double arrow

Глава 37

В течение следующих нескольких дней гости постепенно разъехались из Шерринг-Кросса. Некоторые отправились домой потому, что уже приближалось Рождество. Других пришлось немного поторопить с отъездом – Бабуля без всяких колебаний во всеуслышание объявила, что развлечения закончились.

Кимберли и Лахлана всеобщий исход не коснулся. Им предстояло бракосочетание в домовой церкви Шерринг-Кросса, на котором должны были присутствовать только ближайшие родственники и их светлости. Герцог уже взял для них специальное разрешение, чтобы не надо было дожидаться три недели с момента оглашения их имен в церкви. Ждали только приезда отца Кимберли.

Девлин написал графу Эмборо – так по крайней мере он сказал Кимберли. Она не стала спрашивать, вдавался ли он в подробности относительно ее непристойного поведения. Скорее всего нет: такие вещи в письмах сообщать не принято. Слов «брак вашей дочери будет заключен, как только вы приедете» было бы достаточно, чтобы Сесил Ричарде явился в герцогское поместье не мешкая. Если Девлин написал еще подробнее – что-то вроде «ваша дочь выходит замуж за лэрда клана Макгрегоров», то граф примчится.

Имя Лахлана наверняка было упомянуто, поэтому можно было с достаточной уверенностью считать, что ее отец приедет не просто для того, чтобы отвести невесту к алтарю. Скорее наоборот. Граф Эмборо будет метать громы и молнии; Кимберли знала, что ему не будет дела до того, кто окажется рядом.

Граф Эмборо приехал в самом конце дня, когда все еще сидели в гостиной. Только что отужинав, они проводили вечер тихо, поскольку с отъездом гостей необходимость в постоянных развлечениях отпала.

Лахлан и Маргарет в углу гостиной заканчивали партию в шахматы. Меган наставляла слуг, прикреплявших свечи к рождественской елке, которую установили утром.

Кимберли помогала Бабуле вынимать из бархатных мешочков вырезанные из дерева фигурки ангелов: они тоже должны были украсить елку. Девлин наблюдал за происходящим со своего излюбленного места у камина и неспешно потягивал бренди, время от времени давая советы относительно размещения свечей.

И тут столь знакомый Кимберли раздраженный голос произнес от двери:

– Какого дьявола в Шерринг-Кроссе оказался шотландец, да еще вступает в драки из-за моей дочери?

– Я тоже рад снова вас видеть, Сесил, – сухо заметил Девлин. – Полагаю, вы получили мое письма?

– Какое еще письмо? Я приехал сюда, потому что услышал пересуды о Кимберли и шотландце. Скажу вам прямо – я просто в ужасе. Кто этот чертов шотландец и как он вообще здесь очутился?

– Этот «чертов шотландец» – мой родственник, – ответил Девлин тоном, ясно говорившим, что слова Сесила ему очень не понравились.

– Боже правый! Родственник?! – воскликнул Сесил, словно ничего более страшного и представить себе нельзя. – Почему я никогда об этом не слышал?

– Возможно, потому, что мои родственники не касаются никого, кроме меня самого, – непримиримо ответил Девлин. – И я бы предложил продолжить этот разговор у меня в кабинете, пока моя жена, у которой в родне тоже найдутся шотландцы, не выставила вас вон за вашу оскорбительную грубость.

Граф покраснел: впервые в жизни ему было так прямо сказано, что он ведет себя недостойно, выставляет себя на посмешище. Кимберли нисколько за него не переживала: она привыкла к его резкостям. Ей только было неприятно, что все эти милые люди вынуждены терпеть его ужасные манеры.

Сесил поискал взглядом герцогиню и решил (совершенно справедливо), что нашел: она и правда смотрела на него очень хмуро.

– Прошу прощения, ваша светлость. Когда я расстроен, я иногда забываюсь. А эта история очень меня расстроила.

– Это можно понять, – любезно признала Меган. – Хотя это была такая мелочь, что мы о ней быстро забыли – в связи с… другими событиями.

– Ну так пойдемте, Сесил, – повторил свое приглашение Девлин, быстро направляясь к двери, чтобы граф не успел спросить, что это были за «другие события».

Сесил кивнул, но, заметив Кимберли, нахмурился:

– Пойдешь с нами, девица, поскольку тебе предстоит объясняться.

Он не стал дожидаться ее согласия, поскольку ему и в голову не приходило, что она могла бы его ослушаться. Однако Кимберли всерьез об этом подумывала – да-да! Его тирады ужасно ее выматывали, даже когда ей приходилось просто молча сидеть и слушать его. А предстоящий разговор должен был оказаться похуже всего, что она до сих пор слышала. Но, с другой стороны, делать нечего. Отец приехал, он еще не знает, что она собирается выйти замуж за шотландца, но очень скоро узнает, и тогда… Лучше уж сразу с этим покончить.

