2015-06-10
344
Представьте психотерапевта, работающего с пациентом, у которого наблюдается «последовательная неконгруэнтность», когда клиент напивается, а потом сожалеет о содеянном. Психотерапевт решает, что часть, желающая прекратить пьянство, — «правильная», и начинает спорить и противостоять клиенту с этой точки зрения. Результат предсказуем. Клиент будет спорить, заняв другую, противоположную позицию. Это привело к устойчивому мнению, что «отрицание» и «рационализация» являются личностными характеристиками зависимых людей. Пятьдесят лет исследований продемонстрировали отсутствие корреляции между отрицанием и зависимостью (Miller & Rollnick, 1991).
В самом деле, существует единственная характерная черта, связанная с зависимостью, — амбивалентность (одновременное присутствие двух противоречивых чувств) относительно вещества — предмета зависимости. Однако было продемонстрировано, что отрицание возрастало как результат лечебных программ, предусматривающих конфронтацию как средство. Чем дольше пациент посещает «12 шагов», тем сильнее он культивирует в себе чувство вины, поражения, страха и другие личностные характеристики, обычно ассоциируемые с зависимостью (Ragge, 1998).
Базовая пресуппозиция НЛП — сопротивление — просто указывает на отсутствие раппорта! Несколько исследований демонстрируют, что стиль психотерапевта гораздо более важен, чем содержание
s*
психотерапии при попытке предсказать исход зависимости. Самый эффективный стиль — меньше конфронтации, больше выразительности и коммуникативных навыков (Finney & Moos, 1998; Miller & Rollnick, 1991). Даже в рамках одного сеанса «конфронтация» и наклеивание ярлыков («Посмотри на себя! Ты — алкоголик!») провоцируют клиента на спор и отрицание (Miller & Rollnick, 1991). Это важно понимать.
