Установление недостоверности сообщений

Буржуазные историки делят источники на две группы – достоверные и недостоверньые, — и главное внимание при отнесении источника к одной из этих групп обращают на выяснение вопроса, бып ли автор источника пристрастен, т.-е. заинтересован в неправильном изложении события или факта, или нет. Если автор источника не являлся заинтересованным в неправильном изложении, то и источник по мнению зтих историков, может быть признан достоверным, и сообщения источника, если автор был наблюдателем излагаемых событий. верными.

Ланглуа и Сеньобос, хотя и указывают на неправильность этого метода определения достоверности источника, только несколько дополняют и детализируют его. Они предлагают не рассматривать вопрос о достоверности источника в целом, а выяснить заинтересованность автора в каждом отдельном сообщений источника.

Однако, метод выявления недостоверности сообщения источника по принципу заинтересованности следует совершенно отбросить. Основанием этого метода является предположение, что вообще могут существовать авторы, не заинтересованные в исторических событиях или в их освещении. В самом деле, в классовом обществе таких лиц не существовало и не существует. Всякий человек в классовом обществе заинтересован так или иначе не только в текущих событиях, но и в освещении под определенным углом зрения исторических событий в прошлом. Всякие же утверждения в своей беспристрастности, объективности, аполитичности, внепартийности и т. п являются дымовой завесой, за которой скрывается определенная классовая, кастовая, цеховая или личная заинтересованность и деятельность.

Например, Б. Келлерман или какой-нибудь другой писатель Западной Европы, как будто, не заинтересован в неправильном освещении и изложении событий в СССР (от аннулирования займов, национализации промышленности и т.п. он не пострадал), но в самом деле он в них заинтересован, как идеолог определенного общественного класса, которому не безразлично, как будет освещаться русская революция в других странах, не говоря уже о том, что зта революция так или иначе затрагивала интересы их класса в их же стране.

Историк-идеолог класса зксплоататоров заинтересован в доказательстве внеклассового и надклассового характера государственной впасти, якобы закрепляющей и раскрепощающей по своему усмотрению сословия, предпринимающей военные походы, колонизирующей окраины и т.д., исходя, якобы, только из интересов государства, а не отдельных классов; такое доказательство внеклассового характера государственной власти должно ослаблять борьбу угнетенных классов против государственной власти, являющейся аппаратом, действующим в интересах класса эксплоататоров.

Точно так же идеолог буржуазии, будучи заинтересован в похвалах по адресу Английской Великой Хартии вольностей, предоставляющий имущим классом неприкосновенность личности, жилища и т.п., совершенно игнорирует тот факт, что, при существовании этой хартии, бедняков принудительно заставляли работать на фабриках, крестьян сгоняли с их земель на все четыре стороны, безработных сажали без всякой вины в особые каторжные тюрьмы, называвшиеся „рабочими домами“, должников заточали пожизненно в долговые тюрьмы и т.п., и т.д. Какое бы лицо мы ни взяли, какого бы историка, хотя древнего Египта, Ассирии и Вавилонии, мы ни рассматривали, всегда мы находим, что изложение событий, наблюдателем которых он являлся, и освещение самых отдаленных исторических фактов зависит от классового положения, политических убеждений и нередко, кроме того, от кастовых, цеховых и личных интересов историка. Объективного и беспристрастного изложения и освещения событий мы не найдем ни в одном письменном источнике, сколько бы мы ни искали. Единственными, действительно объективными и беспристрастными исследователями истории являются только идеологи пролетариата, — марксисты, — не потому, что они действительно объективны и беспристрастны, но только потому, что в их классовых интересах выяснение действительного исторического процесса, поскольку последний неизбежно доказывает, что общественное развитие и классовая борьба приводят человечество к социализму, и потому, что изложение современных общественных явлений так, как они именно происходят, также вызывается их классовыми интересами, т.-е. необходимостью изучать действительность без всяких прикрас для определения своей тактики борьбы и для выявления, в целях избежания в дальнейшем, тех ошибок, которые со стороны пролетариата имели место. Но именно потому, что идеологи пролетариата рассматривают и излагают современные и исторические события так, как они им действительно представляются, они всегда указывают на обман и ложь, которые скрываются за клятвами об объективности, беспристрастности, аполитичности и т.п.

