См. Интерперсональная психотерапия Салливана. 6 страница

1-й шаг — “Мы признали свое бессилие перед алкоголем, признались в том, что потеряли контроль над своей жизнью” — является началом всех действий, способствующих прекращению алкоголизации. Подчеркивается необходимость признания собственного бессилия по отношению к алкоголю и неизбежность своей капитуляции, без чего не может начаться процесс выздоровления. Это очень важный шаг, ибо только осознание своего бессилия и потери контроля над собственной жизнью, а также убеждение в окончательном поражении могут вызвать у алкоголика потребность обратиться за помощью.

2-й шаг — “Мы пришли к убеждению, что только Сила, более могучая, чем наша собственная, может вернуть нам здоровье” — призывает к умалению своего Я, ибо вера в “Силу более могучую” несовместима с чувством собственной исключительности, своего всемогущества. Опора на “Силу более могучую” осуществляется посредством как признания существования Бога (“как мы Его понимаем”), так и обращения за помощью к другому человеку (к терапевту, супругу, спонсору Сообщества АА) или коллективу, 2-й шаг позволяет алкоголику избавиться от чувства “центра мироздания” и связанных с ним гнетущих обязанностей.

3-й шаг — “Приняли решение перепоручить нашу волю и нашу жизнь Богу, как мы Его понимаем” — это начальный шаг, поскольку он опирается на действия, ограничивающие собственную волю и чувство силы. В трудные моменты жизни поддержкой для лиц, прорабатывающих этот шаг, может служить молитва о душевном покое “позаимствованная” членами Сообщества АА у римского императора Марка Аврелия: “Боже, дай мне разум и душевный покой принять то, что я не в силах изменить, мужество — изменить то, что могу и мудрость — отличить одно от другого”

4-й шаг — “Глубоко и бесстрашно оценили себя и свою жизнь с нравственной точки зрения” — это призыв взглянуть на себя честно, без обмана, отмечая как свои недостатки, так и достоинства, осознавая причины происшедшего. Добросовестный и искренний анализ (“с нравственной точки зрения”) дает верный диагноз ситуации, что, в свою очередь, позволяет предпринять меры, направленные на достижение желаемых изменений.

5-й шаг — “Признали перед Богом, собой и каким-либо другим человеком истинную природу своих заблуждений” — можно сравнить с исповедью, освобождающей человека от чувства одиночества, позволяющей надеяться на прощение со стороны другого человека и тем самым примирение с самим собой. Избавление от чувства изоляции и вины и вместе с тем обретение реалистичного образа самого себя — вот очередные действия по пути к достижению состояния внутреннего покоя, дающего возможность выздоровления (трезвости).

6-й шаг — “Полностью подготовили себя к тому, чтобы Бог избавил нас от всех наших недостатков” — предлагает приготовиться к дальнейшим изменениям. Готовность к избавлению от всех своих слабостей является условием совершенствования. Однако совершенство для большинства людей недостижимо. Тем не менее можно стремиться к заданной цели, постоянно самосовершенствуясь.

7-й шаг — “Смиренно просили Его исправить все наши недостатки” — создает фундамент полной капитуляции, подготовка к которой проводилась ранее. Особо подчеркивается необходимость смирения (не смешивать с унижением) и изменения жизненных условий. Многолетний опыт показывает, что ни один алкоголик не способен сохранить трезвость, забывая о чувстве смирения.

8-й шаг — “Составили список всех тех, кому мы причинили зло, и преисполнились желанием загладить свою вину перед ними”.

9-й шаг — “Лично возместили причиненный этим людям ущерб, где только возможно, кроме тех случаев, когда это могло повредить им или кому-либо другому” — это шаг конкретных действий, которые позволяют упорядочить свои отношения с окружающими. Предлагается произвести огромную работу в эмоциональной сфере, без чего невозможно собственное перерождение и изменение отношений с другими людьми. Составление списка тех, кому мы причинили зло, и возмещение причиненного ущерба позволяет в конечном счете избавиться от чувства вины и согласиться с последствиями имевшей место ранее несправедливости. Совершение этого акта, как и при психотерапии, позволяет продолжать процесс выздоровления.

