Глава 18. Все ошеломленно молчали. Розалинда вопросительно смотрела на мужа

Все ошеломленно молчали. Розалинда вопросительно смотрела на мужа. Конечно, он шутит? Но в его глазах не было обычного поддразнивания, в них можно было прочесть смирение с неизбежностью.

Стало быть, Стивен – Ашбертон, один из богатейших аристократов во всей стране.

– Если это не розыгрыш, а сущая правда, понятно, почему папа все время поручал тебе исполнение роли герцога.

Стивен слегка скривил губы:

– Это не розыгрыш, Розалинда.

– Что за дурацкая шутка, Ашбертон! – взорвался Томас. – Вы воспользовались поддельной лицензией, чтобы совершить бракосочетание, которое является недействительным?

– Разумеется, нет, – невозмутимо ответил Стивен. – Бракосочетание является совершенно законным. Все. что я говорил о себе, правда. За исключением фамилии.

Прежде чем Томас успел что-нибудь сказать, Мария положила свою ладонь на его руку:

– Сдерживай свой ирландский темперамент, дорогой.

– Он солгал, – проворчал се муж. – и этому нет прощения.

– Нет? – Мария посмотрела на Стивена пронизывающим взглядом. – Томас, любовь моя, мы с тобой можем сыграть любую роль на сцене, а затем, позабыв о том, что делали, уйти. Куда труднее позабыть о том, что исполняешь роль герцога. И не на сцене, а в жизни.

– Совершенно верно. Если бы и хотел, я все равно не мог ни на миг забыть о том, что я лорд. – Стивен обвел ироническим взглядом круг свадебных гостей. – Посмотрите, как все вдруг отступили назад, как от больного проказой, и вы поймете, почему мне так нравилось быть просто мистером Ашем.

Джессика шагнула вперед.

– Что до меня, то я считаю, что это замечательно. Как приятно будет говорить: «Я только что ужинала со своим зятем – герцогом Ашбертоном». Или вот так: «Видите эту шаль? Это подарок моей дорогой сестры, герцогини Ашбертон». Так и знайте, я буду пользоваться вашим титулом без всякого зазрения совести. – Она крепко обняла Стивена. – И я вас очень люблю, хотя вы и такой безнадежный аристократ.

Молча благословляя сестру за ее своевременное вмешательство, Розалинда сказала:

– Он пытался сказать мне, папа, но мама помешала ему это сделать.

Инстинктивно стараясь загладить возникшую неловкость, Розалинда, однако, испытывала сильное потрясение. Она посмотрела на мужа, не в состоянии представить себе все, что вытекает из ее нового положения. Она герцогиня? Розалинда Фицджералд Джордан, найденыш, актриса и вдова?

Она взглянула на обручальное кольцо. Все в сверкающих бриллиантах, оно было целым состоянием. Она закусила губу. Даже кольцо убедительно свидетельствует, что они принадлежат к разным мирам.

Но обо всем этом еще будет время подумать. Сейчас же она должна как-то подтвердить, что Стивен остался для нее таким же, как и был.

– Мне понадобится бриллиантовое ожерелье для моего котенка, дорогой, – шутливо сказала она. Черты его лица разгладились:

– Если таково твое желание, Порция получит ожерелье.

Томас по-прежнему сохранял недовольный вид. Конечно, он сердит, что его обманули, это понятно, и все же, видимо, дело не только в этом. Любому отцу нелегко расставаться со своей дочерью. Что до его гнева, то он скоро пройдет, ее приемный отец отходчив.

Прежде чем Томас успел что-нибудь сказать, Брайан заговорил голосом Пэка:

– Достопочтенные дамы и господа, позвольте смиренно напомнить вам, что уже пора начать свадебный завтрак. – Тут он поглядел своими плутовскими глазенками на новобрачных. – Я уверен, что даже герцоги и герцогини не обходятся без завтрака.

Дружно рассмеявшись, все направились к банкетным столам. Стивен продолжал обнимать жену. Это ее приятно успокаивало. Но мысль о том, как круто изменилась ее судьба, не покидала Розалинду.

Свадебное пиршество явно имело большой успех, но Розалинда была слишком взволнованна, чтобы отдать должное выставленным на столе лакомствам. Она весело смеялась, приветливо со всеми разговаривала и молча поддерживала усилия Марии, которая старалась, чтобы Томас и Стивен находились подальше друг от друга.

