Раз нравится, тогда по духу. Но если дух затронут вкратце трудом, текущим крайне сухо, то можно ль этим упиваться?

Часто проявляющимся свойством человека властного выступает самоуверенность в суждениях. Вследствие того, что рассуждают такие люди бегло и плоско, ибо считают свою волю к власти заменой рассудительности, их оценки, высказывания и замечания предстают в большинстве своём неуклюже, не говоря уже о той горстке избитых фраз, которую они пускают в ход при первом же удобном случае. Всё, с чем они сталкиваются как с задачей, они или пропускают через узкую замочную скважину своего мирка, чтобы в нём найти решенье, либо же пытаются отыскать алгоритм снаружи, но уже готовым и применимым. Каждая ситуация для них должна быть знакома и обладать привычным силуэтом, иначе они свирепеют, паникуют, впадают в замешательство, хотя открыто выражают это лишь подчас. Подобная сдержанность, то есть притворство, между прочим, – надёжный костыль, опираясь на который можно доковылять до каких угодно сливок. Таким образом, людям деспотичного образца недостаёт смелости, чтобы быть готовыми подойти к любой сложности особо. Оглушению трусости и служит власть над чем-либо, так как она дарит чувство жезла и опоры. Пусть и в каждом человеке временами напоминает о себе робость перед первым шагом и неизведанным. Однако в жизни властных персон такой страх играет одну из видных ролей, так как бремя ответственности, водружённое на них в большей мере, чем на остальных, в той же мере порождает оборону от его давленья в виде склонности к шаблонам.

Верхом на окрылённых фразах

Не оторваться от земли

Ни долгим натиском, ни сразу:

Прочны житейские ремни.

Вот если крылья в паре с делом

Начнут отчаянно парить,

Восходит шанс порывом смелым

В открытый космос птицей взмыть.

Веригам будничных волнений

В ответ поставить можно гамму

Различных видов оперений

И межпланетную программу.