10-й шаг — “ Продолжали самоанализ, и когда допускали ошибки, сразу их признавали” — учит подводить итоги, ежедневно отмечать свои как хорошие, так и слабые стороны характера, признаваться в них, исправлять их “на ходу”. Шаг предохраняет от возврата к старым представлениям и поведению, которые могли бы затормозить процесс выздоровления и спровоцировать возврат к употреблению алкоголя.

11-й шаг — “Стремление путем молитвы и размышления углубить соприкосновение с Богом, как мы Его понимаем, моление лишь о знании Его воли, которую нам следует исполнить, и о даровании силы для этого” — в очередной раз укрепляет смирение и довершает капитуляцию, а также подчеркивает “духовный” аспект программы.

12-й шаг — “После духовного пробуждения мы старались донести смысл наших идей до других алкоголиков и применять эти принципы во всех наших делах” — является допингом для тех, кто, будучи трезвым, живет “новой жизнью”. Они понимают, что для закрепления временного успеха необходимо делиться своим опытом с другими. “Нести послание” путем оказания помощи другим дает удовлетворение и одновременно воспитывает чувство уважения к самому себе, без чего алкоголик не в состоянии достичь полной трезвости.

Нетрудно заметить, что 1-й шаг способствует замене образа человека, контролирующего количество выпитого алкоголя, на образ личности, которая это делать не в состоянии. Поскольку опыт многочисленных проб самостоятельного решения алкогольной проблемы учит, что возврат к здоровому образу жизни без внешнего воздействия невозможен, необходимым является поиск Высшей Силы, которая могла бы в этом помочь (2-й шаг). Очередным действием должно быть согласие воспользоваться этой помощью (3-й шаг). Следующие действия — это анализ ситуации, вызывающей страх и чувство вины (4-й шаг). Затем следует поделиться своими проблемами с Высшей Силой и с другими людьми, т.е. избавиться от чувства одиночества и получить надежду на прощение (5-й шаг). После соответствующей подготовки (6-й шаг) следует обращение к Высшей Силе с просьбой о помощи в совершении перемен (7-й шаг). Составление списка обиженных (8-й шаг) позволяет исправить и забыть содеянное зло (9-й шаг), 10-й шаг — это совет систематического повторения 4-го и 5-го шагов для сохранения эмоционального равновесия, что обеспечивает непрерывность процесса выздоровления. Во время прорабатывания 11-го шага укрепляется фундамент, заложенный в 3-м, т. е. вера в помощь Высшей Силы. 12-й шаг — это венец всех пройденных шагов, он воспевает жизнь и бескорыстное даяние.

Программа Сообщества АА “12 шагов” определяет направление и этапы процесса психотерапии и, подобно ей, позволяет устранить признаки болезни, а также добиться положительных изменений в состоянии здоровья и поведения при помощи психологических средств.

Наиболее компетентными людьми в этой области являются специально подготовленные терапевты-консультанты, бывшие алкоголики, не употребляющие алкоголь в течение нескольких лет и являющиеся членами Сообщества АА.

Программа “12 шагов” после небольшой адаптации нашла применение в сотнях других групп самопомощи. В мире существуют, например, группы Анонимных наркоманов (с 1953 г.), Анонимных азартных игроков (с 1957 г.), Анонимных обжор (с 1960 г.), Анонимных лиц с эмоциональными проблемами (с 1971 г.), Анонимных должников (с 1976 г.), Анонимных кокаинистов (с 1982 г.), Анонимных никотинистов (с 1985 г.), а также группы Взрослых детей алкоголиков (с 1984 г.). Кроме того, существуют группы Анонимных астматиков, Страдающих мигренью, Суицидентов, людей, имеющих семейные проблемы, и т. п. Эти факты однозначно говорят об универсальности и популярности программы “12 шагов”.

