Там же, л. 7

научно-исследовательский санитарно-гигиенический институт.⁷⁷В правительстве понимали всю сложность санитарного положения в Ленинграде после блокады, поэтому, невзирая на трудности, выделили институту средства на 295 штатных единиц. В институте создавалось 11 основных отделов и 8 вспомогательных подотделов (мастерские, лаборатории и т. п.). Предполагалось тщательно изучать и держать под контролем: состояние атмосферного воздуха и планировку населенных мест; почв и сточных вод; воды и водоснабжения; жилых и общественных зданий; физиологию питания; профилактику пищевых отравлений; гигиену питания; гигиену быта, личную, детства и школьников и, наконец, бактериологическое состояние города.⁷⁸

К моменту образования института лаборатории вели работу в «резко сокращенном составе». Некоторые исследования были полностью прекращены. Не велись наблюдения за состоянием воздуха над городом, так как все контрольные станции, находившиеся на крышах домов, в период авианалетов и обстрелов были закрыты. В 1944 г. работа начала разворачиваться. Было запланировано 35 исследовательских тем по 11 проблемам. Одной из наиболее неотложных работ была названа проверка состояния вод. В период блокады некоторые реки и каналы города стали «временным источником водоснабжения населения». Между тем именно в это время в них могло попасть значительное количество нечистот. Санитарно-химическое и бактериологическое исследование рек Ждановки, Мойки и Карповки, проведенное с мая 1943 г. по февраль 1944 г., показало, что они, при значительно сократившемся населении, но в условиях массового разрушения канализации, оказались «чрезвычайно загрязненными и зараженными», даже в большей степени, чем в неблагополучном 1926 г. По бактериологическим показателям наиболее зараженными из всех исследованных водоемов оказались каналы им. Грибоедова и Обводный.⁷⁹

Особое беспокойство санитарных служб вызывали открытые водоемы, из которых брали воду для производственных нужд заводы и фабрики. Около 75% предприятий имели такие водоемы. Между тем вследствие неправильно устроенной канализации они были «весьма загрязнены».⁸⁰ Проверка таких водоемов на наличие бактерий и кишечной палочки показала, что они были в 1943 г.

⁷⁷ Там же, ф 285, оп 1-1, д 4, л 1

⁷⁸ Там же, л 1, 1 об.

⁷⁹ Там же, л 21 об

Там же, л 7 об

в очень плохом состоянии. После снятия блокады положение несколько улучшилось, но все же наличие бактерий в них оставалось выше допустимой нормы.⁸¹ Естественно, что еще в большей мере беспокоило состояние водопроводной воды. Многочисленные повреждения магистралей во всех районах города и ремонтно-восста-новительные работы приводили к значительному ухудшению качества воды. Систематический контроль велся в 10 районах города. С мая 1942 г. по 31 декабря 1944 г. производились ежедневные (кроме воскресенья) заборы и анализы водопроводной воды. За 1942 г. было проведено 1218 бактериологических анализов. В них было обнаружено 88 «проскоков» (попаданий) в водопровод кишечной палочки (coli) — 7.2% от общего количества анализов. Наибольший процент «проскоков» приходился на май 1942 г. (20%). Зимой, после сильных морозов и разрушения водопроводной сети, состояние воды ухудшалось, в летнее время улучшалось. В течение 1943 г. было проделано 3050 бактериологических исследований и обнаружено 310 «проскоков» кишечной палочки (10.1% от числа анализов). В 1944 г. положение улучшилось, из 2892 проб только 3.7% показали наличие в воде кишечной палочки.⁸² Но проблема контроля и очищения воды оставалась достаточно серьезной.

Одновременно были возобновлены работы по контролю за атмосферным воздухом. Исследования были проведены в пяти местах: на Петроградской стороне, в Выборгском районе, на Крестовском острове, в Смольнинском и Кировском районах. Наименьшее загрязнение воздуха было, естественно, на окраинах и повышалось по мере приближения к центру города. Кировский район, в связи с тем что его главный промышленный гигант только начинал восстанавливаться, показал резкое снижение загрязнения атмосферы по сравнению с 1935 г. (на проспекте Стачек в районе Кировского завода в 8 раз). Изменилась и сезонная засоренность воздуха. Если до войны обстановка ухудшалась в IV и I кварталах года, когда начиналась и продолжалась топка печей, то в 1945 г. наибольшее загрязнение атмосферы было обнаружено в апреле—августе. Объяснялось это тем, что летом в массовом масштабе развернулись строительно-восстановительные работы, а также тем, что в это время еще не была налажена повсеместная поливка улиц и дворов города. Среди обследованных мест наибольшую запыленность и задымлен-ность показал контрольный пункт на Старорусской улице (д. З).⁸³

⁸¹ Там же, л 8

⁸² Там же, л 7

⁸³ Там же, д 11, л 125

Другой проблемой, беспокоившей врачей санитарной инспекции в послеблокадный период, было состояние почв и процессы их очищения. Особую тревогу вызывало состояние мест массовых захоронений. Специалистов беспокоила угроза эпидемий. Исследования были начаты еще осенью 1942 г. и продолжались в 1943 и 1944 гг. Под контроль были взяты три кладбища: Серафимовское, Пискаревское и Богословское. В 1944 г. к ним прибавилось и Смоленское. Всего в 1942—1944 гг. был заложен 141 шурф, взято 4416 первичных проб почвы, 48 проб грунтовых вод, 52 пробы из канав и ручья и три пробы из колодцев в районе кладбищ. Результаты исследований показали, что и почвы, и воды были сильно загрязнены. Воды осушительных канав и ручья около Пискаревского кладбища начинали очищаться только на расстоянии 400—600 м от мест захоронений. Воды колодцев в 70—100 м от траншей массовых захоронений по своим санитарным показателям относились к категории сильно загрязненных. Тот же результат давал анализ почвы и грунтовых вод, взятых в 50 м от траншей.⁸⁴ В конце 1944 г. сотрудники института были вынуждены констатировать, что «процессы самоочищения и минерализации окружающей траншеи... почвы еще не закончены», проходят неравномерно и контроль за их состоянием необходимо продолжать на протяжении ряда лет.⁸⁵

Мы не имеем возможности изложить содержание всех 35 исследований института по И проблемам. Коснемся лишь некоторых из них, наиболее важных для понимания последствий войны. Интересным представляется, в частности, анализ пищевых отравлений в период блокады, проведенный 3. А. Игнатовичем. По его данным, до войны пищевые отравления химической природы составляли всего 2—6% от общего числа отравлений. Остальное приходилось на долю отравлений бактериологического характера. Уже во втором полугодии 1941 г. случаи пищевых отравлений химической природы составляли 33%, в 1942 г. — 86%, а в 1943 г. — 93%.⁸⁶Основная масса химических отравлений происходила вне сети общественного питания. Это был результат голода и неосведомленности населения. Часть случаев носила «казуистический» характер, как писал Игнатович (корни белены, тунговое масло, калобарский боб и т. п.). Все они имели характер одиночных отравлений. Бактериологические отравления были, как правило, групповыми.

⁸⁴ Там же, д. 4, л. 14 об.

⁸⁵ Там же, л. 15.

⁸⁶ Там же, л. 30.

Одновременно исследовалась зависимость между недостаточным питанием и изменением кишечной микрофлоры. Это имело значение для выяснения процессов нормализации состояния переживших голод людей. С этой целью были обследованы три группы населения. В первую вошли рабочие и служащие, получавшие обычное питание, во вторую — получавшие литерный паек (10 из них вернулись из Самарканда и были взяты как контрольная группа). В третью группу вошли работники молокозавода и колбасного цеха мясокомбината. Полученные данные показали «резкую зависимость» между качеством питания и состоянием коли-флоры кишечника. В меньшей степени нормализовалась коли-флора кишечника у работников с обычным питанием, чуть больше — у литерников, во много раз лучше — у рабочих колбасного цеха.⁸⁷

Наибольшее внимание уделялось питанию детей. Даже в тяжкий 1942 г. рацион детей детских садов находился под постоянным контролем сотрудников школьной санитарной лаборатории. Они констатировали «незначительные» колебания питания в 1942— 1944 гг., обращая внимание на то, что в 1943—1944 гг. пища детей была богаче овощами и тем самым «более обеспечена витаминами и солями основного характера». Относительная «правильность питания» подтверждалась и детскими врачами, которые не наблюдали в детских садах авитаминозов и повышения заболеваемости общими болезнями.⁸⁸ Такое мнение было широко распространено в период блокады. Очевидно, на фоне общего голода положение детей казалось относительно благополучным. Но тогда главным критерием было выживание. Еще не были выяснены последствия систематического некачественного питания детей за длительный период. Первые тревожные симптомы обнаружились лишь в 1945 г.

В декабре 1945 г. зампредседателя Ленинградского городского Совета депутатов трудящихся Е. Т. Федорова получила обстоятельную докладную записку, подписанную директором Санитарно-гигиенического института М. Я. Николаевым и профессором А. Я. Гуткиным. Уже в первой строке докладной звучала тревога: «Состояние ленинградских детей, изученное в 1945 г. Ленинградским санитарно-гигиеническим институтом, Республиканским Педиатрическим институтом и Институтом им. Г. И. Турнера, внушает беспокойство». Действительно, обследование показало, что в пяти центральных районах города среди детей до 5 лет оказалось 36.6% больных рахитом (было обследовано 3132 ребенка), от 6 до

⁸⁷ Там же, л. 32.. ' •"' ^№ ' \

⁸⁸ Там же, л. 34.

12 месяцев — 50%, на втором году жизни — 51.4%. Болели не только дети ясельного возраста, но и дошкольники. В Куйбышевском районе детей, больных рахитом, в 3-летнем возрасте было 33.4%, в 4-летнем — 32.3%.⁸⁹

Школьников, имевших искривления позвоночника, было обнаружено 85.4%о (до войны 60%)). Среди них 9—14% нуждались в длительной лечебной коррекции (до войны таких было 1—2%). Повысилось число детей с кариозными зубами. В Куйбышевском районе среди обследованных детей только около 5% имели здоровые зубы. Среднее число больных зубов на одного ребенка младшего возраста в разных районах города было от 2 до 4. «Состояние зубов является показателем обеспеченности организма необходимыми „строительными материалами", — писали авторы докладной записки, — известью, фосфором и состояния костной ткани в целом, что важно с точки зрения ростовых функций организма».⁹⁰

Исследование почти 500 детей в яслях Петроградского района на туберкулез дало от 9 до 18%> инфицированных, а из 314 детей детских садов — от 21 до 25% инфицированных. Медики-специалисты пришли к выводу, что в возникновении и развитии всех этих заболеваний «наиболее существенную роль играли неполноценность питания, неудовлетворительный и недифференцированный режим (гигиенический и учебно-воспитательный) обслуживания детей разных возрастов». ЛНИСГИ изучил питательную ценность нормированного детского рациона и правильность режима ленинградских школ. В это время существовало 7 норм детского питания для младших возрастов, школьников и старших возрастов (иждивенцев). Специалисты пришли к выводу, что «нормы питания детей не дифференцированы». Дети всех возрастов до 12 лет получали один и тот же рацион — 1148 кал. Дети дошкольных детских домов — 2318 кал., школьных детских домов — 2353 кал. Между тем, по мнению врачей, дело заключалось не только в калорийности питания, но и в разных возрастных потребностях в белках, минеральных солях, витаминах и т. п. Количество белков было близким к физиологической норме у детей детских садов и детских домов. В рационах остальных детей белков не хватало от 10 до 43%.

Такая же картина выявилась и с минеральными солями. Наиболее необходимые из них детскому организму — соли кальция, фосфора, железа, магния были также в дефиците. Между тем они потребны для строения костей, мышц, способствуют нормальному

⁸⁹ Там же, д 12, л 1 " > j • і '

⁹⁰Тамже 11«.,,.,

составу крови, повышают сопротивляемость организма инфекционным заболеваниям, предупреждают рахит, кариозные поражения зубов и развитие туберкулеза. Но ни один из детских рационов в условиях войны не содержал достаточного количества минеральных солей В питании детей солей кальция было меньше физиологической нормы на 50—60%о, а солей фосфора — на 30—50%>.⁹¹ Очень не хватало детям витаминов, таких как «А» и «Д» Физиологические потребности детей в витамине «А» обеспечивались всего на 12—25%о. И дело усложнялось еще тем, что в их рационе недоставало жиров, без которых и данное небольшое количество витамина не могло усвоиться полностью. Докладная записка завершалась целой программой мер, необходимых для исправления положения. Нам важно подчеркнуть главное: уже тогда медики нашли причины заболеваний детей и отставания их в физиологическом развитии. Работа эта была интенсивно продолжена и позволила добиться определенных результатов в сохранении юного поколения, пережившего блокаду.

В ноябре—декабре 1945 г. было произведено исследование здоровья школьников в возрасте от 7 до 18 лет. По плану следовало охватить 20 тыс. детей. Но пустить в окончательную разработку удалось лишь 11 735 медицинских карт (в том числе 5979 мальчиков и 5756 девочек).⁹² Ряд карт не был использован сотрудниками института из-за ошибок и небрежностей в их составлении. На конференции в феврале 1946 г., докладывая о состоянии здоровья школьников, А. Я. Гуткин выразил определенное недоверие материалам обследования в связи с «недостаточно высокой диагностической подготовкой многих школьных врачей». Тем не менее общие предварительные выводы были сделаны. Число здоровых школьников составляло 89.1 % вошедших в разработку. Среди мальчиков здоровых было 80.9%о, среди девочек — 94%о. Причем здоровых было больше среди старших ребят. Из общего числа болезней выделялись болезни сердца (в том числе органические пороки), туберкулез тазобедренного сустава и позвоночника, анемия. Отклонения в состоянии зрения и слуха у мальчиков встречались значительно чаще, чем у девочек У мальчиков обнаружились отклонения в развитии грудной клетки и искривления позвоночника, в то время как у девочек они почти отсутствовали. Особенно беспокоила врачей деформация грудной клетки у семилеток, что могло быть результатом

Там же, л 3 'è

Там же, д 16, л 1, 2 £' «*

рахита.⁹³ Специалисты тогда пришли к выводу о необходимости установить «динамическое наблюдение» за одними и теми же группами детей, что и делали затем довольно систематически.

Тревогу вызывало и состояние здоровья взрослого населения. Поэтому сотрудники ЛНИСГИ попытались установить контроль за санитарным состоянием районов и заболеваемостью населения всего города. Но для этого необходимы были многие статистические материалы, главными из которых являлись: численность и состав населения, его естественное движение, заболеваемость, причины смертности и т. п. А именно этих материалов по городу в целом у медиков не имелось. Проблема неоднократно обсуждалась в среде сотрудников института, но на этом уровне решить ее было невозможно. На одной из научных конференций в мае 1947 г. профессор 3. Г. Френкель говорил, что работа специалистов крайне затруднена отсутствием необходимой статистики. К тому времени в Москве уже имелись карты общего учета заболеваемости населения, а в Ленинграде, где после блокады они были особенно необходимы, их не было. Сотрудники института не могли получить материалы о смертности населения с указанием причин смертности. «Санитарная организация, — говорил 3. Г. Френкель, — должна знать картину заболеваемости населения, чтобы вести контроль за внешней средой и видоизменять условия, вызывающие заболевания».⁹⁴ Создавалась парадоксальная ситуация: государство создало и содержало большой институт с тремя сотнями сотрудников, которые не могли выполнять свои основные обязанности, так как для этого у них не было необходимых статистических материалов. О причинах возникновения такой обстановки разговор особый, далеко выходящий за пределы медицинской темы. Здесь нам важно отметить, что в создавшихся тогда условиях невозможно было исследовать последствия блокады, ее влияние на заболеваемость населения. И произошло это, как видим, до 1947 г., что также важно отметить.

По частным вопросам проблемы работа продолжалась. Еще в 1943 г. были проведены исследования наличия аскорбиновой кислоты и каротина у рабочих и служащих четырех предприятий и нескольких учреждений. Всего в 1943 г. на присутствие в крови аскорбиновой кислоты было сделано 2591 определение и на каротин — 1561. В 1947 г. под руководством старшего научного сотрудника

⁹³ Там же, л 7—8

⁹⁴ Там же, д 23, л 25. ь

А. И. Ивановой было обследовано 640 человек (сделано 1015 определений). Работа проводилась в тех же точках, что и в 1943 г., и в основном с теми же людьми. Исследование 1943 г. показало, что аскорбиновая кислота в крови ленинградцев «практически не была обнаружена» в течение всего зимнего и весеннего периода и лишь с появлением свежих овощей стала «несколько увеличиваться» летом и осенью. В 1947 г. в марте—июне аскорбиновая кислота в норме содержалась в крови у 42%, а в осеннее время — у 60% (ноябрь 1947 г.) обследованных.⁹⁵ Таким образом, было установлено, что через год после голода ни у кого из обследованных ленинградцев не было в крови нормального количества аскорбиновой кислоты и только в 1947 г. (т. е. на пятый год после голодной зимы!) норма имелась у половины обследованных. Резонно предположить, что такое положение должно было сказываться на процессе восстановления здоровья и сил людей, переживших блокаду и голод.

Некоторое время после окончания войны еще велось наблюдение за состоянием почв и грунтовых вод городских кладбищ, на которых имелись массовые захоронения. Но уже в 1947 г. специалисты резко разошлись во мнении о влиянии братских захоронений на состояние почв и грунтовых вод. Многие исследователи указывали на то, что почва улиц и дворов города загрязнена в значительно большей степени, чем территория кладбищ. Физико-химические исследования состояния почв улиц и дворов показали, что их загрязненность постоянно нарастала. Подводя итог имевшейся по этому вопросу литературе, Л. Н. Симановский писал: «Главной причиной загрязнения почв и почвенной воды является состояние канализации и очистки города. Радикальным методом оздоровления почвы Ленинграда всеми авторами признается сооружение полной раздельной канализации всего города и надлежащая система устранения твердых отбросов».⁹⁶

Как видим, и в данном случае изучение последствий войны постепенно стало вытесняться острыми задачами послевоенного восстановления, которые требовали срочного решения.

Даже краткий обзор деятельности медиков-ученых в годы войны и блокады показывает, что их работа не прекращалась. Но это была уже не та систематическая, плановая работа, которая велась до войны. Наука была мобилизована на защиту города, и главной ее обязанностью стало быстро решать задачи, которые посто-

⁹⁵ Там же, д 26, л 76—77.

⁹⁶ Там же, л 49, 50

янно возникали в ходе борьбы за город и спасение его населения. Это задание и выполнялось в соответствии с потребностями момента.

Лишь со снятием блокады и стабилизацией положения в городе исследовательская работа медиков начинает возвращаться в нормальное русло Но война породила множество проблем, которые поднялись во весь рост в первые послевоенные годы, к ним скоро прибавились новые, порожденные угрозой применения атомного оружия

Необходимость решать все новые и новые чисто практические задачи доминировала в исследовательской работе ученых-медиков. Этим, возможно, и объясняется то обстоятельство, что изучение долговременных последствий голодной блокады не получило в послевоенный период должного продолжения и развития.

• 1 I

II' і * '*

' і"

^л „ * H,,1 '}»,». if, { I

*4 {

JA. * * ' і

Il It