церкви.

Она не была запертой, и Керкленд в миг оказался на колокольне. Но и тут пустота, колокола все еще раскачивались, словно некто невидимый только что играл на них. А Артур надеялся…надеялся, что это Брагинский дразнится. И здесь вообще зябче, чем на улице.

- Что же ты задумал, Россия? – Англия поежился. – Что за дубак?!

Затем он легонько дернул веревку, чтобы извлечь мелодию. Понравилось…

Нужно было возвращаться к войску, тут только ветра да призраки гуляют. Когда Артур вышел, то снова услышал звон, одиночный, пугающий…

Тогда он снова резко обернулся и увидел прозрачную фигуру – это Генерал Мороз звонил в колокола.

«Точно, Генерал Дубак… тьфу, Мороз! – узнал его Англия. – Не рано ли ему?»

- Эй, где Ванька?! – выкрикнул Керкленд.

Тот лишь усмехнулся и растворился в воздухе, пролетел холодным порывистым ветром и след простыл.

Англия взбесился.

«Брагинский, черт бы тебя побрал! – он с яростью осмотрелся. – Я тут, понимаешь, пришел, а он не встречает! Где твоя гостеприимность? Где ты? Где твое войско, танки, самолеты?! Где все люди, в конце концов?!»

Керкленд возвращался к танкам: «Найду и вставлю по самое не хочу! Не зли меня лучше!»

Пока он был один, тайком хотел отправить СМС России, но связи с ним не было. Артур даже по-детски обиделся на него, на мир, на телефонные компании…

***

Америка чуть штурвал не выпустил из рук, когда на радаре появились «чужие». Да еще так много!

- Неужели! А то мы заждались… – обрадовался он; ожидание его утомило больше, чем возможный бой.

Джонс связался с братом:

- Не поверишь, его величество Россия вдруг вспомнил, что на его огромную землю пришли захватчики, и он решил уделить им свое внимание, сразу же после обеда, маникюра и педикюра. Хи-хи… - язвил он.

Артур чуть не ахнул, в животе заиграли бабочки, и появился прилив сил.

«Он здесь! Я точно знаю, что он здесь!» - трепетал тот и готов был ринуться на встречу сию же минуту, но самолеты натовцев были далеко.

Так он волновался еще на границе России.

- Прелестно! – не выдержал Керкленд.

- Ха-ха, я приму на себя первый удар! – ликовал Америка.

- Давай-давай, а я догоню…

- Ты не понял, я первый его увижу и поговорю, вернее, мы снова поссоримся, - рассмеялся Джонс.

- Засранец! – приревновал Артур. – Я тоже хочу с ним поругаться, черт побери…

- А я первый-первый!

В рации вдруг появились помехи:

- Приветствую, братцы-кролики, и добро пожаловать в логово старого волка, сегодня будет жарко.

Братья узнали Брагинского.

- Хм-м… - мечтательно протянул Альфред. - Звучит как начало ролевой на троих.

Что касается Артура, то ему не хватало воздуха от предательского сердцебиения, когда он услышал столь долгожданный голос русского. Хотелось разразиться гневной тирадой, мол, почему молчал, не отвечал, но он сдержался. Ведь тут их разговор услышат посторонние лица. Хотелось что-то сказать, но внезапная пошлая фраза от американца ввела его в ступор.

Россия тоже замолк, так как слишком живо представил то, что сказал Америка.

- Чего так загадочно заткнулись? – снова подал голос Альфред. – Размечтались, что ли?

В принципе, его слова были недалеки от истины.

- Тогда Артур посередине, как обычно, - не растерялся Россия и тоже пошутил.

Джонс оглушил всех своим звонким смехом.

- П-почему это я посередине?! – очнулся британец и впал в ярость. – И почему «как обычно»? Сейчас вы договоритесь у меня! – пригрозил он.

- Точно, сейчас договоримся и встретимся в костюмах кролей! – не успокаивался Альфред, пытаясь стереть слезы из-под кислородной маски, как-никак на истребителе на больших высотах летит.

Россия не терял времени даром, пока Америка разразился гомерическим хохотом, он выпустил ракету из своего истребителя.

- А-а! Черт! – Джонс вовремя схватился за штурвал и пикировал.

«Высокая скорость ракет – это хорошо, но это мешает «самонаводке», - судорожно размышлял Ал. – Должна пролететь мимо!»

Ракета хоть и была самонаводящаяся, как и все современные ракеты, но оказалась с неисправным двигателем. Постреляв огнем их своей задней части, снизила скорость, а так как она знала свою цель, то пикировала следом за самолетом натовца. Затем ударилась об его верхние хвостовые лопасти и взорвалась, повредив двигатели.

- О, как повезло… мне… - Иван чуть не разочаровался в своей атаке.