СОПРОТИВЛЕНИЕ. В психотерапии процесс осознания причинно-следственных связей, конструктивное изменение личностных позиций и установок, а также отказ от старых и выработка новых форм поведения сопровождаются определенными трудностями, противодействием, сопротивлением пациента. С. — общепризнанный клинический феномен, сопутствующий в той или иной степени проведению любого вида психотерапии. В психоанализе и психоаналитической психотерапии наиболее важным комплексом динамических процессов признаются разнообразные проявления С.

Фрейд (Freud S.) рассматривал С. как противодействие, которое неосознанно оказывает пациент попыткам восстановления в его сознании “вытесненного комплекса”. С. имеет основу в личности пациента в виде самоподавляющих и защитных сил, которые поддерживают и сохраняют невротическое функционирование. В традиционном понимании С. выявляется в психотерапии по мере того, как психотерапевтическое влияние начинает противодействовать защитной организации личности или разрушать ее и высвобождать подавляемые импульсы. По мнению Фрейда, механизмы защиты, направленные против испытанной когда-то опасности, вновь повторяются в виде С. выздоровлению во

время лечения, т. е. Я пациента относится к самому выздоровлению как к новой опасности. Анализ С. в значительной мере рассматривался А. Фрейд (Freud A., 1936) как анализ тех аспектов защиты, которые способствуют патологическому исходу конфликтов пациента. Анализ защиты через анализ С. начинает играть все большую роль в технике проведения психоанализа

В 1939 г. Дойч (Deutsch Н.) предложила 3 вида С.: 1) интеллектуальные, или интеллектуализирующие, С.; 2) С.- переносы, 3) С., которые возникают как следствие потребности пациента защитить себя от воспоминаний о событиях, пережитых в детстве. Однако С. не является синонимом защиты. Если защитные механизмы рассматриваются как неотъемлемая часть психологической структуры пациента, то С. представляет собой попытку защитить себя от угрозы своему психологическому равновесию, возникшей в результате психоаналитического лечения.

Гринсон (Greenson R. R., 1967) считает, что С. поддерживает статус-кво в отношении невроза и противостоит аналитику, самому процессу психоанализа и разумному Я пациента. Обзор психоаналитической литературы по проблеме С. (Сандлер, Даре, Холдер - Sandler J., Dare Ch., Holder A., 1993) показывает возрастающее значение умения аналитика в разнообразных формах С. обнаружить малейшие его признаки.

По мере развития психоанализа С. стало рассматриваться как направленное не только против возврата угнетающих воспоминаний, но и против осознания безотчетных неприемлемых импульсов. Фрейд уже оценивал С. не как полное подавление неприемлемого психического содержания, а как причину искажения бессознательных импульсов и воспоминаний, в результате чего они появляются в свободных ассоциациях пациента в “маске”. По аналогии с “цензором” в сновидениях С. имеет своей целью помешать неприемлемым мыслям, чувствам или желаниям стать сознательными.

