Психическая одержимость и физическая аллергия: история Салли

Салли была тридцатилетним хроническим анорексиком. Она успешно завершила пятимесячный курс лечения в центре, который использует наш подход к расстройствам пищевого поведения. Она достигла своего нормального веса и выздоровела достаточно, чтобы выбирать и готовить свою собственную еду, пока жила самостоятельно целый год. Она была счастлива, вернулась на работу медсестрой, начала встречаться с достойным мужчиной и была полностью привержена своему выздоровлению. Она посещала собрания, работала со спонсором, спонсировала других, и была неиссякаемым источником надежды в нашем Сообществе. На протяжении многих месяцев она была свободна от всякой одержимости своим телом или едой.

Альтруистичная и смелая женщина, Салли решила взять на работе отпуск и поехать в страну третьего мира, где собиралась посвятить шесть месяцев своей жизни, помогая бедным. Там она должна была поселиться в доме местной семьи и работать в гетто с нищими детьми. Она прошла краткий интенсивный курс языка той страны, и затем отбыла.

Когда Салли вернулась, мы были шокированы ее видом. Один беглый взгляд на ее сухой скелет говорил, что она в срыве. Она стала снова посещать собрания и, несколько недель спустя, она призналась себе и нам, что находилась в срыве. Она снова делала шаги, чтобы отрезвиться, и позднее смогла рассказать свою историю.

«Честно говоря, я какое-то время жалела себя перед тем, как уехала. Мне была ненавистна мысль, что моя жизнь зависела от постоянного посещения собраний. Я хотела снова жить, как нормальный человек, ведь я так долго была свободна в отношении еды и комфортно себя чувствовала в своем теле, что не могла поверить, будто когда-нибудь вернусь к тому состоянию, в котором находилась до лечения. Обо всем этом я не говорила со спонсором. Отъезд для меня был способом прощупать почву, доказать себе и всем вам, что я обойдусь без вас.

В начале все было в порядке. Я молилась и читала нашу литературу каждый день, и я ела все, что подавали к столу в принимающей меня семье. Но когда я стала работать в гетто, я почувствовала себя виноватой, поскольку у меня была вся необходимая пища, в то время как те дети не имели ничего. Я стала отдавать им большую часть своего ланча, оставляя себе только один фрукт. Затем, несколько дней спустя, как гром среди ясного неба, мне пришла в голову мысль, что я должна сбросить вес. Я была в шоке. Я взывала к Высшей Силе о помощи, и я была уверена, что ем достаточно, чтобы поддерживать свой вес в норме. Я никогда не пропускала прием пищи. Я не могла поверить, когда встала на весы и увидела маленькую цифру. Я думала, что весы показывают неверно. Сейчас я знаю, что нет.

Я благодарна своему срыву, так как он убедил меня в том, что моя болезнь будет прятаться где-то внутри меня всю оставшуюся жизнь. Я знаю, что нуждаюсь в Божьей милости и во всех вас в этом Сообществе, чтобы моя высшая Сила могла работать через вас. В одиночку, без вашей поддержки, у меня нет шансов оставаться трезвой надолго».

История Салли интересна, так как демонстрирует, насколько коварна наша болезнь. Ее срыв начался как эмоциональный и духовный, с жалости к себе и нечестности, которые несколько месяцев делали свое дело до того, как она сорвалась физически. Она никому не говорила о том, что думала или о своих истинных мотивах отъезда за границу. Там, не имея систематической и легкодоступной человеческой поддержки, ее психическая одержимость воплотилась в безумную мысль, которая и запустила ее полноценный срыв: «Так как у других нет еды, я не заслуживаю есть в соответствии с моими потребностями». Она послушалась этой мысли и стала отдавать свой обед. Затем принялась за дело физическая аллергия, гарантировавшая, что она продолжит ограничивать потребляемую пищу ниже того количества, которое необходимо ее телу. Ее следующая мысль о потере веса была просто усилением уже начавшегося срыва. Потеря веса была неизбежна, так как методом реагирования Салли была анорексия, ограничение потребляемой пищи. Анорексики в срыве, как правило, теряют в весе.