2015-06-16
277
20-е октября, 08:10 стандартного времени Японии
Тефу-си, Токио
старшая школа Дзиндай
– Привет, Киоко! – Канаме, только что вылетевшая из турникета станции Сенгава, догнала подругу и с размаху хлопнула ее по спине.
– Доброе утро. Какая-то ты сегодня слишком бодрая, Канаме, – сонно пробормотала Киоко, пытаясь сдержать зевок.
– Действительно?
– Точно. Случилось что-то хорошее?
– Да нет, ничего особенного… а может быть и да? Ну, в любом случае, ничего, что бы тебе показалось интересным. Хе-хе!
– Да? Как-то ты себя странно ведешь.
Подружки двинулись по улице, влившись в непрерывный поток учеников, спешивших в школу. Сегодня слегка похолодало, и шел дождь, поэтому они вытащили зонтики. Киоко была настолько ниже ростом, что ее зонтик оказался прямо перед глазами Канаме, загородив весь обзор.
– Вчера Сагара снова показал себя во всей красе. Он совершенно не изменился, – заговорила через некоторое время Киоко. Канаме кивнула:
– Абсолютно. Ему что в лоб, что по лбу. Сколько бы я его не воспитывала, я только пускаю слова на ветер. Надо было бы вмонтировать ему в голову дистанционный выключатель. Тогда, едва он начнет опять хулиганить, я нажму на кнопку и – ТРАХ! – шарахну его электрическим током! Отличная мысль, по-моему. Только это ему и может помочь.
Киоко рассмеялась и покачала головой:
– Но он же не собака! Между прочим, а что случилось после того, как я ушла?
– М-м? Мы просто пошли домой. А что? – Канаме сделала вид, будто ничего не понимает. Почему-то она вдруг почувствовала смущение при мысли о том, чтобы рассказать даже самой близкой подруге, о том, как позвала Соске к себе домой и постригла.
Впрочем, если задуматься, это было довольно-таки необычно, даже, можно сказать, слишком смело. Невозможно представить, чтобы она зашла так далеко с любым из своих мальчишек-одноклассников. Чтобы она была с ним так ласкова и мила? Пожалуй, никому в классе все же не следует знать об этом. Ребята просто не поймут ее, начнут любопытничать… нет, лучше не стоит.
Верно.
Когда появится Соске, надо будет проинструктировать его, и выдумать какую-нибудь историю. Ну, хотя бы так – он снова самостоятельно обкромсал шевелюру своим кошмарным тесаком. Это все уладит. Не будет никаких проблем.
– Все-таки, у тебя подозрительно хорошее настроение сегодня, Кана-чан.
– У меня?
– У тебя.
– И… и вовсе нет! Ты все фантазируешь, вот! – Канаме громко и деланно засмеялась.
– Что-то мне так не кажется!
Их беседа вернулась в обычное беззаботное русло, они принялись обсуждать любимые телесериалы и сами не заметили, как вошли в широкие и гостеприимные школьные ворота. Переобувшись в школьные туфли, девочки поднялись по лестнице.
Войдя в класс, Канаме бросила свою сумку на парту и осмотрелась. Соске не было.
Куда же он подевался?
Она взглянула на часы. Было уже 8:27. Первый урок вот-вот должен был начаться.
Где же он?
А ей так хотелось взглянуть на реакцию одноклассников, когда они увидят его новую стрижку. Канаме, улыбаясь, болтала с подружками, когда мелодично прозвенел звонок. Ученики засуетились, рассаживаясь по партам.
Место Соске оставалось пустым. Снова опоздал? Вот дубина! У него же сегодня пересдача…
С чувством легкого разочарования, Канаме открыла учебник.
Соске не пришел ни на этот урок, ни на следующий.
Он вообще больше не появился.
20-е октября, 17:19 западно-тихоокеанского времени
база острова Мерида
Тесса просматривала документы в своем кабинете в глубине подземных помещений базы, когда на ее столе запищал зуммер селектора. Вызывала секретарша из приемной.