Она пошла к отцу, но задержалась на секунду у кресла, где со странно непроницаемым лицом сидел Лахлан.

– Тебе, вероятно, стоит пойти с нами, – предложила она. – Я предупреждала, что тебе вряд ли понравится… – Тут она замялась, сообразив, что на эту тему при посторонних говорить не следует. Она надеялась, что Лахлан и без того вспомнит, о чем именно идет речь. – Теперь ты поймешь, почему, – закончила она.

Кимберли не стала проверять, идет ли он следом. Ему не обязательно было присутствовать во время этого «разоблачения греховных обстоятельств», так что ей было все равно. Просто если он пойдет с ней, потом не понадобится все ему пересказывать.

Когда Кимберли вошла в кабинет, Девлин уже сидел за письменным столом. В комнате стояло несколько стульев. Кимберли села у стены, подальше от остальных, хоть и не могла надеяться, что останется незамеченной. Ее отец, похоже, намеревался стоять. Она так и подумала: он привык занимать самую выгодную позицию, а здесь за стол сесть не мог, поскольку не был хозяином кабинета.

– Вы не видели дочери больше месяца, – говорил ему Девлин. – Вы не хотите побыть с ней несколько минут наедине, чтобы…

– Зачем это?

Красноречивая фраза – и очень характерная для Сесила в отношении к своей единственной дочери. Кимберли чуть не улыбнулась при виде изумления Девлина. Она знала, что некоторые сочли бы поведение графа неестественным. Она же находила его вполне нормальным – для него. Именно к такому она и привыкла, отец всегда говорил с ней резко и раздраженно. Так что будь он приветливее, она бы очень удивилась.

– Ну хорошо, – сказал Девлин. – Поскольку вы уехали из дома прежде, чем мое письмо до вас дошло, я перескажу вам его главное содержание, и мы сможем…

– Не трудитесь, ваша светлость. Я же сказал вам, что уже слышал всю историю. Именно поэтому я и приехал: выяснить, как могло случиться подобное.

– Я полагаю, вы говорите о случае, когда шотландец набросился на виконта Кэнстона из-за вашей дочери? – осведомился герцог.

– Да.

– И это единственная история, которую вы слышали?

– Да. – Тут Сесил нахмурился. – А в чем дело?

– Дело в том, что мы сейчас говорим о совершенно разных вещах. Я в своем письме к вам даже не упомянул об этом эпизоде. Это была просто мелочь, которую все через пару дней уже забыли.

– Тогда о чем же вы писали?

– Я сообщал вам о том, что Кимберли приняла предложение…

– Виконта Кэнстона? – перебил Сесил, и его настроение сразу заметно улучшилось. – Превосходно! Я прекрасно знал его отца, когда он…

– Виконт оказался вором и лжецом, – холодно оборвал его Девлин. – И я бы попросил вас больше не упоминать здесь об этом негодяе.

– Постойте-ка, Сент-Джеймс, это довольно серьезное обвинение против члена семьи Кэнстонов! – проговорил Сесил, не скрывая своего разочарования.

– Тем не менее это правда, и добавлю, что доказательства были самые веские.

– Тогда кто же захотел мою девицу?

По тону Сесила чувствовалось, что он не ожидал, чтобы хоть кто-то мог захотеть жениться на Кимберли, и, видимо, это заставило Девлина галантно сказать:

– Кимберли пользовалась большим успехом у наших гостей, и я не сомневаюсь, что ей были бы сделаны и другие предложения. Однако она дала согласие стать женой Макгрегора, лэрда клана Макгрегоров, и в своем письме я сообщил вам, что полностью одобряю ее решение.

– Какого дьявола! – заорал Сесил, слишком потрясенный, чтобы сказать что-то еще.

Девлин иронически приподнял темную бровь:

– Я говорил недостаточно ясно?

– Недостаточно ясно?! Недостаточно ясно!!! – Теперь Сесил уже настолько разъярился, что почти потерял способность думать. – Черта с два она за него выйдет! Это что – шутка?

– Неужели я стал бы с вами шутить, Сесил? Не думаю.

Сесил немного пришел в себя и прошипел:

– Ей прекрасно известно, что она не должна якшаться с шотландцами, не то что выйти за одного из них. Это, должно быть, шутка, и она мне чертовски не нравится.

Тут Девлин вздохнул и обратился к Кимберли:

– Извините, я хотел обойтись без объяснений и подробностей, но ваш отец не дает мне это сделать.