С. присутствует в процессе всего лечения. Фрейд придавал значение связи между переносом и С. Так называемое трансферентное С. рассматривалось им как наиболее сильное препятствие на пути психоанализа. В психоанализе выделены следующие источники С.: 1) С.-подавление, отражающее потребность пациента защитить себя от болезненных импульсов, воспоминаний и ощущений. Чем больше вытесненный материал приближается к сознанию, тем больше возрастает С., и задача психоаналитика состоит в том, чтобы с помощью интерпретаций способствовать переходу этого материала в сознание в форме, переносимой для пациента; 2) С.-перенос, выражающее борьбу против инфантильных импульсов, которые возникли как реакция больного на личность психоаналитика. Это сознательное утаивание пациентом мыслей о психоаналитике, бессознательные трансферентные переживания, от которых больной пытается защититься. В этом случае задача психоаналитика также состоит в том, чтобы своим вмешательством способствовать переводу содержания переноса в сознание в приемлемой для пациента форме; 3) С.- выгода — результат вторичных преимуществ, предоставляемых болезнью. Нежелание пациента расстаться с ними (использование положения больного для удовлетворения своих потребностей) во время лечения и составляет сущность этой формы С.: 4) С.-Оно — представляет собой С. инстинктивных импульсов любым изменениям в их способе и форме выражения. Этот вид С. требует для своего устранения “проработки”, в процессе которой необходимо обучение новым паттернам функционирования; 5) С.-Сверх-Я, или С., обусловленное чувством вины больного или его потребностью в наказании. Например, пациент, испытывающий острое чувство вины из-за желания быть самым любимым сыном и оттеснить своих братьев и сестер, может сопротивляться любой перемене, грозящей повлечь за собой ситуацию, в которой он может преуспеть больше, чем его соперники; 6) С., возникающее в результате неправильных действий психоаналитика и ошибочно выбранной тактики; 7) С., связанное ^с тем, что изменения, происходящие в психике пациента в результате лечения, вызывают сложности в отношениях с людьми, значимыми в его жизни, например в семье, в основе которой был невротический выбор супруга; 8) С., возникающее из-за боязни закончить лечение и потерять в результате этого возможность общаться со своим психоаналитиком. Такая ситуация может возникнуть, когда пациент попадает в зависимость от психоаналитика и начинает считать его лицом, занимающим в его жизни большое место; 9) С., связанное с угрозой, которую психоанализ создает самооценке пациента, например в случае появления у него чувства стыда, вызванного воспоминаниями переживаний раннего детства; 10) С. из-за необходимости отказаться от осуществляемых в прошлом способов адаптации, в том числе от невротических симптомов; и наконец, С., связанное с попытками изменить проявления называемого Райхом (Reich W.) “защитного панциря характера”, т. е. “фиксированных черт характера”, которые остались даже после исчезновения породивших их первоначальных конфликтов.

В условиях психоаналитической терапии врач постоянно прилагает усилия для вскрытия и разрешения самых разнообразных видов С. Первые признаки С. могут проявиться в том, что пациент начинает опаздывать или забывать назначенное время встреч либо заявляет, что ему ничего не приходит в голову при предложении заняться свободным ассоциированием; С. может выразиться в банальности ассоциаций и воспоминаний, в рациональности рассуждений при отсутствии аффекта, в атмосфере скуки, в отсутствии мыслей или в молчании. Важно сразу показать пациенту, что у него имеются малоосознаваемые внутри-личностные силы, противодействующие анализу. Естественно, психотерапевт не говорит пациенту прямо, что тот сопротивляется или же не хочет выздоравливать, а показывает лишь отдельные его действия, направленные против анализа. Такой подход позволяет пациенту начать противодействие собственному С.

Наряду с вышеописанными очевидными С. в лечебной практике встречаются и другие его формы. Слабо проявляющиеся С. могут выражаться, например, в форме согласия со всем тем, что говорит психоаналитик, в предоставлении описания сновидений или фантазий, которыми, как кажется пациенту, врач особо интересуется и др. С. может проявиться даже через “бегство к здоровью”, и пациент прерывает курс лечения под предлогом того, что симптомы заболевания, по крайней мере на данный момент, исчезли.

На ранних стадиях психотерапии С. пациента может быть связано с установлением власти, контроля психотерапевта в лечебной ситуации. В ходе аналитической терапии развитие “трансферентного невроза” сопровождается проявлениями “трансферентного С.”, которое отражает позитивное или негативное эмоциональное трансферентное отношение пациента к аналитику. Пациент с эротическим переносом стремится к удовлетворению своих желаний вместо того, чтобы работать в направлении инсайта, или проявляет С. для того, чтобы избежать в таком переносе сильного сексуального влечения. Ощутив фрустрацию в своих переносных влечениях, пациент может испытывать ненависть к врачу и желание унизить его, вместо того чтобы сотрудничать с ним и понять источники своей агрессии.