Если поначалу члены труппы пришли в некоторое смятение оттого, что заставляли герцога таскать декорации, большое количество поглощенных яств и выпитых горячительных напитков быстро развеяло их беспокойство. Стивен вел себя совершенно естественно, был очень обаятелен, и к тому времени, когда новобрачные собрались отбыть, почти все склонны были расценивать происшедшее как замечательную шутку.

Розалинда обняла всех присутствующих по крайней мере по разу, а членов семьи и дважды, после чего Стивен усадил ее в нанятый им элегантный экипаж. По крайней мере Розалинда решила, что он взял его напрокат, если, конечно, не купил на карманные деньги. Затем, держа в руке коробку с Порцией, он тоже забрался в экипаж и сел спиной к кучеру, напротив Розалинды.

Она улыбнулась и махала рукой провожающим, пока они окончательно не скрылись из виду. Лошади – а это были очень хорошие лошади – все убыстряли бег, и в конце концов она откинулась на бархатную спинку сиденья и подняла глаза на своего новоиспеченного мужа. Теперь, когда она оправилась от первоначального смятения, ей уже не казалось удивительным, что он является одним из пэров государства. С самого начала было ясно, что он настоящий джентльмен, к тому же в нем чувствовался человек, привыкший повелевать. Одним взглядом он сумел усмирить разбушевавшегося сторожа Крейна. Если до сих пор она не обращала особого внимания на эту сторону характера Стивена, то только потому, что он был очень обходителен с ней и ее друзьями.

Итак, он один из самых могущественных людей в Англии. С его мнением вынужден считаться сам принц-регент. Закрыв глаза, она потерла виски.

– Болит голова? – с участием спросит Стивен.

– Самую чуточку. Джессика слишком туго уложила волосы. – Розалинда вытащила заколки и привядшие хризантемы. Когда распущенные волосы упали наконец широкой волной на плечи, она с облегчением вздохнула. – К тому же у меня такое ощущение, будто я каким-то чудом оказалась в легенде о царе Кофечуа и нищенке^[5].

Его лицо потемнело.

– Я не царь, а ты не нищенка.

– Как сказать. – Она стала расчесывать волосы пальцами, стараясь, чтобы они лежали как можно свободнее. – Если джентльмен женится на актрисе сомнительного происхождения, это уже скандальная история, а если такое случается с герцогом, это уж нечто неслыханное. Все будут считать меня типичной охотницей за состоянием, а на тебя будут смотреть как на сумасшедшего.

– А что особенного в нашей женитьбе? – резко сказал он. – Ты была воспитана в семье джентльмена, который избрал карьеру актера. По своей речи, манерам и утонченности ты настоящая леди. Каждый, кто знаком с тобой, подтвердит это. Мне же он будет просто завидовать и, уж конечно, не примет за сумасшедшего.

Что это, наивность? Уверенность, что повсеместно оказываемое ему почтение будет простираться и на нее даже в его отсутствие? С горькой иронией она подумала, что в краткосрочности их брака есть по крайней мере одно преимущество – хотя его мир и не примет ее, ей недолго придется терпеть это унижение.

Но в конце концов, разве это важно? После того как ужасное предсказание доктора сбудется, она сможет вернуться к своим. Между тем…

– Скажи, чего ты хочешь от меня, Стивен? Каковы общественные обязанности герцогини? Он был явно изумлен.

– Я хочу, чтобы ты была моей женой, Розалинда. Моим другом. Моим компаньоном. Моей госпожой. Что до твоих общественных обязанностей, то тут все зависит исключительно от твоего желания. Хочешь – занимайся ими, хочешь – нет, твоя воля. Если хочешь, я представлю тебя при дворе. Если ты не хочешь даже заходить ни в один фешенебельный салон, никто тебя не будет принуждать. Выбор за тобой, только за тобой.

Казалось, он предлагает самое простое решение, но она ему не поверила.

– Твой титул накладывает на тебя определенные общественные обязанности. Есть, вероятно, много людей, которые от тебя зависят.

– А как ты думаешь, почему я убежал? – спросил он с нескрываемой горечью.

– Неужели это так ужасно – быть герцогом? Подавляя эмоциональный взрыв, он сказал:

– Унаследовав два года назад титул, я понял, что гораздо приятнее быть герцогом, чем наследником. Теперь и могу делать почти все, что захочу. Могу даже какое-то время вести себя как всякий обычный человек.