Идеальным методом определения достоверности сообщения источника Ланглуа и Сеньобос считают восстановление во всех деталях процесса действий и переживаний, в результате которых получилось данное сообщение. При применении метода восстановления процесса действий и переживаний автора источника следует установить, где и как именно производилось наблюдение (конкретное место и время наблюдения, слуховые и зрительные особенности наблюдателя, атмосферные и физические условия при наблюдении и т. п.), как преломлялись наблюдаемые события в представлении автора и что из этих представлений выпало из памяти и перепутывалось с другими представлениями в памяти автора, каковы были классовые, групповые и другие интересы автора, как эти интересы отражались на изложении автором его представлений, как происходил процессе изложения мыслей на бумаге (физическое состояние автора, качество бумаги и чернил, ход руки по бумаге и т. п.), процесс печатания сообщения в типографии и т. д. Но, как указывают сами Ланглуа и Сеньобос, этот метод невозможно применять на практике, так как восстановить процесс действий и переживаний автора источника не только полностью, но хотя бы в значительной части, совершенно невозможно.

Третий метод, рекомендуемый Ланглуа, Сеньобосом, В. Бауэром и другими заключается в применении критического вопросника в отношении каждого отдельного сообщения источника. В основном критический вопросник сводится к двум вопросам: был ли автор источника в состоянии правильно наблюдать и передать исторический факт и желал ли автор дать об историческом факте правильное сообщение. Что касается последнего вопроса, то он является вопросом о беспристрастности и объективности автора источника, о чем мы говорили уже выше. Первый же вопрос должен выяснить, наблюдал ли автор сам явление или пользовался сообщениями других лиц; был ли он знаком в достаточной мере с излагаемыми им историческими фактами или нет; записал ли автор свои сообщения в момент или непосредственно после наблюдения исторических явлений, или через несколько лет после этих явлений; обладал ли автор необходимыми данными для наблюдения, усвоения и передачи исторических фактов (зрение, аналитические и синтетические способности, знание языка, культурное развитие и т. д.).

Большинство источников содержат в себе несколько сообщений, которые должны быть проверены каждый в отдельности. Например, в протоколе заседания указывается, что „присутствовали Иванов, Петров, Алексеев, Федоров и Сидоров“. Это сообщение можно разделить на пять самостоятельных сообщений, так как возможно, что Иванов присутствовал, а Петров нет, а ради кворума с согласия Петрова (или без его согласия) приписали его фамилию; Алексеев мог опоздать, Федоров уходит до конца заседания, а Сидоров мог быть в начале и конце заседания, а в середине заседания обедать в соседнем ресторане. Такое разделение источника на ряд самостоятельных сообщений необходимо потому, что в источнике одни сообщения могут соответствовать действительности, другие же — нет.

При критике достоверности сообщений источника мы должны полностью использовать результаты подготовительной критики и герменевтики, а также все имеющиеся у нас знания. Поэтому первое требование, предъявляемое историку при критике достоверности, заключается в том, что его критическая работа должна соответствовать современному его работе уровню науки. Историк должен быть в курсе не только всех достижений исторической науки в той области, которую он изучает, но быть знаком со всеми основными достижениями общественных наук (социологии, права, политической экономии) и точных наук (физики, химии, математики, астрономии, техники и др.) постольку, поскольку это необходимо при критике достоверности, сообщения изучаемого им источника. Это обязательно для историка потому, что достижения исторической и других общественных наук и точных наук облегчают историку критику достоверности, давая необходимые для этой критики данные. Критика, произведенная над рядом источников Нибуром, Ранке, Соловьевым, Э. Мейером и др., была когда-то образцова и совершенна, но, вследствие быстрого развития в XIX и XX веках общественных и точных наук, она совершенно неудовлетворительна в настоящее время. Это, конечно, не значит, что историк должен быть, например, биологом, но знать основные достижения биологии (хотя бы о происхождении видов, наследственности и т. п.) он должен, если они только имеют то или другое отношение к изучаемой историком проблеме.

