Твой июль

С утра озябший дождь сыграл свое стаккато

и зачеркнул костры, горевшие вдали.

И рыжую листву – старинные дукаты –

смел ветер в колею и утопил в пыли.

Когда грустил ноябрь,

растратив вдохновенье

на поздний листопад, в преддверье декабря

стихи свои – к тебе – сожгла без сожаленья

во благо, на беду, а может, просто зря.

Еще вчера июль стелил цветы и травы

и солнечный поток смеялся и слепил.

Когда исчезла грань меж влагой и отравой,

я выпила до дна, а ты лишь пригуб и л.

Миндальных глаз огонь забыть не обещаю.

Не может боль потерь

стать легкой, словно тюль.

Я в осень никого к себе не приглашаю:

меня и так крылом коснулся твой июль.

ПТИЦА-ФЛЮГЕР

То ли вьюшка свистит,

то ли сломанный флюгер

недовольно скрипит,

с глупой полночью споря,

то ль устала метель, подвывая с натуги...

Мне прильнуть бы к весеннему ветру,

который

подставляет надежные крылья – не тело –

и кружит, распалясь, молодой и горячий!

Я без устали б с ним, словно птица, летела

над землею, молвой, суетой...

Все иначе,

потому и звоню Вам, как старому другу,

и чирикаю в трубку озябшей синицей.

Ах, не то...

Я – в безветрие брошенный флюгер,

что не стал без тебя даже раненой птицей.