– Тебе понравилось быть мистером Ашем? После недолгого колебания он спокойно произнес:

– Я никогда еще не чувствовал себя в такой степени самим собой. Никто не имел обо мне заранее составленного представления, не ожидал, что я буду вести себя так-то и так-то и говорить то-то и то-то. Я чувствовал себя как освободившийся от пут сокол.

Его предыдущее высказывание заинтересовало ее.

– Ты сказал, что быть наследником гораздо хуже, чем герцогом. Почему? Он посуровел.

– С того самого мгновения, как я сделал свой первый вдох, я был маркизом Бенфилдским. Вся моя жизнь была только приготовлением к высокому положению, которое мне предстояло занять. Будущий герцог не может плакать, потому что расстроен, потому что его побили. А взбучку получает достаточно часто. Он избегает всего, что его недостойно – в частности, не общается с детьми не аристократов. Он должен первенствовать в учебе и спортивных играх. Не имеет права жаловаться, если к нему пристают старшие ребята. Никогда не уклоняется от выполнения долга, не извиняется перед низшими, то есть почти ни перед кем. Он чтит короля, даже если это дурно воспитанный выскочка из так называемой Ганноверской династии. Он выбирает свое окружение среди себе подобных. А женится… – Стивен резко оборвал свой негодующий монолог.

Она посмотрела на него, изумленная:

– Но это звучит ужасно.

Он стал бессознательно растирать живот под самой грудной клеткой – это было несомненным признаком боли.

– Ты еще убедишься, что воспитание укоренилось во мне недостаточно глубоко. Отец был просто в бешенстве от того, что я придавал не слишком большое значение герцогскому титулу. Он считал меня излишне мягким. Упрекал в недостатке достоинства. – Стивен иронически улыбнулся. – Я не отвечал и не отвечаю его критериям.

И все же многое из того, чему его воспитывали, укоренилось достаточно глубоко. Неудивительно, что Стивен умеет так хорошо скрывать боль. Если бы не его врожденная порядочность, чувство справедливости, он и в самом деле мог бы превратиться в чудовище, каким, по-видимому, был его отец.

– Предусмотрена ли в кодексе поведения герцога любовь? – спокойно спросила она. Он перевел взгляд на окно.

– Любовь не входит в эту программу. Разврат, однако, допускается. У обоих моих родителей были печально известные романы. Но любовь была для них иностранным языком. – Его лицо дрогнуло. – Я думаю, что способность любить, как и способность изучать иностранные языки, следует развивать еще в юности.

Стало быть, даже если он и любил свою жену, он, быть может, никак не выражал своих чувств, с состраданием подумала Розалинда. Оставалось надеяться, что прежняя герцогиня могла слышать то, о чем он не говорил вслух.

– Слушая тебя, я радуюсь, что выросла среди простых людей. Впрочем, ты не так уж плох, как можно было бы ожидать.

– Значит, ты не раскаиваешься, что вышла за меня замуж?

Вопрос прозвучал как бы шутливо, но по его глазам она видела, что он говорит совершенно серьезно. Господи, почему они болтают о таких пустяках, как общественные условности, когда у них остается так мало времени?

– Конечно же, нет, я поздравляю себя с блестящим выбором. Сначала я думала, что ты просто очень милый и привлекательный, хотя и не без греха, человек. Но теперь выясняется, что мне необыкновенно повезло с мужем, – сказала она поддразнивающим тоном. – Если я о чем-нибудь и сожалею, то только о том, что ты сидишь далеко от меня.

– Ну, это дело поправимое. – Он встал, перешагнул через корзинку с Порцией и уселся рядом с Розалиндой. В тесном экипаже их тела соприкасались от плеч до бедер.

– Куда мы едем и когда мы доберемся до места? – Она переплела свои пальцы с его пальцами. – В предотьездной суматохе я даже забыла спросить об этом.

– У меня есть маленький дом на берегу моря, недалеко от Честера. Дом очень красивый, уютный, обслуживают его всего двое слуг – супружеская чета. Мы должны прибыть туда еще до заката.

– И сколько же у тебя домов? – с любопытством спросила она.

На какой-то миг он задумался.

– Шесть. Помнишь, я спрашивал, понравилось бы тебе окруженное аркадами аббатство? Таково наше фамильное гнездо, Ашбертонское аббатство. Это очень красивое место.

