Глава 33. – Это твой первый визит в большой город, дитя мое?

– Это твой первый визит в большой город, дитя мое? – снисходительно спросила элегантно одетая дама, сидевшая рядом с Шерис.

– Нью-Йорк – мой родной город, – машинально ответила Шерис.

– О!

Леди отвернулась, полностью утратив к ней интерес. А так хотелось ослепить деревенскую девушку рассказами о городской жизни! Шерис пожала плечами и снова стала смотреть в окно.

Она действительно выглядела как деревенская девушка. Чемодан, стоящий в ногах, корзинка с Чарли на коленях и потрепанный дорожный костюм, который давно следовало отдать тряпичнику. Но не собственная внешность беспокоила ее во время этого путешествия.

Меньше чем через час она будет дома. Что ждет ее там? Из письма, лежавшего в ее сумочке, трудно что-нибудь понять. Шерис так часто читала его с тех пор, как покинула Ньюкомб, что знала почти наизусть, но все еще не могла решить, чему тут верить.

Она достала помятое письмо Стефани и в последний раз попыталась разобраться.

"Дорогая, дорогая Рисси!

Мои мечты наконец-то осуществились. Мы с Джоуэлом вчера вечером тайно поженились. Тебе это покажется ужасно неожиданным после того, как ты прочла мое первое письмо. И это действительно так. Жаль, что я поторопилась написать то письмо, но я не предполагала, что Джоуэл все так быстро устроит. Теперь я должна признаться, что солгала тебе прежде.

О, Рисси, ты должна понять! Когда ты написала, что хочешь немедленно вернуться домой, я не знала, как попытаться убедить тебя не делать этого. Было еще слишком рано. Отец ужасно о тебе беспокоился, но никогда не говорил о том, что отменит свадьбу, и я боялась, что ты вернешься и он заставит тебя выйти замуж за Джоуэла. Видишь ли, он не признался Эдварду Паррингтону, что ты убежала. Я обманула тебя, Рисси. Он ни с кем не разговаривал, его гнев сменился беспокойством за тебя. Это произошло на второй день после твоего побега. Естественно, Шейла или кто-нибудь еще из твоих друзей захотел бы прийти проведать тебя, если бы ты была больна, поэтому мне пришлось сказать, что больна тетя Софи, а ты поехала навестить ее.

Все по-прежнему думают, что ты намерена выйти замуж за Джоуэла, но можно сказать, что ты передумала, пока была в отъезде. Затем, позже, выждав некоторое время, можно будет объявить, что мы с Джоуэлом бежали. Таким образом, никто не узнает о твоих приключениях.

Все это кажется довольно сложным, но мы как-нибудь выпутаемся. Я никогда бы не солгала тебе, Рисси, если бы не была в таком отчаянии. И не думай, что я так бессердечна. Я не сказала отцу, где ты, но дала понять, что с тобой все в порядке. Я сказала ему, что ты скоро вернешься домой. Возвращайся поскорее, Рисси, пока он не заболел от переживаний.

Пожалуйста, не сердись на меня. Я попыталась подбодрить тебя, когда советовала не отчаиваться, помнишь? Конечно, ты поняла?"

Шерис отложила письмо. Никакого толку. Она все еще не могла решить, пишет ли Стефани на этот раз правду, или отец заставил ее написать это письмо, чтобы вернуть Шерис домой. Встретит ли ее Маркус Хэммонд взрывом ярости или он действительно так о ней беспокоится, что с радостью примет под свой кров?

Шерис не могла смириться с тем, что Стефани, возможно, сейчас предает ее. Но еще хуже признать, что первое письмо было насквозь пронизано ложью. Одно дело – ввести в заблуждение постороннего человека, как поступила Шерис. Но намеренно обмануть собственную сестру! Ведь из-за того первого письма она, можно сказать, вышла замуж! Если бы не оно, может, Шерис удалось бы сохранить способность ясно мыслить. Кто бы мог подумать, что нежная маленькая Стефани может поступать так бессовестно, даже ради любви!

Шерис казалось бы естественным, если бы только это беспокоило ее во время поездки, но нет. По иронии судьбы возвращение домой почти не отличалось от ее пути на Запад: все те же три человека занимали ее мысли. Но на этот раз третий больше не был для нее незнакомцем.

Шерис поймала себя на том, что скучает по Лукасу. Она не поверила бы, что такое возможно, однако не прошло и дня вдали от Ньюкомба, как стало очевидно: она впадает в уныние.

Он никогда не оставлял ее в покое, хотелось ли ей того или нет. Он мог развлечь ее, рассердить, даже напугать и, конечно же, вызвать трепет наслаждения. Она всегда находилась во власти эмоций, когда была с ним.

А теперь, без него, ей казалось, что она распадается на части. Злилась на сестру и беспокоилась за отца, но вместе с тем постоянно ощущала тоску но Лукасу. Безграничное уныние овладевало ею.