– Да?
– Мадам капитан, прибыл сержант Сагара.
Поскольку его непосредственный начальник, майор Калинин, отсутствовал, Сагара прибыл с докладом к командующему базой. Майор все еще находился в Сиднее, задержавшись для того, чтобы обсудить технические проблемы с инженерами компании «Росс и Хэмблтон», производящей бронероботов.
– Впустите его.
– Да, мэм.
Она положила трубку и на время выключила голографический экран, на котором мельтешили разноцветные линии чертежей. Это был технический проект новой системы связи для подводных лодок, использующей шины VME[34], которая была совершенно секретной. Конечно, сержант Сагара Соске не имел допуска к такой информации.
Тесса чувствовала себя угнетенной и подавленной.
Приказ о прекращении операции и возвращении на базу, который получил Соске, был составлен никем иным, как Тессой. Она лишь выполняла распоряжение адмирала Борда, начальника Оперативного управления, но сейчас никак не могла избавиться от чувства вины за то, что своими руками разлучила Канаме и Соске. Она на самом деле завидовала их отношениям и ревновала, и тем более виноватой чувствовала себя теперь.
Если бы только майор Калинин уже вернулся, жалобно думала Тесса, а через секунду ругала себя за слабость и неуверенность. Приказ отдала она, и теперь прятаться за спину подчиненного было бы недостойно и позорно. Разве этих мыслей недостаточно, чтобы подтвердить ее непригодность и беспомощность как командира в собственных глазах?
Но как же теперь смотреть в лицо Соске?
Она переживала с тех пор, как возвратилась из Сиднея, но ничего, кроме жалких и невозможных оправданий не приходило ей в голову.
– Прошу прощения, – официально и четко проговорил Соске, входя в кабинет. Приблизившись к заваленному распечатками столу Тессы, он отдал честь и вытянулся по стойке смирно.
– Вольно.
– Да, мэм, – отрубил он и четко отставил ногу, заложив руки за спину.
Сержант Сагара всегда неукоснительно следовал субординации по отношению к вышестоящим офицерам, но ее не покидало ощущение, что сегодня он более официален, чем необходимо. Как будто он впервые представляется ей, как старшему офицеру. В нем чувствовалась скованность и неуверенность… или это только кажется?
Они оба молчали.
Повисла долгая, напряженная тишина.
Взгляд Соске откровенно избегал лица Тессы. Задрав подбородок, он неотрывно вперился глазами в огромную карту Тихого океана, висевшую за ее спиной.
Тессе было тем больнее выносить это, что они уже были неплохо знакомы и даже почти дружны. К тому же фактически ровесники. Нетрудно было догадаться, что эта чрезмерная официальность и вежливость была лишь формой скрытого, но отчаянного протеста.
– Вы пришли, чтобы узнать, почему вас отозвали с миссии по охране Канаме? – наконец, собравшись с духом, она нарушила тягостную тишину.
– Так точно, – отрубил он и, совсем другим голосом, добавил, поколебавшись. – Не могли бы вы объяснить причину?
Его глаза были неотрывно устремлены поверх ее головы.
Тесса изо всех сил стиснула кулачки и заговорила звенящим голосом:
– Таково было решение вышестоящих начальников. И мое тоже. Теперь, когда агентурная сеть Разведывательного управления в Токио развернута, не осталось причин для того, чтобы продолжать операцию по охране Чидори Канаме силами нашего подразделения.
– Не могу согласиться с этим. Агент Разведывательного управления действует неэффективно.
– Вы не правы. Я игнорировала бы свою ответственность как командира, если бы разрешила вам продолжать выполнять задание, необходимость которого не подтверждена, а эффективность действий вызывает сомнения. Я не могу разбрасываться ресурсами и персоналом. Вам необходимо сосредоточиться на более важном задании. Мне кажется, вы недооцениваете ответственность, возложенную на вас здесь, на базе.
– Какое же это задание, мэм?