Итак, еще вчера у нее не было собственной крыши над головой, а сегодня она совладелица шести домов. Эта мысль позабавила ее, но она тут же зевнула. Прикрыв рукой рот, она сказала:

– Извини. Я почти не спала вчера ночью.

Он обвил ее правой рукой. – Можешь использовать меня как подушку. Уютно свернувшись, она прижалась к нему. Положила голову ему на плечо. Как хорошо им вместе! Именно это, а не разница в общественном положении, самое главное. Чувство покоя и еще это жгучее предвкушение – вот что ей прежде всего нужно от мужа.

С улыбкой на губах она тут же погрузилась в глубокий, без сновидений, сон.

Когда они проезжали через лесистые чеширские холмы, Стивен наслаждался теплом, исходившим от тела доверчиво прильнувшей к нему жены. Он чувствовал… удовлетворение. Большее, чем когда-либо. За последние недели он научился ценить мгновения, а эти были прекраснейшими. И тут по его пищеводу, а затем и по всему телу прокатилась обжигающая волна боли. Он весь напрягся, подавляя инстинктивное желание согнуться в три погибели. Нет, только не сейчас. Только не сегодня.

Его рука теснее прижала Розалинду, и она издала какой-то тихий нечленораздельный звук. Нет, нет, он должен приложить все усилия, чтобы не разбудить ее. Удивительно, конечно, что она не чувствует алого пламени боли, пылающего в нескольких дюймах от ее округлой щеки. Не чувствует холодного пота, выступившего на его правой руке, обнимающей ее талию.

Но она только слегка пошевелилась и продолжала сладко спать, успокаивая его одним своим присутствием. Левой рукой он осторожно вытащил из внутреннего кармана пилюлю опия. Он уже принял одну пилюлю после свадебного завтрака и предпочитал бы не принимать пока вторую. Жаль проводить остающееся время в слегка помутненном сознании, хотя в конце концов слабость, вероятно, пересилит его колебания. Многие люди в его положении стараются заглушить боль большими дозами опия, предпочитая принять «безболезненную смерть».

Но если с помощью пилюли опия он сможет скрыть от Розалинды этот приступ боли, игра стоит свеч. Он проглотил лекарство с некоторым трудом, закрыл глаза и стал ждать. Боль постепенно стала отступать, оставляя за собой легкое оцепенение. Какое счастье, что его не вырвало, обошлось и без других неприятных признаков болезни.

Счастье? Ничего себе счастье! Боже, какой ад!

Стивен ласково погладил руку Розалинды.

– Пора просыпаться, леди Калибан. Мы почти приехали.

– М-м-м. – Она несколько минут понежилась в такой приятной близости Стивена. В тот момент, когда экипаж остановился, что-то прохладное и влажное коснулось ее щеки. Открыв глаза, она увидела мордочку Порции. – Мне снится сон или на груди у меня в самом деле сидит котенок?

– Я выпустил ее из клетки. Чуточку пометавшись, Порция решила, что ты очень мягкое и удобное ложе. – Его глаза насмешливо блеснули. – В чем я, разумеется, не мог с ней не согласиться.

Покраснев, она выпрямилась и слегка потянулась.

– Мы уже прибыли?

– Да, прибыли. – Стивен схватил Порцию и сунул ее обратно в корзинку. – Ты, оказывается, порядочная соня. Мы дважды меняли лошадей, а ты даже не пошевелилась.

– Для бродячей актрисы очень полезно умение спать где угодно. – Она выглянула из окна. – Ухоженные леса впереди постепенно спускались к мерцающим пескам. Далеко на горизонте кроваво-красное солнце садилось в море, его лучи окрашивали облака в ярко-коралловый и темно-синий цвета. – Какая красота! Где мы?

– Керби-Мэнор. Ты смотришь через устье реки Ди на Ирландское море. – Он откинул запор на дверце и помог ей выйти наружу. – Дом позади нас.

Он хотел было повернуться, но она схватила его за руку.

– Дом может подождать.

Они молча проследили, как солнце погрузилось в волны. И небо, и облака потемнели. День быстро подошел к концу. Она подумала о том, что скоро ожидает Стивена, и поперек горла у нее встал комок.