– Ничего страшного, ваша светлость, – ответила она, слабо улыбнувшись. – Спасибо, что пытались нас пожалеть, но неприятные подробности обязательно придется вытащить на свет – иначе он не поймет, что речи о выборе тут не было.

– Неприятные подробности? – Сесил гневно посмотрел на нее. – Что ты выкинула, девица?

– Ничего особенного, просто вела себя скандально, – объяснила Кимберли отцу. – Видите ли, Лахлана Макгрегора застали у меня в постели. К сожалению, в этот момент я находилась там же.

Сесил так побагровел, что, казалось, его вот-вот кондрашка хватит.

– Шлюха! – завопил он.

Он сделал несколько шагов, оказавшись прямо перед ней. Кимберли съежилась и закрыла глаза – он уже занес кулак для удара. Он был настолько зол, что не отвечал за свои поступки и мог ударить ее так, что она бы рухнула без сознания.

Но тут раздался новый голос, негромкий, но весьма угрожающий:

– Только пальцем до нее дотронься, обещаю, что ты об этом пожалеешь.

Кимберли посмотрела в сторону двери. Так, значит, Лахлан все-таки пошел за ней следом, на ее счастье. Девлин пришел бы ей на помощь, но прежде чем он успел вмешаться, она уже получила бы несколько синяков.

Отец тоже повернулся к двери. Огромная фигура Лахлана заполнила собой весь дверной проем: видимо, поэтому гораздо менее рослый граф на мгновение смутился. Но главной причиной скорее всего было то, что угрожающий тон Лахлана был еще пустяком по сравнению с его разъяренным видом.

Сесил пришел в изумление, но злость не позволила ему долго хранить молчание. Правда, тон его оказался несколько менее воинственным, что доказывало, насколько он струсил. Кимберли была искренне удивлена.

– Так это вы лорд Макгрегор? – презрительно спросил Сесил.

– Да, именно. Но что более важно, я – тот человек, который женится вот на этой девушке. И значит, она моя, и я буду ее защищать, кем бы она тебе ни приходилась.

– Она – моя дочь…

– И очень жаль, на мой взгляд.

–., и она не выйдет замуж за шотландского ублюдка, будь он хоть трижды лэрд.

– Будьте любезны обойтись без оскорблений, – попытался вмешаться Девлин, но оба противника не обратили на него ни малейшего внимания.

– Я что, непонятно выразился? – обратился Лахлан к Сесилу. – Не секрет, что я с ней спал. И теперь об этом знают все, кому надо и кому не надо. Так что выбора нет. Она должна выйти за меня замуж, иначе ей придется всю жизнь расхлебывать последствия…

– Вот именно! – бросил в ответ Сесил. – Она сама шла на это, пусть теперь живет с последствиями своей дури! И пусть считает себя счастливицей, если я найду нищего лорда, который согласится забыть о ее испорченной репутации и женится на ней из-за приданого, которое я дам!

– Ты сделаешь это, хотя наша женитьба положила бы конец скандалу? – ошеломленно спросил Лахлан. Сесил фыркнул.

– Она сама с собой это сделала! Она знала, что я никогда не дам согласия на ее брак с шотландцем! И если она из-за этого людям в глаза смотреть не сможет – будет виновата сама.

– И что ты скажешь, Ким?

– Я… – начала было она. Но отец прервал ее:

– А ее никто не спрашивает! Она поперек моего слова не пойдет! – с уверенностью заявил он. – Знает, что, если это сделает, я от нее отрекусь. А такого скандала уже ничем не замять.

– И тебе тоже, полагаю, – с отвращением заметил Лахлан. – Неужели ты такой дурак, парень? Сесил снова побагровел.

– Единственный дурак тут ты, шотландец. И больше тебе тут делать нечего, так что попрошу тебя уйти.

– Нечего выставлять людей из моего кабинета, Ричарде, – холодно оборвал его Девлин. – Это право я оставляю за собой.

Но Лахлан уже повернулся и, негромко чертыхнувшись, вышел. Глядя на опустевший дверной проем, Кимберли испытала горькое разочарование.

Это было совсем не то, чего она ожидала. Впрочем, она и сама не могла сказать, чего именно ожидала. Она предупреждала Лахлана, что он не будет рад, если женится на ней, – это правда, но она рассчитывала, что он поступит как порядочный человек и все-таки настоит на том, чтобы, несмотря ни на что, жениться на ней. Конечно, он хорошо показал себя. Но все сводилось к одному простому выводу: Лахлан не мог жениться на бесприданнице – стесненные обстоятельства требовали, чтобы он нашел богатую невесту. Если отец от нее отречется, приданого не будет, а оно ему крайне необходимо.


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



Сейчас читают про: