Язык и культура

В культуре и психологии каждого народа есть черты, 1) составляющие его индивидуальное этническое своеобразие, и есть черты, 2) объединяющие этот народ с другими народами или группами народов, а также, разумеется, со всем человечеством. Например, одни черты объединяют белорусов со всеми славянами; другие – с литовцами и поляками; третьи – с народами, исповедующими христианство; четвертые – с жителями Европы; пятые – с народами СНГ и т.д.

Народный менталитет (культурно-психологическое своеобразие народа) складывается из соединения взаимодействия всех "слагаемых", причем этническая индивидуальность определяется не только сугубо индивидуальными особенностями народа, но и уникальностью самого соединения индивидуальных и групповых черт – соединения именно "этих ингредиентов" и именно в такой неповторимой "пропорции".

Проблема языка и культуры многоаспектна. К ней по-разному подойдут историк культуры и лингвист, философ и психолог, этнограф и литературовед.

Однако и языковедческий аспект проблемы по меньшей мере двупланов, поскольку язык и культура взаимодействуют. Следовательно, с одной стороны, встает вопрос о том, как разнообразные культурные процессы влияют на язык, а с другой, – как язык влияет на культуру.

Культура противостоит природе, это продукт социальной, а не биологической активности людей. Язык же выступает как явление и культуры и природы.

С одной стороны, язык является одним из важнейших достижений социальной истории человечества. Он выступает и как слагаемое культуры, и как ее орудие.

С другой стороны, в самой материи языка, в ряде существенных характеристик языковой структуры отразилась биологическая природа человека. Здесь многое определено возможностями физиологии и психофизиологии речевой деятельности.

Выделим основные моменты, связанные с влиянием культуры на язык:

1)Общечеловеческий культурный компонент в языковой семантике. Подобно тому как в культуре каждого народа есть общечеловеческое и этнонациональное, так и в семантике каждого языка есть отражение как общего, универсального компонента культур, так и своеобразия культуры конкретного народа. Универсальный семантический компонент обусловлен единством видения мира людьми разных культур. Так, в любых культурах говорящие нуждаются в различении субъекта и объекта действия, предмета и признака и т.п. Межкультурная общность человеческого видения мира обусловила атропоморфную универсальность той наивной картины мира, которая запечатлена в естественных языках.

2)Безэквивалентная лексика и лакуны. Р азличия между языками, обусловленные различием культур, заметнее всего в лексике и фразеологии, поскольку номинативные средства языка наиболее прямо связаны с внеязыковой действительностью. В любом языке и диалекте есть слова, не имеющие однословного перевода в других языках. Безэквивалентную лексику образуют в основном обозначения специфических явлений местной культуры. В случае заимствования безэквивалентные слова называют экзотизмами.

Экзотизмы хронологические – это историзмы. Они тоже непереводимы. а между тем это ключи к пониманию прошлого культуры. Эти проблемы рассматриваются в основном современной этнолингвистической школой Н.И. Толстого.

Национально-культурное своеобразие лексики может проявляться не только в наличии серий специфических слов, но и в отсутствии слов для значений, выраженных в других языках. Такие пробелы называются лакунами.

3)Денотативные различия лексических соответствий. В различных культурах даже одни и те же явления в чем-то своеобразны. В лингвострановедении семантические различия эквивалентныз слов, вызванные различие в реалиях, называют лексическим фоном слов. Лексический фон – явление пограничное между языком и культурой. Расхождения в лексическом фоне слов сказываются в различных тематических и синтаксических связях слов и могут вызвать трудности в общении или при обучении языку. Различия в лексическом фоне охватывают большую часть словарного запаса языков. Обычно совпадают по фону термины.

4)Коннотативное своеобразие переводных эквивалентов. Различия в культурах могут сказаться в том. что в разных языках слова с тождественной предметной отнесенностью (денотативной семантикой) могут различаться своими эмоциональными и оценочными оттенками (коннотативной семантикой).

5)Национально-культурные особенности внутренней формы слова. Внутренняя форма слова – это тот буквальный смысл, который складыватся из значений морфов, образующих слово. в разных языках одно и то же значение, как правило, представлено по-разному. межъязыковые различия во внутренней форме лексических соотвествий более обычны, чем сходство, поэтому в объяснении нуждаются именно совпадения. сходство внутренней формы – это либо результат калькирования, либо следствие типологической близости процессов номинации. семантическое развитие словаря, процессы переразложения и опрощения морфемной структуры слов ведут к тому, что внутренняя форма может тускнеть, забываться или вступать в противоречие с лексическим значением слова.

6)Своеобразие нормативно-стилистического уклада языка. Взаимодействие между литературным и нелитературными формами существования языка, глубина и направленность функциональной дифференциации языковых средств определяются всем ходом культурной истории общества: историей его письменности, литературы. государства, школы. мировоззрения; развитием социальной структуры общества: культурно-идеологическими симпатиями и отталкиваниями в межэтнических контакстах. стилистика релятивна, она регулирует функциональное распределение в текстах языковых сущностей в соответствии со сложившейся в культуре иерархией типов общения.

ВОЗДЕЙСТВУЕТ ЛИ ЯЗЫК НА КУЛЬТУРУ?

Вера в определяющее воздействие языка на духовное развитие народа лежала в основе философии языка Вильгельма фон Гумбольдта (1767-1835), выдающегося представителя немецкого классического гуманизма. Изучая язык испанских басков, резко отличный от языков индоевропейской семьи, Гумбольдт пришел к мысли о том, что разные языки – это не просто разные оболочки общечеловеческого сознания, но различные в И д е н и я мира. Позже в работе "О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества" Гумбольдт писал: "В каждом языке заложено самобытное миросозерцание. Как отдельный звук встает между предметом и человеком, так и весь язык в целом выступает между человеком и природой, воздействующей на него изнутри и извне <...>. И каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, откуда человеку дано выйти лишь постольку, поскольку он тут же вступает в круг другого языка" (Гумбольдт. [1830-35] 1984, 80).

В России идеи Гумбольдта о влиянии языка на народное сознание развивал А.А. Потебня (1835-1891), крупнейший в XIX в. отечественный филолог-мыслитель. Потебня находил органическое участие национального (этнического) языка не только в формировании народного мировосприятия, но и в самом развертывании мысли: "Человек, говорящий на двух языках, переходя от одного к другому, изменяет вместе с тем характер и направление течения своей мысли, притом так, что усилие его воли лишь изменяет колею его мысли, а на дальнейшее течение ее влияет лишь посредственно. Это усилие может быть сравнено с тем, что делает стрелочник, переводящий поезд на другие рельсы" (Потебня, [1895] 1976, 260).

Таким образом, лучшие умы XIX в. понимали язык как духовную силу, которая формирует культуру народа. В XX в. идеи Гумбольдта и Потебни получили дальнейшее развитие и, что особенно интересно, делались попытки проверить эти гипотезы экспериментально.

Убеждение в том, что люди видят мир по-разному – сквозь призму своего родного языка, лежит в основе теории "лингвистической относительности" знаменитых американских языковедов Эдварда Сепира (1884-1939) и Бенджамина Ли Уорфа (1897-1941). Они стремились доказать, что различия между "среднеевропейской" (западной) культурой и иными культурными мирами (в частности, культурой североамериканских индейцев) обусловлены различиями в языках.

В 60-х гг. проводились многочисленные экспериментальные проверки гипотезы "лингвистической относительности".

Например, ставился вопрос: если в языке есть одно отдельное слово для желто-зеленого цвета (как, скажем, в языке шона в Родезии: cicena означает 'желто-зеленый'), в отличие от языков, где этот цвет не имеет однословного обозначения, а есть два отдельных слова для двух пограничных участков цветового спектра (как в русском – желтый и зеленый, английском, немецком и др.), то значит ли это, что носитель языка шона скорее, легче, точнее определит цвет желто-зеленого предмета, чем это сделает носитель языка, в котором этот цвет не имеет однословного, т.е. уже готового, "подсказанного" самим языком обозначения? Психологи-экспериментаторы отвечают на этот и подобные вопросы отрицательно.

В целом эксперименты не обнаружили зависимости результатов познавательных процессов от лексической и грамматической структуры языка. В лучшем случае в таких опытах можно было видеть подтверждение "слабого варианта" гипотезы Сепира-Уорфа: "носителям одних языков л е г ч е говорить и думать об определенных вещах потому, что сам язык облегчает им эту задачу" (Слобин, Грин, 1976. 203-204). Однако в других экспериментах даже и такие зависимости не подтверждались. Психологи приходили к выводу, что в познавательных процессах в отношениях между языком и мыслительной деятельностью р е ш а ю щ е й промежуточной переменной является активность познающего человека (подробно см.: Мечковская, 1994, 64-66).

В экспериментах гипотеза Сепира-Уорфа теряет свою обобщенно-философскую внушительность. Речь идет уже не о разных картинах мира, увиденных сквозь призму разных языков, а об участии языка в процессах восприятия, запоминания, воспроизведения.

Итак, человек не находится "в плену" у языка. Картина мира родного языка не является непреодолимой преградой для иного видения мира: человек строит иные "картины мира" (например, философскую, биологическую или физическую) и с достаточной надежностью переводит тексты с одного языка на другой, даже в тех случаях, когда между языками лежат многие столетия. Не язык, а народ создает культуру.

Вместе с тем для человека мир его родного языка – это "дом бытия", "самое интимное лоно культуры" (Мартин Хайдеггер). Это естественная психологическая "среда обитания" человека, тот образный и мыслительный "воздух", которым дышит, в котором живет его сознание.