Собака и лошадь

Задиг убедился, что, как сказано в книге Зенд, первый месяц супружества

- медовый, а второй - полынный. Он вынужден был через некоторое время

развестись с женой, жизнь с которой стала для него невыносима, и начал

искать счастья в изучении природы.

"Нет никого счастливее, - повторял ок, - чем философ, читающий в той

великой книге, которую бог развернул перед нашими глазами. Открываемые им

истины составляют его достояние. Ими он питает и возвышает своьо душу; его

жизнь спокойна, ему нечего бояться людей, и нежная супруга не придет

отрезать ему нос".

Под влиянием этих мыслей Задиг удалился в загородный дом на берегу

Евфрата. Он не занимался там вычислением того, сколько дюймов воды

проходит в одну секунду под арками моста, или того, выпадает ли в месяц

Мыши на одну кубическую линию дождя больше, чем в месяц Овна. Он не

помышлял о том, что можно изготовлять шелк из паутины или фарфор из

разбитых бутылок, но занимался главным образом изучением свойств животных

и растений и приобрел вскоре навык находить тысячу различий там, где

другие видят лишь единообразие.

Однажды, когда Задиг прогуливался по опушке рощицы, к нему подбежал

евнух царицы, которого сопровождали еще несколько дворцовых служителей.

Все они, видимо, находились в сильной тревоге и метались взад и вперед,

словно искали потерянную ими драгоценную вещь.

- Молодой человек, - сказал ему первый евнух, - не видели ли вы кобеля

царицы?

- То есть суку, а не кобеля, - скромно отвечал Задиг.

- Вы правы, - подтвердил первый евнух.

- Это маленькая болонка, - прибавил Задиг, - она недавно ощенилась,

хромает на левую переднюю лапу, и у нее очень длинные уши.

- Значит, вы видели ее? - спросил запыхавшийся первый евнух.

- Нет, - отвечал Задиг, - я никогда не видел ее и даже не знал, что у

царицы есть собака.

Как раз в это время, по обычному капризу судьбы, лучшая лошадь царских

конюшен вырвалась из рук конюха на лугах Вавилона. Егермейстер и другие

придворные гнались за ней с не меньшим волнением, чем первый евнух за

собакой. Обратившись к Задигу, егермейстер спросил, не видел ли он

царского коня.

- Это конь, - отвечал Задиг, - у которого превосходнейший галоп; он

пяти футов ростом, копыта у него очень маленькие, хвост трех с половиной

футов длины, бляхи на его удилах из золота в двадцать три карата, подковы

из серебра в одиннадцать денье.

- Куда он поскакал? По какой дороге? - спросил егермейстер.

- Я его не видел, - отвечал Задиг, - и даже никогда не слыхал о кем.

Егермейстер и первый евнух, убежденные, что Задиг украл и лошадь царя,

и собаку царицы, притащили его з собрание великого Дестерхама, где

присудили к наказанию кнутом и к пожизненной ссылке в Сибирь. Едва этот

приговор был вынесен, как нашлись и собака и лошадь. Судьи были поставлены

перед печальной необходимостью пересмотреть приговор; но они присудили

Задига к уплате четырехсот унций золота за то, что он сказал, будто не

видел того, что на самом деле видел.

Задигу пришлось сперва уплатить штраф, а потом ему уже позволили

оправдаться перед советом великого Дестерхама. И он сказал следующее:

- Звезды правосудия, бездны познания, зерцала истины, вы, имеющие

тяжесть свинца, твердость железа, блеск алмаза и большое сходство с

золотом! Так как мне дозволено говорить перед этим высочайшим собранием- я

клянусь вам Оромаздом, что никогда не нидел ни почтенной собаки царицы, ни

священного коня царя царей. Вст что со мной случилось. Я. прогуливался по

опушке том рощицы, где встретил потом достопочтенного евнуха и

прославленного егермейстера. Я увидел на песке сле/:ы животного и легко

распознал, что их оставила маленькая собачка. По едва приметным длинным

бороздкам на песке между следами лап я определил, что это сука, у которой

соски свисают до земли, из чего следует, что она недавно ощенилась. Следы,

бороздившие песок по бокам от передних лап, говорили о том, что у нее

очень длинные уши, а так как я заметил, что след одной лапы везде менее

глубок, чем следы остальных трех, то догадался, что собака нашей

апгустейшей государыни немного хромает, если я смею так выразиться.

Что же касается коня царя царей, то знайте, что, прогуливаясь по

дорогам этой рощи, я заметил следы лошадиных подков, которые вес были на

равном расстоянии друг от друга. Вот, подумал я, лошадь, у которой

превосходный галоп. Пыль с деревьев вдоль узкой дороги, шириною не более

семи футов, была немного сбита справа и слева, в трех с половиной футах от

середины дороги. У этой лошади, подумал я, хвост трех с половиною футов

длиной: в своем движении направо и налево он смел эту пыль. Я увидел под

деревьями, образующими свод в пять футов высоты, листья, только что

опавшие с ветвей, из чего я заключил, что лошадь касалась их и,

следовательно, была пяти футов ростом. Я исследовал камень кремневой

породы, о который она потерлась удилами, и на этом основании определил,

что бляхи на удилах были из золота в двадцать три карата достоинством.

Наконец, по отпечаткам подков, оставленным на камнях другой породы, я

пришел к заключению, что ее подковы из серебра достоинством в одиннадцать

денье.

Все судьи восхитились глубиной и точностью суждений Задига, и слух о

нем дошел до царя и царицы. В передних дворца, в опочивальне, в приемной

только и говорили что о Задиге, и хотя некоторые маги высказывали мнение,

что он должен быть сожжен как колдун, царь приказал, однако, возвратить

ему штраф в четыреста унций, к которому он был присужден. Актуариус,

экзекутор и прокуроры пришли к нему в полном параде и вернули ему

четыреста унций, удержав из них только триста девяносто восемь унций

судебных издержек; кроме того, их слуги потребовали еще на чай.

Задиг понял, что быть слишком наблюдательным порою весьма опасно, и

твердо решил при первом же случае промолчать о виденном.

Такой случай скоро представился. Бежал государственный преступник.

Задиг заметил его из окон своего дома, но на допросе не сказал об этом.

Однако его уличили в том, что он смотрел в ту минуту в окно. За это

преступление он был присужден к уплате пятисот унций золота. По

вавилонскому обычаю, Задиг поблагодарил судей за снисходительность.

"Великий боже! - подумал он. - Сколько приходится терпеть за прогулку в

роще, по которой пробежали собака царицы и лошадь царя!

Как опасно подходить к окну и как трудно дастся в этой жизни счастье!"