Если есть более важное задание, чем охрана Канаме, скажите мне сейчас. Хотелось бы знать, что именно нас разлучило – безошибочно прочитала Тесса в его взгляде.
– «Арбалет», – ответила она твердо, и губы Соске сжались в тонкую линию. – Я хочу, чтобы вы сосредоточились на тренировках с этой машиной, не отвлекаясь более ни на что. Вы – единственный пилот, который в данный момент может им управлять. «Арбалет» не примет никого другого.
Соске молчал.
– Во время сражения в Сунан ваша энцефалограмма, запись мозговых волн, оказалась зарегистрирована в квазинейронной системе управления лямбда драйвера бронеробота. Правильнее было бы сказать – «запечатлена». Экспериментальная система до этого момента ни разу не использовалась и была девственно чистой. Когда вы впервые попали в его кабину, «Арбалет» принял вас и перенастроился под ментальную структуру вашего мозга. Чрезвычайно сложная экспериментальная квазинейронная конструкция, которая составляет основу механизма управления самим БР и его основным оружием – лямбда драйвером, скопировала синаптическую карту вашей нервной системы через систему нейронной обратной связи TAROS. Теперь обратного пути нет, настройки невозможно изменить.
– Не понимаю.
Тесса сложила руки на столе перед собой и откинулась на спинку кресла.
– Другими словами, «Арбалет» стал вашим Альтер эго с того момента, как вы первый раз пилотировали его. В данный момент Митрил не обладает возможностями для постройки новых бронероботов, оборудованных лямбда драйверами. Из чего следует, что вы, сержант, вместе с «Арбалетом» – единственная наша боевая единица, способная противостоять новейшим бронероботам противника. Моделям под кодовыми названиями «Веном[35]» и «Бегемот». Вы уже встречались с ними, не так ли? Тогда вам должна быть очевидна неотложность и важность этой задачи. Теперь, когда охрана Чидори Канаме полностью возложена на Разведывательное управление, я хочу, чтобы вы сосредоточились на освоении и изучении боевых возможностей и особенностей ARX-7 «Арбалет».
Тесса объясняла ровно и терпеливо, но почему-то вдруг опустила глаза.
Соске едва слышно вздохнул и уставился на носки своих ботинок.
– Это означает, что у меня нет иного выбора?
– Боюсь, что именно так... – тихо ответила Тесса. – Пожалуйста, постарайтесь понять, мистер Сагара.
– Это приказ?
Когда Тесса услышала эти горькие слова, у нее защемило в груди, а в ушах зашумело. Она не хотела слышать этого от Сагары. Только не от него. Почему в его голосе – вызов и осуждение, как будто он ждет оправданий и извинений? Какое право он имеет критиковать ее? Разве он не понимает, насколько это решение вынужденно, и сколь опасна сложившаяся ситуация? Или он хочет сказать, что больше не считает себя ее другом? В ответ на ее доброе расположение?
Ничего не остается, как поставить его на место. Да, ровно и спокойно. Как уверенный в себе командир.
– Да, это приказ. Если вы хотите, чтобы просьба стала приказом, пусть будет так. Даже если мне придется разрушить ваши с Канаме отношения! Это необходимая мера и я сделаю это! Можете ненавидеть меня, если вам будет от этого легче! – ее голос зазвенел, хотя сама Тесса этого не замечала.
– Капитан?..
Соске выглядел совершенно сбитым с толку, но Тесса уже закусила удила, и, сверкая глазами, выпалила:
– Вы совершенно не понимаете, каково мне принимать такие решения! Что вы знаете о трениях в нашем высшем руководстве, о политике или компромиссах, на которые приходится идти?! На меня тоже давят сверху! И прежде чем осуждать меня, подумайте еще вот над чем!.. Для меня важнее всего безопасность моих людей! Вам это не приходило в голову?! Ведь вы уже сражались с «Веномами» и «Бегемотом», вы должны понимать, верно?! У обычных М9 нет ни единого шанса в схватке с бронероботами оборудованными лямбда драйверами! Кто еще из моих подчиненных погибнет в следующем бою? Может быть, Мелисса или Вебер?! Я смотрю, как погибают люди, каждый божий день!.. И не могу позволить, чтобы это продолжалось!!!