В психоанализе и психоаналитической терапии С. преодолевается с помощью интерпретации и проработки. В случае психоаналитической терапии, основанной на эгопсихологической теории, ставятся задачи частично разрешать некоторые и подкреплять другие С. с последующей частичной интеграцией ранее подавлявшихся импульсов в систему взрослого Я. В результате этого может произойти некоторое увеличение силы и гибкости Я, что создаст возможность более эффективного подавления резидуальных, динамически бессознательных импульсов и изменения импульсивно-защитной конфигурации. Это увеличивает адаптивные — в противоположность дезадаптивным — аспекты личности. Дальнейшее развитие психоаналитической техники способствовало тому, что анализ С. расширился до детального анализа функции С. патологических черт характера. Многие виды С. исходят из характерологической структуры пациента.

Райх связывал феномен С. с так называемой “телесной броней” и поэтому полагал, что его можно ослабить с помощью методик прямого телесного воздействия. В трансперсональной психотерапии Грофа (Grof S.) специальной техникой для мобилизации энергии и преобразования симптомов переживания в условиях сильного С. является использование психоделических препаратов или немедикаментозные подходы (биоэнергетические упражнения, рольфинг и другие методы подобного рода). В традиционной гипнотерапии С. преодолевается погружением в глубокое гипнотическое состояние, а в эриксоновской модели гипнотерапии С. применяется для индукции гипнотического транса и терапевтической его утилизации.

Перле (Peris F. S.) отмечал проявление С. в невербальном поведении и с целью его преодоления использовал прием “преувеличения”, при котором происходит ослабление С. и осознание подавленных переживаний (например, по указанию врача пациент крепче сжимает руки и осознает подавленный прежде гнев в связи с излагаемой им ситуацией).

В личностно-ориентированной (реконструктивной) психотерапии Карвасарского, Исуриной, Татлыкова С. оценивается как реальный клинический факт. Представляя собой своеобразный психологический защитный механизм, С. обычно отражает реакцию пациента на болезненное для него прикосновение к зачастую глубоко скрытым или скрываемым им тягостным переживаниям, а также на перестройку, реконструкцию нарушенных отношений. С. выражается в общении с врачом в различных формах — в уклонении от обсуждения наиболее важных проблем и переживаний, в молчании, в переводе разговора на другую тему, в неясности формулировок проявлений своего заболевания, в отрицательных реакциях на те или иные методы лечения, в юморе, а иногда даже в излишней податливости и согласии с высказываниями врача без должной их переработки и т. д.

Выраженность С., противодействие психотерапевтическому влиянию в процессе лечения может изменяться. Оно повышается при несовместимости установок больного и психотерапевтического стиля врача, при явном игнорировании устойчивых ожиданий пациента, преждевременной интерпретации, чрезмерных требованиях от него откровенности или активности. Суть всей работы над С. состоит в том, чтобы помочь пациенту осмыслить и преодолеть свои неосознаваемые усилия вовлечь психотерапевта в “невротические маневры” и в конечном итоге победить и избежать его влияния. Наряду с интерпретацией полезным может быть эмпатическое вмешательство, позволяющее пациенту не только ограничивать С., но и в более оптимальных условиях осознавать его.

СОЦИАЛЬНАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ. Задача С. п. — с помощью психотерапевтических воздействий не только лечить болезни, осуществлять психогигиенические и психопрофилактические мероприятия, но и улучшить социальное поведение индивида. При этом не делаются различия между психически больными, преступниками, лицами с отклонениями в поведении и т. д. Методы психотерапии рассматриваются как адекватные способы коррекции всех форм отклонений и делинквентного поведения.

Интерес к С. п. возрастает по мере все большей интеграции психотерапии в различные области медицины и социальной практики человека. Если иметь в виду такое понятие, как уровни системы интеграции, то можно говорить об интеграции психотерапии в общество, в медицину, в лечение болезни с учетом ее биопсихосоциальной сущности и др.

Не вызывает сомнений наличие тесной связи между “социальным” и “медицинским” (в том числе психическим) здоровьем общества. Пример тому — нынешняя ситуация в нашей стране. Значительная общественно-политическая трансформация общества у многих людей вызывает чувство неуверенности, неопределенности, незащи-щенности, растерянности, ощущение потери опоры, что выражается в напряженности, а часто и агрессивности. На этом фоне возрастает значение психотерапевтической службы, ее интеграции в общественную жизнь, что вызвано ростом нервно-психической напряженности здорового населения, увеличением частоты пограничных нервно-психических расстройств. Одновременно наблюдается усиление “магического настроя”, всплеск интереса к мистике, оккультизму, возникновение альтернативной психотерапии в невиданных ранее масштабах. Одна из наиболее популярных ее разновидностей — телевизионная психотерапия (с учетом возможностей передачи информации одновременно десяткам миллионов людей). В странах западного типа эту функцию выполняет церковь, стремящаяся к гармонизации общества, преодолению в нем кризиса веры и укреплению взаимопонимания.

Говоря об интеграции психотерапии в общество, можно вспомнить уже имеющие свою историю попытки решить его социальные проблемы с помощью поведенческой и несколько позже — гуманистической психотерапии.

Наиболее ярким примером С. п. является проблема “модификации поведения” путем использования прежде всего поведенческих методов психотерапии, наиболее полно разработанная в трудах Скиннера (Skinner В. F.), особенно в его известной книге “По ту сторону свободы и достоинства” (1971). Однако и до работ Скиннера отрицание Уотсоном (Watson J. В.) и другими бихевиористами таких понятий, как психические процессы, сознание, мышление, и понимание ими поведения как определяемого исключительно внешними условиями означало перечеркивание и отрицание творческого, самостоятельного начала в человеке и в результате приводило к заключению, что поведением можно руководить и манипулировать. Для этого более всего подходил специально подготовленный психотерапевт, исполняющий функции “социального инженера” и являющийся источником наказаний и поощрений.

Перенаселение и угроза голода, не устраненная опасность ядерной войны, загрязнение окружающей среды, агрессивность, преступность и другие проблемы человечества — это реальность. Несмотря на значительные достижения в этой области, положение, по Скиннеру, становится все хуже, и мы с разочарованием обнаруживаем, что сама технология оказывается все более несостоятельной. Социальное зло порождено самим поведением людей и нашей неспособностью эффективно на него воздействовать. Ответственность за катастрофические последствия стихийного развития общества Скиннер возлагает на индивидуализм. Отстаивая свою свободу и достоинство, индивидуалист отказывается действовать ради других. Он не обеспокоен тем, выживет или нет его цивилизация, и ему безразлично, как долго она будет существовать после него. Он непоколебим в своих эгоистических убеждениях и поведении и не поддается каким-либо рациональным доводам о благе грядущих поколений. Индивидуализм, эгоизм личности, считал ученый, в конечном счете подрывает сами основы цивилизации. Автор разрабатывал идею управления поведением и создал технологию поведения, целью которой является разрешение социальных проблем путем модификации поведения человека средствами внешнего контроля.

Если иллюзорный, механистический характер взглядов Скиннера вызвал резкую критику и у нас, и в западных странах, то возложение экзистенциально-гуманистическими психотерапевтами на человека всей ответственности за свое благополучие, их утверждение, что человек “держит судьбу в собственных руках”, вполне отвечают социальным нормам современного западного общества. Упор в экзистенциально-гуманистических концепциях психотерапии на выработку у индивида аутентичных установок и контактов с окружающими его людьми в условиях повседневной жизни, при наличии фрустрирующих ситуаций, ситуаций неискренней и условной коммуникации чаще всего приводит лишь к видимости зрелости, к разочарованию и “псевдоинтеграции”. Возникает иллюзия возможности решить все проблемы современного человека с помощью психотерапии (Ледер — Leder S., 1990).

Однако сохранения нервно-психического здоровья не удается достичь только путем все большего охвата населения теми или иными формами психотерапии. Решение проблем по линии “человек—общество” лежит в иных плоскостях, чем это предлагается в экзистенциально-гуманистической психотерапии, прежде всего в реализации морально-этических ценностей общества, воспитательно-педагогических систем социальных мер государства, направленных на улучшение жизненных условий и др.

Вместе с тем, как отмечает Ледер, во многих развитых странах в определенных кругах значительно возрастают ожидания относительно роли и возможностей психотерапии. Не находя ответов на вопросы, вызванные развитием цивилизации и обострением социально-политических, экономических и национальных противоречий в религии и идеологии, люди ищут их в сфере иррационализма или психологии. Учитывая эти ожидания и потребности, многие психотерапевты выдвигают цели, которые не совпадают с целями оказания помощи больным, а касаются совершенствования личности, межчеловеческих отношений, семейных, микро- и макросоциальных структур. Психотерапию действительно можно использовать для достижения ложных целей, применяя методы, не отвечающие общественным нормам и требованиям, она становится, таким образом, еще одним инструментом управления людьми даже вопреки их воле. Однако психотерапия может играть также и важную положительную роль — с ее помощью можно не только уменьшить страдания, но и способствовать совершенствованию социального окружения человека, разрешению им проблемы смысла жизни.

СОЦИАЛЬНОЕ НАУЧЕНИЕ. Термин, введенный представителями бихевиоризма и обозначающий приобретение организмом новых форм реакций путем подражания поведению других живых сушеств или наблюдений за ним. С. н. объясняется при этом исходя из основных понятий

бихевиоризма (стимул, реакция, подкрепление) и экспериментально изучается на животных.

С. н. у человека — это путь приобретения им общественно-исторического опыта через усвоение содержательных компонентов человеческого поведения (побудительно-мотивационных и операциональных). Реализуется оно в двух основных направлениях — приобретение организмом новых форм реакций: 1) путем подражания (так же как и у животных) поведению других людей; 2) путем представления внешних влияний и ответных реакций на них символически, в виде “внутренней модели внешнего мира” (Бандура — Ваndura А.). Последнее сопряжено непосредственно со значением знаков, усвоенных в прошлом опыте индивида, т. е. обусловливается ранее использованной им структурой знакового обучения. С. н. в первом варианте практически полностью сводится к процессу подражания, но следует учитывать, что на разных этапах индивидуального развития человека за внешне сходными явлениями подражания скрыты различные психологические механизмы. В младенческом возрасте подражание движениям и звукам голоса взрослого представляет собой попытки установить первый “содержательный” контакт. Подражание в дошкольном возрасте — путь проникновения в смысловые структуры человеческой деятельности. Оно проходит ряд ступеней и преобразуется вместе с изменением основного занятия этого возраста — сюжетно-ролевой игры: первоначально ребенок подражает наиболее открытым для него сторонам взрослой деятельности, моделируемой в игре, и лишь постепенно — тем сторонам, которые реально отражают смысл ситуации. Подражание в подростковом возрасте направлено на внешнюю (а иногда и внутреннюю) идентификацию себя с некоторой конкретной значимой для подростка личностью либо с обобщенным стереотипом поведенческих и личностных характеристик. Подражание у взрослых выступает элементом научения в некоторых видах профессиональной деятельности (спорт, искусство и др.).

С. н., основанное на “внутренней модели внешнего мира”, по сути, представляет собой сенсорное научение на когнитивном уровне, которое перерастает в познание существенных объективных свойств реальности, их классификацию в категориях опыта человечества и обобщение обнаруженных связей с помощью языка. Поскольку познанные связи закрепляются в языке, то такое научение превращается в знаковое обучение.

Сущность знакового научения — в формировании у обучающегося информационных отношений типа “предмет-знак—значение”. Содержание знакового научения включает отражение и закрепление информационных отношений, характеризующих реальный мир и целесообразную деятельность людей, в знаках и их значениях.

Предпосылкой знакового научения человека является способность абстрагирования действий от условий, в которых эти действия совершаются, а также возможность абстрагирования самих информационных отношений, существенных для тех или иных сторон общественной практики.

Условиями знакового научения являются создание и использование соответствующего языка, понятного обучающимся, а также построение таких структур учебных материалов, которые решают проблемы посильности и доступности обучения, т. е. обеспечивают оптимальные соотношения составляющих новой и релевантной учебной информации.

Основой знакового научения являются не ассоциации, не отбор и выделение значений, а деятельность по формированию информационных отношений, кодированию, переработке и хранению учебных материалов.