Мода на большие деньги

Итак, Николя Фуке. Уже во времена Ришелье они вошли в большую силу, эти люди в черном платье... Король, принцы, придворная аристокра­тия, мушкетеры, гвардейцы – все транжиры. Их дорогие лошади, перья на шляпах, раззолоченные камзолы, кожаные перевязи шпаг, модные плащи и шпоры требовали кучу денег. До появления Ри­шелье аристократы часто брали взаймы у ростов­щиков и банкиров, но отдавали редко. Когда, от­чаявшись получить долг, скучные заимодавцы являлись домой к знатному человеку, их в лучшем случае вежливо выпроваживали, или, – он про­кричал с неожиданной яростью, – слуги попросту спускали мерзавца с лестницы!!! Но во времена Ришелье все изменилось.

Ришелье был великолепным дельцом. У него была голодная любовь к деньгам выбившегося из бедности человека. Он сумел ввести моду на деньги. Теперь родовитый аристократ должен быть богат, если хотел быть «комильфо». При кар­динале шутки аристократов с НЕ-отдачей долга стали опасны. Люди в черном, то бишь судейские, беспощадно описывали имущество родовитых должников. И во второй половине XVII века еще один меланхолический философ, месье Лабрюйер, написал: «Уста прохожих на улицах больших горо­дов только и произносят нынче такие слова, как «вызов в суд», «опись имущества», «долговая рас­писка», «протест векселя».

Вслед за Ришелье пришла его тень – кардинал Джулио Мазарини. Он продолжил моду на деньги, присовокупив к ней моду на взятки. «Что такое взятка? Взял и сделал», – шутка из той эпохи. Ма­зарини мог многое... но не мог одного – сделать что-нибудь даром. Про него говорили: «Тысячу экю – возьмет, но одно экю тоже возьмет». Состоя­ние Мазарини, описанное после его смерти, по­трясает – 40 миллионов ливров... в два раза больше состояния Ришелье! После его смерти деньги до­стались родственникам. Как положено итальянцу, он любил семью. Чтобы король не отнял у родичей деньги после его смерти, кардинал завещал Людо­вику, королеве и Франции свою знаменитую кол­лекцию – 200 античных статуй, 500 картин великих мастеров, несколько сотен старинных манускрип­тов и, конечно, бесценные бриллианты. Любов­нице-королеве оставил огромный бриллиант «Роза Англии», королю – «Восемнадцать Мазарини» – восемнадцать несравненных бриллиантов. Граф Сен-Жермен считал камни Мазарини «самыми кра­сивыми в Европе». Граф сумел приобрести два из них, и сейчас они у вашего покорного слуги. Я со­бираю драгоценные камни, ибо они хранят элек­тричество владельца. Когда мне нужно поговорить с ушедшим, я держу в руках принадлежавший ему камень.

Вот при этих двух кардиналах окончательно родились новые времена. Теперь в моде были не только честь, храбрость и благородство, но и деньги! В эти новые времена и преуспела семья Фуке. При Ришелье отец Николя Фуке стал бли­жайшим помощником кардинала, в его руках была морская торговля и флот. Но денег едва хватало, ему пришлось кормить целую детскую армию: лю­бимая жена родила 12 детей. К тому же он, к изум­лению коллег, был честен. Так что его сын, наш герой Николя Фуке, получил очень небольшое на­следство. Зато ему досталось то, что важнее де­нег, – связи отца. Благодаря отцу юный Николя хорошо известен самому Ришелье. Под покрови­тельством великого кардинала он быстро шагал по ступеням карьеры – советник в парламенте, ин­тендант по вопросам финансов в провинции и так далее... После смерти Ришелье Николя начал так же преданно служить новому хозяину – кардиналу Мазарини. Во время Фронды оказал большие услуги кардиналу и королеве... В награду (и за боль­шую взятку) Мазарини назначил Фуке одним из двух интендантов финансов... И вскоре (уже за бас­нословную взятку) сделал Фуке главой финансов Франции – суперинтендантом. Но кардинал заста­вил его хорошо потрудиться на этом посту. Именно с помощью Фуке Мазарини утроил свое фантасти­ческое состояние.

Не обижал Фуке и себя. Он получил разреше­ние на освоение колоний в Америке и Африке. На торговле с колониями сделал сказочное состоя­ние... Но чем больше богател, тем больше тратил! Он обожал жизнь и щедро платил за все ее наслаж­дения. Так что великому богачу постоянно были нужны деньги! И он перестал различать казну свою и казну Франции. Огромнейшие суммы, которые он зарабатывал, дополнялись огромными сред­ствами, которые он брал из казны. Фуке безот­четно распоряжался финансами королевства. Но следил, чтобы государственная казна никогда не пустовала. Обирая казну, сам же ее пополнял – время от времени отдавал назад забранные деньги. Кроме того, щедро и постоянно ссужал госу­дарству. Долг французской монархии своему ми­нистру финансов составлял миллионы. Во время войны с Испанией ссудил Мазарини на войну значительную сумму – несколько миллионов лив­ров. Но (что самое важное) он умел убеждать дру­гих богачей подписываться на огромные и, глав­ное, безвозмездные займы на военные победы, на блеск самого роскошного двора Европы. При Фуке банкиры, желавшие жить спокойно, должны были щедро жертвовать в казну. Тех, кто этого не делал, ждали изнуряющие финансовые проверки и гроз­ные судебные процессы.

Постепенно он почувствовал себя настолько сильным и, главное, независимым, что перестал носить деньги кардиналу. Мазарини пришел в бе­шенство, но Фуке посмел не обращать внимания. Более того, он заговорил о необходимой «прозрач­ности» трат казны.

– Богатые люди у нас должны стать честными. Это наш призыв, – объявил Фуке.

Мазарини только усмехнулся:

– Если он имел в виду себя, то фраза должна звучать иначе: «Когда он стал богат, он стал честен».

И поклялся уничтожить суперинтенданта. Но боги были на стороне Фуке. Именно в это время Мазарини заболел.

Фуке понимал опасность подобной жизни. Он купил пост главного прокурора парламента Па­рижа. После канцлера это была вторая по значе­нию должность во французской администрации. Она давала Фуке главное – право на личную не­прикосновенность. Озаботился он и о другой, куда более прочной защите. Он вел все финансовые дела королевы Анны Австрийской, и здесь он за­бывал о «прозрачности».

Все самые дорогие прихоти королевы-ре­гентши тотчас выполнялись... за счет казны. Он был посвящен во все финансовые тайны королевы Анны. Но в быстротечности жизни Фуке не заме­тил: королева-мать стала безвластной, власть уже давно перешла к молодому королю. Фуке не воспри­нял всерьез речь короля после смерти Мазарини. Богатейший человек Франции не захотел понять слова Людовика: «Теперь править буду я сам».