Она уже почти не видела Соске сквозь туман перед глазами, слова рвались наружу, как вода из пробитой плотины. Голос дрожал и ломался, брызгали слезы, едва не шипя на пылающих щеках.
«Это ужасно. Я кончила тем, что разрыдалась. Совершенно не могу контролировать себя, а еще называюсь командиром. Так нельзя».
– Я...
– Вы понимаете? Или она – единственная, о ком вы можете думать? А каково мне приходится, вы не догадываетесь?!
– Я... я ужасно сожалею, командир. Я вовсе не хотел…
– Перестаньте!!! – прокричала Тесса, ударив ладонями по столу и вскочив, испепеляя его горящими глазами. – Двуличный тип! Вы притворяетесь отзывчивым и дружелюбным, но на самом деле вы просто эгоист! Не сдерживайтесь, почему бы вам не бросить мне в лицо то, что вы думаете: «Я хочу быть с ней, не стойте у меня на пути»! Ну же, давайте, так будет лучше для всех!!!
Под этим градом обвинений Соске стоял ошеломленный и растерянный. Он мог лишь моргать глазами и слабо хватать воздух ртом, пытаясь вставить хоть слово.
– Да… так будет лучше… – голос Тессы внезапно ослаб, и прервался. Она без сил рухнула в кресло и закрыла лицо руками.
– Я… я сожалею... командир! Мое поведение было неподобающим и… в таких обстоятельствах, я не… прошу прощения за грубость… э-э, я исправлюсь…
Вытянувшись в струнку и напрягшись всем телом, Соске бормотал неуклюжие оправдания, путаясь в словах, когда на столе Тессы снова запищал селектор. Вытерев слезы рукавом форменного кителя, она, помедлив, нажала клавишу.
– Что такое?..
– Капитан первого ранга, прибыл старший лейтенант Крузо, – раздался голос секретарши.
– Попросите его подождать… я скоро его вызову.
– Да, мэм.
Отпустив кнопку, Тесса вытащила из кармана платок и уткнулась в него носом. Всхлипнув, она еще раз вытерла глаза рукавом и жалобно и обиженно пробормотала:
– …Ненавижу вас, Сагара…
– Простите.
– …И ненавижу то, как вы сразу просите прощения…
–...Извините.
– Мне больше нечего вам сказать. Вы свободы.
– Есть, мэм, – подавленным голосом ответил он и вышел из кабинета.
Когда дверь закрылась, Тесса уронила голову на руки, придавленная острым чувством вины. Она зашла так далеко, что сорвала зло на своем подчиненном, накричала на него, совершенно не сдерживаясь. Это было не просто неприлично – это было совершенно позорно. Тесса никогда раньше не предполагала, что может так низко пасть. Ей повезло, что рядом не было никого, кто мог бы наблюдать эту отвратительную картину, но собственная совесть теперь казнила ее еще хуже и больнее. Как же она могла безо всякого стеснения наговорить ему таких ужасных вещей, будто нарочно стараясь побольнее ранить и оскорбить? Вне всякого сомнения, сержант Сагара может теперь лишь ненавидеть ее и презирать.
Тессе потребовалось несколько минут, чтобы успокоиться и привести себя в порядок. Исподлобья взглянув в зеркало, и тяжело вздохнув, она позвонила секретарю, чтобы та впустила следующего посетителя.
Дверь, через которую вышел Соске, отворилась, и вошел высокий темнокожий офицер. Остановившись перед столом Тессы, он четко отдал честь.
– Старший лейтенант Белфанган Крузо в ваше распоряжение прибыл.
– Добро пожаловать на Западно-Тихоокеанскую флотилию, лейтенант. Я – командир оперативной группы, капитан первого ранга Тереза Тестаросса, – ответила она, откозыряв в ответ, и надеясь, что на ее лице не заметно следов слез.