- Твою мать, Брагинский! – Джонс был в бешенстве, самолет стал непослушным, но все еще держался в воздухе.

- Война – есть война, малыш, ничего личного, - Ваня уже издевался.

- Я понимаю, но какого хрена ты кидаешься ракетами с холостыми двигателями?! - разразился тот, еле-еле выровняв свою раненую птичку. – На тебя тут полмира войной, а ты холостыми! Что за подготовка?

- Хорошо-хорошо, сейчас исправлюсь, - Россия набрал высоту и пристроился позади дымящегося истребителя. – Сейчас боевые пойдут в ход, ты только не расстраивайся.

- Бл..! – вырвалось у Альфреда и тут он заметил на радаре истребитель Райвиса поблизости. – Никогда бы не подумал, что скажу это, но… Латвия-я-я!!! Стреляй по русскому, чего смотришь?! Помоги мне!!!

- А?! – испугался тот. – Хорошо!

Приблизился. Выстрелил.

Россия хмыкнул и «притулился» к самолету Альфреда сверху.

- Дурак, что ты задумал?! – Джонсу не понравилось такое положение.

Брагинский лишь снова усмехнулся.

- Черт, ракета же на тепло реагирует, - догадался Ал и весь вспотел.

- Правильно, а ты такой горячий, не так ли? – ответил ему Иван, наблюдая за движением ракеты на радаре.

- Ой, тогда я могу выпустить вторую ракету, - предложил Райвис.

- Зачем?! – не выдержал Джонс.

- Одна и так в тебя летит, а вторая для России, - ответил тот.

- Не надо!!! – хором крикнули в рацию и Альфред, и Брагинский.

Россия удрал прочь, когда ракета практически достигла цели, а Америка успел катапультироваться. Взрыв был красочным, даже завораживающим, только Джонс молился, чтобы его не пришибло горящим осколком.

- Мать вашу! Что за дурацкий бой? Нечестно! – негодовал он, хотя его уже не было слышно. – Вы вообще воевать умеете? Райвис, су-у-ука!!!

Латвия был ни жив, ни мертв. Он так и представил себе, как потом Америка ему накостыляет за такую «помощь».

- Привет, дорогуша! – над ним летел истребитель Ванечки, к ужасу прибалта.

- Я не хотел, меня вообще заставили идти против тебя! – взмолился тот, так как инициативу в бою он уже потерял.

- Тогда без обид, - серьезно ответил Россия. – Либо катапультируйся, либо гори ярким пламенем. Считаю до трех! Раз-два…

- Нет! – Латвия катапультировался, а Россия не стал тратить боеприпасы – самолет и так упадет.

- Артур, а тебя я жду… на земле… - Россия вдруг вспомнил про него и сделал ударение на «жду».

***

Англия слушал их разговор по рации и задумывался над такими понятиями, как «боевой опыт» и «слепая удача». А еще он вспомнил один афоризм: «Никогда не воюйте с русскими. На каждую вашу военную хитрость они ответят непредсказуемой глупостью».

«Причем, непредсказуемой даже для самих русских, - про себя добавил британец и усмехнулся. – Забавное начало полномасштабной войны, я бы даже сказал, что в духе России… Что ж, видимо он решил не обороняться, а наступать. Нас ждет встречный бой, как говорится, стенка на стенку. Но почему позволил проделать такой путь от начала границ? Может, хочет взять в окружение? Чем дальше мы ступаем на его территорию, тем слабее наш тыл. Этого нельзя допустить! Нужно оцепить территорию…»

Пока он размышлял над тактикой, услышал голос Брагинского, обращенного к нему:

- Артур, а тебя я жду… на земле…

«Жду… Жду… Жду… - Керкленд заметил ударение на этом слове и воображение тут же разыгралось. – Ждет! Он меня ждет? Неужели это и есть ответ на мое письмо? – он даже ударился об люк в танке, когда кровь вскипела. – То есть он согласен на короткое свидание? Я не ошибаюсь?»

- На земле? – британец решил уточнить, чтобы убедиться в своей догадке.

- Да, на земле, ведь будет жарко, не так ли? – ответил Иван, и Артур почувствовал, как тот улыбнулся.

Англия не мог поверить, что все так просто оказалось. Голова пошла кругом, а сам он воспрял духом, несмотря на внезапную дрожь во всем теле.

- Ты просто не представляешь, как я хочу этого, - все же спокойно сказал он с хрипотцой – горло пересохло от волнения.

- Верю-верю, - бросил тот на прощание.

- Сэр, вы снова обслюнявили микрофон рации, - заметил солдат, который находился рядом с ним в танке. – И продолжаете слюнявить… Сэр?

- Подайте салфетку для микрофонов, - деловито потребовал тот, еле-еле сдерживаясь от восторга после разговора с русским.

