Мурлыкая в уюте

Любой довольно мил,

Но он вдали от сути

И планки личных сил.

Неважно кто ты в счастье:

Там кот наплакал твоего,

Айсберг виден, но отчасти –

Зияет строчка «итого».

Быть может, правда, никогда

Вконец себя мы не поймём,

Но глядя лишь на плач кота,

Мы правду точно не найдём.

К слову, нам о льве известно,

Что за гривой рык укрыт,

И поэтому не лестен

Вид его и коль он сыт.

Но, скажите, с человеком

Обстоит совсем иначе? –

Хищник спит порой под мехом,

Да суровейший тем паче.

Так что если правду-матку

Хочешь видеть, став собой,

Часом быть ты должен в схватке

С обжигающей средой.

В той печи, где ты один

И подмога не сулит,

Происходит твой отжим:

Дух сверкает и горит.

Если ж ты покрылся ржой,

И душа твоя черствеет,

Ты совсем не золотой,

Ибо злато не ржавеет.

Столь испорчен человек,

Что боится всех помех –

Хоть на йоту сдвинь комфорт,

Доброта в момент уснёт.

Хрусти забот тюрьма

И разлетайся в прах!

Ключ вольного ума

Струится и в цепях.

Абсурдом кажутся черты

Всего, что внешне так учтиво:

Не может разум без четы