– Ваша слава опережает вас, капитан. Познакомиться с вами лично – большая честь для меня.
– Для меня также. Вы уже знаете, на какую должность вас назначили?
– Да. Прошу прощения… сержант, которого я встретил, это был Сагара Соске?
Ах да, они, конечно, столкнулись в приемной.
– Да, это был он. Наверное, было бы лучше, если бы я вас представила.
– В этом нет необходимости, скоро я буду иметь возможность поговорить с ним, – с загадочной усмешкой ответил лейтенант Крузо.
– Значит, на этот раз ты заставил плакать Тессу? – глаза Курца в удивлении расширились. Он устроился на высоком вертящемся табурете у стойки в уголке единственного на базе Мерида бара, словно на насесте.
– Ну… именно так, – мрачно ответил Соске, сидевший рядом с ним. Понурый и согнутый чувством вины, он уперся тоскливым взглядом в свой стакан с грейпфрутовым соком.
– Да у тебя просто талант жиголо! Походя разбиваешь девичьи сердца!
– Это как так? – озадаченно поднял голову Соске.
Курц, покачал головой, потом скрестил руки на груди и бросил на него пристальный взгляд.
– Ты не знаешь? Честно? Просто поразительно, – он поднял брови и пожал плечами. – А я-то думал, что ты этим наслаждаешься…
В прошлый раз, после трагического десанта на острова Перио, когда Соске довел до слез Канаме, Курц неожиданно ударил его по лицу. Порой Соске совершенно не мог разобраться в том, что двигало его товарищем.
– Впрочем, не бери в голову. И кто же был виноват? Опять ты?
– Я… думаю, да.
– Что же, не переживай слишком сильно. Тесса не злопамятная девочка, она скоро тебя простит, – ободряюще проговорил Курц и пригубил свой скотч.
Бар был переполнен бойцами PRT[36] у которых только что закончились учебно-тренировочные занятия и чумазыми техниками и механиками, которые расслаблялись после работы. Они громко болтали, хвастаясь своими приключениями, обмениваясь историями о девочках, которых смогли подцепить на Гуаме. Взрывы хохота и громкие разговоры на разных языках наполняли тесное помещение, в котором густыми слоями плавал едкий табачный дым.
– Мне очень стыдно перед командиром, – пробормотал Соске чуть позже. – Я совершенно не задумывался раньше об огромной ответственности, которая гнетет ее. Она рассердилась совершенно справедливо.
– Не думаю, чтобы это была единственная причина, которая заставила ее расплакаться, – саркастически сморщился Курц.
– Что ты имеешь в виду?
– Ничего особенного. Долго объяснять, да и ты все равно не поймешь.
– Что не пойму?
Курц выглядел удивленным:
– В самом деле, не понимаешь? Ну, что же, именно поэтому она и сердится.
Плечи Соске поникли еще больше.
– Так я и знал. Я полный идиот. Капитан была совершенно права. Действительно, не осталось никаких разумных причин для того, чтобы мне требовалось бесцельно болтаться вокруг Чидори, подвергая ее риску. Если подумать, вообще непонятно, почему меня отправили выполнять это задание, раз я так очевидно для него не подхожу. Даже как-то странно…
Курц выслушал его покаянный и жалкий монолог, нахмурившись, потом лишь пожал плечами и пробормотал:
– Безнадежен.
– Что? Ты о чем?
– Ни о чем. Забудь, – рассеянно ответил он и попытался немного утешить Соске. – Все равно, неважно, насколько хорош и профессионален ты как боец SRT, но одновременно участвовать в боевых операциях, испытывать экспериментальный образец бронеробота и еще охранять девушку на гражданке – это чересчур для одного человека. Тебе нечего стыдиться.
– Ты прав. Однако…
– Что «однако»?
Соске не ответил на приглашающий вопрос и только потянулся к стакану, пробормотав:
– Да нет, ничего.