Знать же все достижения исторической науки в изучении эпохи, страны и вопроса, к которым имеет отношение критикуемый документ, историк безусловно обязан. Только достаточно полное знание эпохи, к которой относится источник, дает возможность произвести подготовительную критику и критику достоверности.

Данные, полученные в результате подготовительной критики, дают историку необходимые отправные точки при критике достоверности. Кроме того, благодаря подготовительной критике и герменевтике историк при критике достоверности имеет исправленный и разъясненный текст письменного источника, т.-е. он знает, что именно говорится в данном источнике.

Временем и местом возникновения источника определяются общественные отношения, политический строй (господство определенного класса, цензура), состояние культуры, идеологии отдельных классов и т. п., в которых и при которых возник источник. Так как все эти моменты оказывали влияние на сообщения источника, то мы и настаиваем особенно на всестороннем знании эпохи, в которой возник источник. Определенные явления общественной жизни вызывают различные эмоции у наблюдателя в различные эпохи. Исторические явления преломляются, как в кривом зеркале, в сознании наблюдателя и учесть особенности такого преломления в каждой эпохе при критике достоверности совершенно необходимо. Поэтому совершенно неправильным является методологический прием, который склонны применять не только буржуазные экономисты (вроде Бем-Баверка), но и историки, и который заключается в том, что исследователь воображает себя в роли действовавших в истории лиц или масс, или же в роли автора источника, и считает, что этим лицам были свойственны те действия, взгляды и переживания, которые были бы свойственны исследователю в их положений. По этому методу можно доказать все что угодно, но выяснить достоверность исторического сообщения нельзя. Например, по этому методу можно считать, что палка первобытного человека — частная собственность, которая, следовательно, существовала с момента появления человека на земле (я поломал себе палку, разве я ее другому человеку без „процентов“ уступлю?), но совершенно невозможно объяснить, почему движения масс в средних веках и в начале нового времени принимали религиозную идеологию, или приходится объяснить это только агитацией сектантов. Поэтому исследователь должен выяснить особенности общественных отношений, идеологии и т. п. эпохи, в которой возник источник, а не переносить современных исследователю общественных отношений, идеологических особенностей и т. п. в эпохи с другими общественными отношениями.

В классовом обществе общественные явления преломляются прежде, чем они зафиксируются, как сообщения источника, не только через особенности данной эпохи, но и через идеологию автора источника. Поэтому историк должен при критике достоверности использовать данные подготовительной критики о классовом положений автора и выяснить возможно более полно особенности взаимоотношений общественных классов при возникновении источника. Достаточно указать, что только установление особенностей классовых отношений при Владимире Мономахе опровергло легенду летописи о призваний варягов в 862 году, а установление классовых отношений во время Смутного времени заставило пересмотреть все утверждения историков о Тушинском воре, Болотникове, Василии Шуйском и т. д. При установлений классовых отношений в прошлом также совершенно недопустима модернизация, т.-е. представление этих отношений таковыми, какие существуют в настоящее время в стране, где живет исследователь.

Знание эпохи и автора источника определяет, как преломлялся наблюдаемый факт в сознании автора источника. Установление этого — единственный правильный основной метод критики достоверности сообщений источника. Поэтому, как общее правило, источник не следует изучать изолированно, вне связи с другими источниками данной страны и эпохи. Наоборот, источник и все его сообщения должны рассматриваться, как неразрывная часть общественной жизни данной эпохи и страны, освещаемой рядом других источников, помогающих критике сообщений изучаемого источника.

Изолированное изучение источника является вынужденным тогда, когда от эпохи и страны возникновения источника не сохранилось других источников. В таком случае ответ на вопросы об общественных отношениях, политическом строе, классовой идеологии автора и т. п., должен дать анализ содержания самого источника. Но при всяких условиях и случаях при критике достоверности следует серьезно предостеречь от опасности, заключающейся в предвзятом мнении, при котором исследователь подмечает в источнике только то, что согласно с его мнением, и отбрасывает (сознательно или подсознательно) то, что противоречит ему. Критика достоверности должна установить имевшие место исторические факты. Если же историк отбрасывает при изучении источника все, не согласное с его взглядами и мнением (т.-е. все ему неизвестные или непредвиденные им факты), то историк отрекается от дальнейшего развития исторической науки и будет топтаться на месте.