- Прошу прощения, сэр, но салфетки закончились еще на ссоре с Америкой.

- Все кончились?

- Могу попросить у ребят в другом танке.

- Не надо, - Артур вытерся рукавом.

И микрофон заодно вытер.

- Сэр, подождите, у нас же есть салфетки для лица, - солдат протянул ему упаковку. – Что ж Вы так, сэр?

- Спасибо, а еще какие салфетки у нас есть? И для чего? – раздражался Керкленд, он уже так «обрусел», что отвык от подобных бесед.

- Туалетная бумага, сэр. Сами знаете для чего.

Артур лишь цыкнул и потянулся к люку:

- Подышу свежим воздухом, - бросил он, вылез, и закрыл за собой люк.

Он готов был упорхнуть вперед своего войска.

«О, великая сила недотраха! - засуетился британец, сжимая руки в кулаки и предвкушая встречу. – Сейчас ничто и никто меня не остановит».

Судорога прошлась по спине, и его сковало от боли – крылья снова появились. Теперь Артур окрылялся без помощи спиртного и волшебной палочки. Это происходило спонтанно… бесконтрольно.

Керкленд обнял себя за плечи; да, он не мог убрать крылья, кроме того, они были больше, чем обычно.

«Не припомню такого…» - он даже испугался на мгновение и затрепетал сильнее.

Крылья расправились, и несколько выпавших белых перьев разлетелось по воздуху.

«Несомненно, это волшебство из-за Ивана, - задумался он и закрыл глаза. – Хочется улететь прямо сейчас, но я дождусь…»

Он вспомнил смелые слова Альфреда о любви, и по телу прокатилась теплая волна.

«Нет, братец, то, что я чувствую сейчас – это не любовь, а страсть, безумие и помешательство, - не согласился он. – Это не любовь, ведь иначе, я бы не хотел его смерти. Любовь – это… это… хм…»

Он не мог подобрать определение:

«Я не знаю, что это…»

В груди защемило. Нет, он, конечно, знал основные «стереотипы любви», но:

«Должно быть, это что-то глубокое и сильное, но я знаю только одиночество…» - затем ему в голову пришла безумная мысль – спросить, что Россия понимает под таинственным словом «любовь». Он мог спросить и брата, но его больше волновали слова России. Вообще, ему много чего хотелось обсудить с Иваном наедине. А короткий разговор по рации только сильнее раздразнил его, теперь ни о чем другом он и думать не мог.

«Боже, как же я соскучился-то… - негодовал Англия. – Что за жесть такая? А-а-а! Кто-нибудь, перемотайте время вперед!»

***

Россия же не сразу сообразил, что именно он пообещал Англии. Вернее, он сказал, – а второй смысл понял потом, когда внутренне чутье заставило его пересмотреть их беседу и взглянуть с другой стороны, а за подсказкой послало глянуть в то самое любовное письмо. Дело в том, что Брагинский любил делать ударение на глаголы.

«Ой, теперь понятно, почему Англия так оживился, - удивился Ваня и покраснел. – Я ненароком назначил ему свидание…»

Он приземлился и передал управление самолета другому человеку, а сам поехал на бронетранспортере. Любил он эти машины – маневренные и легкие, по сравнению с танком или даже БМП, конечно.

«И что мне делать? Или это судьба такая? – задумался он. – Или ловушку устроить?»

В небе уже давно развернулась война, да и на землю попадали первые бомбы.

- Что там с зенитками?! – Брагинский отвлекся от дум и сосредоточился на битве, он чуть не оглох от разорвавшегося поблизости снаряда.

- Ждем приказа, – отозвался подчиненный.

Кстати, Брагинский специально выставил зенитный отряд впереди, он предположил, что самолеты появятся первыми. Когда покажется вражеская пехота, тут же перестроит свое войско. Но пока так нужно, чтобы вражеский самолет был сбит системой «земля-воздух» раньше, чем он долетит до остальной части войска и нанесет серьезный ущерб пехоте бомбами и ракетами.

- Порвать гадов на британский флаг! – приказ был ясен.

- Почему говорят «британский»? - спросил кто-то из солдат.

- Не знаю, - пожал плечами Ваня и усмехнулся. – А ты вспомни, сколько у него полос и если рвать так же, как нарисовано, то я сочувствую неприятелю…

Ему снова напомнили об Артуре, что сильно отвлекало и расстраивало. Свою злость он решил сорвать на самолетах. Взял переносную зенитку с самонаводящейся ракетой – комплекс весил всего ничего: около двадцати килограммов. Зато дальность стрельбы: шесть тысяч метров. А теперь пусть кто-нибудь посмеет из самолетов снизиться, все крылья пообрывает!