Она повернулась к дому. Керби-Мэнор был построен в местном стиле из дерева и камня. Приземистый, с изогнутыми стропилами и ромбовидными окнами, ловившими последние золотистые отблески дня, этот черно-белый дом был очень красив. Она с восхищением залюбовалась деревянной обшивкой в елочку.

– Дом, конечно, изумительный, но в моем понятии, его никак не назовешь маленьким.

– Это самая маленькая моя резиденция. Всего пять спален.

Перед ними предстали мужчина и женщина, очевидно, ожидавшие, когда герцог обратит на них внимание.

– Добро пожаловать в Керби-Мэнор, ваша светлость. – Мужчина наклонил голову, женщина присела. – Надеюсь, вы останетесь довольны. К сожалению, у нас было очень мало времени, чтобы приготовиться…

– Если главные комнаты чисты и у вас есть хорошая чеширская еда, это вполне нас устроит. – Стивен подвел к ним Розалинду. – Розалинда, это мистер и миссис Найленд. Позвольте мне представить вам, – обратился он к слугам, – герцогиню Ашбертон.

Она едва не вздрогнула, когда миссис Найленд снова присела, а ее муж неловко поклонился. Ну какая она герцогиня, просто актриса с волосами, зачесанными за уши, как у школьницы. И все-таки она герцогиня, и если не ради себя, то хотя бы ради Стивена должна вести себя, как подобает настоящей герцогине.

И тут ее вдруг осенило. Почему бы не сыграть роль герцогини, как она сделала бы это в театре? Она наклонила голову и приветливо, но без фамильярности улыбнулась:

– Вы вполне заслуживаете похвалы за то, что сумели так быстро подготовиться. Когда будете вносить мой багаж, обратите внимание на корзинку с Порцией – так зовут моего котенка. Она неплохо переносит дорогу, но, вероятно, изрядно проголодалась.

Забрав Порцию и весь багаж, Найленды поспешили в дом. Кучер поехал в конюшню, а Розалинда и Стивен рука об руку поднялись по парадной лестнице. Он открыл парадную дверь, затем неожиданно наклонился и рывком поднял ее на руки. Рассмеявшись, она крепко ухватилась за него, стараясь, чтобы он не потерял равновесия.

– Конечно, это не Ашбертонское аббатство, но все же мой дом и порог тоже мой.

– И так будет повторяться во всех шести домах? – спросила она, когда он внес ее в дом.

– Если пожелаешь. Но я не думаю, что ты захочешь посетить охотничий домик. Там везде темные деревянные панели, головы животных.

У них просто не будет времени побывать во всех его шести домах.

– Ты прав, – сказала она сдержанным голосом, – в твоем описании охотничий домик выглядит ужасно мрачно.

Он пронес ее по темному коридору в довольно просторный холл, устланный мягкими коврами и отделанный резными дубовыми панелями. Тут он поставил ее на пол и медленно притянул к себе.

Она сильно волновалась, дышала прерывисто. Никто из них уже не смеялся. Он смотрел на нее с мрачным лицом, точно стараясь запечатлеть ее в своей памяти. Затем поцеловал с мучительной нежностью. Ее рот приоткрылся, вся она затрепетала. Четыре дня, прошедшие с того времени, когда они так страстно любили друг друга, показались вдруг целой вечностью.

Почувствовав, как в его руках она истаивает точно воск, он поднял голову и хрипло спросил:

– После того как мы приведем себя в порядок и поужинаем, могу я зайти к тебе в комнату?

Она удивленно уставилась на него, потом рассмеялась:

– Стивен, мой дорогой муж, пожалуй, ничто так убедительно не показывает разницу в нашем общественном положении, как эти твои слова. Среди людей, меня окружавших, никому даже и в голову не могло прийти задать подобный вопрос. Всякая пара, естественно, живет в одной комнате, делит одну постель. Это, вероятно, помогает быстро улаживать ссоры. – Она зачесала его волосы назад, открыв лоб. На язык рвались слова любви. – Ты всегда будешь желанным гостем в моей постели. Более того, я буду чувствовать себя обиженной, если ты будешь спать отдельно. Он пристально взглянул на нее.

– Стало быть, я могу заключить, что твой ответ – да.

– Конечно. – Она облизнула губы. – День был такой долгий и утомительный, может, нам обойтись без ужина? Сразу лечь в постель?

– Нет. – Он отодвинулся и крепко сжал ее руку. – В первый раз все произошло слишком быстро. Но сегодня мы должны в полной мере вкусить радость ожидания.