В сообщениях источника следует признать не соответствующими действительности все сверхъестественные явления, например: появление ангелов, крестов на небе, путешествие ведьм на метлах, самостоятельные переходы икон и т. п. Но это не значит, что в таких случаях мы везде имеем дело с сознательной ложью. Значительная часть таких сообщений объясняется массовыми психозом, галлюцинациями вследствие суеверия или патологическим состоянием организма вообще. Всегда следует выяснить, не приводятся ли такие сообщения в аллегорическом смысле, или как сатира на те или другие общественные явления. Кроме того, в предыдущие эпохи физические явления природы (солнечное затмение, землетрясение, гроза, облака, кометы и т. д.) казались автору источника чудом, творимом богом или дьяволом. Поэтому задача историка выяснить что скрывается под различными сообщениями источника о сверхъественных явлениях: или сознательная ложь, или вынужденное внешним влиянием (пытка и пр.) ложное признание, или массовое (или личное) помешательство, или аллегорическое изображение исторических фактов, или совершенно нормальное естественное явление.

Историку следует признать несостоятельными и преувеличенными сообщения, противоречащие состоянию техники и науки в момент возникновения источника. Например, утверждать на оснований романа Уэльса, что в XIX в. люди путешествовали на. луну, никто в настоящий момент не решается. Также должны вызывать сомнения ряд сообщений источников более древних эпох об явлениях, которые не могли иметь места по тогдашнему состоянию техники и науки.

При критике достоверности сообщения следует проверить, не имеют ли место и в какой степени имеют место те основные причины недостоверности, которые были нами рассмотрены в предыдущей главе. Необходимо выяснить, наблюдал ли автор источника явление и насколько полно и правильно, или он пользовался сообщениями других лиц, или же его сообщение является плодом фантазии и лжи, как корреспонденции буржуазных газет о Советском Союзе из Риги, или „собственных корреспондентов с театра военных действий“ о боях в Пинских болотах. Необходимо установить, в каких условиях автор писал и опубликовал свое сообщение, не отражались ли на нем политические и цензурные условия и как отражались; в какой степени автор был принужден подчиняться требованиям издателя, хозяина и др. и как это подчинение отразилось на его сообщении; не был ли принужден автор скрывать свои мысли (в протоколах допроса, в печати и т. п.), в каких целях автор дал сообщение (по предложению начальства, в целях освещения своей прошлой деятельности и т. п.); когда составлено сообщение, непосредственно после наблюдения или через некоторое время, и т. д.

Особенное же внимание следует обратить на то, как классовое, служебное и общественное положение автора отразилось на сообщении источника, заставляя скрыть одни черты явления, преувеличивать другие, замолчать третьи, а также скрывать отдельные явления и выдумать, в целях обработки общественного мнения, ряд сообщений о явлениях, которых и не было в действительности.

Все эти вопросы следует выяснить на основании источника, изучаемого в связи с другими источниками. При этом особенное внимание следует уделить выяснению, нет ли противоречий в самом источнике или между сообщениями различных источников. В случае выявления таких противоречий, необходимо установить, какое сообщение соответствует действительности, или являются ли они обе недостоверными.

Если сообщения различных источников сходятся, то возможно предполагать, что они соответствуют действительности, но это совпадение сообщений имеет значение только при условии, если источники совершенно самостоятельны. Если же они имеют один общий источник (например, сообщение телеграфного агентства), то повторение сообщения в самых различных источниках при установлении достоверности сообщения не имеет никакого значения.

Если сообщение составлено на основании других источников, то необходимо установить, какова достоверность сообщений первоисточников, так как от достоверности сообщений первоисточника зависит достоверность этого сообщения в других источниках.

Применение приведенных указаний не является одинаковым при критике всех категорий исторических источников. Каждая группа источников имеет свои особенности критики, которые будут рассмотрены нами ниже.

ЛИТЕРАТУ Р А указана в главе 34-ой.