Слишком долгое ожидание могло превратить ее в пантеpy. Но он прав. Никакой необходимости спешить нет, – зато есть много причин, чтобы терпеливо дожидаться своего времени.

– Ты говоришь вполне разумно, хотя сейчас я, пожалуй, не склонна рассуждать разумно. – Она наклонила голову. – У меня есть одно предложение. Покажи мне дом, пока будет готовиться ужин. После этого мы можем спокойно поужинать в одной из комнат.

– Отличная мысль. – Он поцеловал кончики ее пальцев и предложил ей руку. И заговорил тоном хорошо вышколенного дворецкого: – Это, дорогая герцогиня, главный холл, или зал.

Предполагается, что самая старая часть дома была сооружена в начале пятнадцатого века. Пожалуйста, обратите внимание на великолепные лепные украшения.

Она рассмеялась, думая, что он обладает несомненным талантом комического актера.

– Они в самом деле великолепны, ваша светлость, – сказала она тоном восхищенного посетителя. – Но не кажется ли вам, что совокупляющиеся херувимы выглядят на потолке зала не слишком пристойно?

– Они отнюдь не совокупляются, мадам. Их соединяют чисто дружеские отношения. Они очень дружны. – Он провел ее по первому этажу, показывая все, что заслуживало внимания, и вызывая ее смех своими комичными комментариями.

Как и во всех полудеревянных-полукаменных домах, полы здесь были шаткие, окна скошены, во всем доме не было, казалось, ни одной прямой линии. И это ей нравилось. Ей также нравились как бы случайные соприкосновения, которые постепенно разжигали огонь в их крови.

Когда они стали подниматься по лестнице, она спросила:

– Как часто ты здесь бываешь?

– Ну, может быть, раз в год. Когда приезжаю по делам. И обычно провожу здесь несколько дней. – Он печально улыбнулся. – Я знаю, что ты хочешь сказать. Конечно, жаль, что дом все время стоит пустой.

Она удивленно вскинула голову:

– Разве у тебя нет каких-нибудь бедных кузенов, которые нуждаются в жилище?

– Есть. Но все они предпочитают жить на юге. Ближе к цивилизации. Один из кузенов живет в норфолкском поместье, куда я отправил Элли Уорден и ее сына. – Он насмешливо улыбнулся. – Что бы я ни говорил, кузен Куинтус и его жена непременно решат, что ребенок – мой, а стало быть, за ним будут хорошо приглядывать.

– Я рада за Элли и ребенка, хотя их появление у тебя в поместье и может повредить твоей репутации.

Когда он ввел ее в освещенный лампами, неправильной формы холл, она прижала к себе его руку. Она много мечтала о своем доме, но даже в мечтах не представляла такого великолепия. Может быть, какой-нибудь кузен все же оценит его.

Когда они прошли холл, он сказал:

– Комната хозяина – слева, комната хозяйки – справа. Между ними находится гардеробная и дверь, соединяющая обе комнаты. – Он открыл дверь справа.

Едва она вошла, у нее словно оборвалось дыхание. В левом конце большой комнаты стояла массивная, под красивым пологом кропать, справа находился диван, удобные кресла и другая мебель. Здесь можно было посидеть, отдохнуть. Но что больше всего поразило ее – так это обилие роз. На столиках по всей комнате были расставлены вазы с красными, розовыми и белыми цветами, ярко сверкающими в отблесках камина. Воздух был напоен опьяняющим ароматом.

Она удивленно притронулась к алой розе.

– Стивен, это просто поразительно. Как ты сумел так украсить спальню?

– Полагаю, у меня есть дар декоратора. – Он поцеловал ее в необыкновенно чувствительное место, там, где шея переходит в плечо. – Идея родилась как бы сама собой. Розы для моей безупречной Розы.

Сглотнув, она понадеялась, что он никогда не узнает, насколько неприменим к ней эпитет «безупречная».

– Цветы необыкновенно хороши. Но они так недолговечны.

– Может быть, именно поэтому они так и хороши, – спокойно отозвался он.

На какой-то миг их взгляды встретились. Даже в эту их первую брачную ночь невозможно было уйти от мысли о бренности всего сущего. Но пока ее муж жив, решила Розалинда, они постараются насладиться каждым мигом радости, который подарит им быстролетящее время.