Потом он замолчал. Разговор с Курцем будто посыпал солью открытую рану. Нет, он жаждал поделиться мучившей, раздиравшей его на части дилеммой хоть с кем-нибудь. Но от этого ничуть не становилось менее больно.
Приказы. Ответственность и долг. Чидори. Туманная и пугающая бездна грядущего, о котором Соске никогда раньше не думал. Он не мог найти решения, и никто не мог помочь ему.
Чидори доверяла ему. Она полагалась не на Разведывательное управление, а на него, на Соске. Сейчас все выглядело так, будто он с легкостью предал ее доверие. Конечно, он прекрасно понимал огромную важность «Арбалета». Экспериментальный бронеробот и его невольный, но бессменный пилот оказались единственным аргументом Митрила в борьбе с «Веномами» и «Бегемотами» противника. Так говорила Тесса, и он не мог не верить. Правильно и разумно было бы оставить защиту Канаме профессионалам из Разведывательного управления. Сколько раз ни решай эту тактическую задачу, ответ получится один и тот же. Правильный ответ.
Но почему же все его естество сопротивляется этим логичным и беспощадным доводам. Откуда это смятение и бессильный гнев? Почему он не хочет быть ни разумным, ни логичным?..
– Ну что же, можешь поплакаться мне в жилетку. Я все выслушаю, будь спокоен, – снова заговорил Курц.
– Да нет, все в порядке.
– Странный же ты, дружище. Ты это знаешь? Как по мне, все очевидно… – начал было Курц, но внезапно замолчал.
– Что очевидно? – Соске поднял голову. Но Курц лишь с небрежной улыбкой прикончил свой скотч, и бросил:
– Чепуха. Не думай об этом. Лучше скажи, ты говорил с Канаме, прежде чем уехать?
– М-м… да.
– Она расстроилась? Заплакала? Думаю, она точно не была рада.
– Я... не хочу говорить об этом.
По правде говоря, он ничего не сказал Канаме. Ни единого слова. Ничего о том, что он уезжает. Да и что он мог сказать ей, особенно после того разговора, когда Канаме постригла его? Он не мог набраться храбрости даже для того, чтобы взглянуть ей в глаза. Жалкий трус. Он лишь отправил в школьную канцелярию официальное письмо о том, что по личным обстоятельствам уходит из школы, и перетащил все свое (а, вернее, «митриловское») имущество в неприметный трейлер, который мирно стоял на проплаченной надолго вперед автостоянке неподалеку от дома.
Согласно подгонявшему его приказу, а еще больше потому, что сам не мог решить, что делать дальше, Соске оставил все как было, и сбежал.
Черт, на полях его прежних сражений, ему никогда не приходилось решать такие дилеммы. И никогда ему не было так тяжело.
– Вот оно что… – Курц, не стал настаивать, за что Соске невольно почувствовал благодарность. Он лишь приподнял стакан и позвал бармена:
– Еще один!
Заговорив с ним о чем-то малозначащем, Вебер громко и легкомысленно захохотал, демонстрируя полное отсутствие интереса к проблемам товарища.
В этот момент шум непринужденных и неизысканных разговоров в баре почему-то пошел на убыль. Грубый хохот, грохот кружек по столешницам, пьяные песни и вопли стали незаметно, но неотвратимо стихать, а температура в баре, казалось, понизилась градусов на десять. Повеяло некоторой отчужденностью, если не сказать враждебностью. Картина до смешного напоминала бы сценку из затрепанного вестерна, если бы не то, что публика в здешнем баре была не такой подозрительной и бандитской, как можно было бы заключить по шуму, который она производила. Но враждебность и недоверие все-таки присутствовали и были реакцией на какое-то чужеродное вторжение.
Причина скоро стала ясна. В бар вошел незнакомый офицер.
Темнокожий лейтенант в черном полевом комбинезоне с шевроном с надписью «FLT[37]» на плече. Широкие и крепкие плечи, атлетическая, подтянутая фигура, длинные сильные ноги. Даже издалека он казался очень высоким, на полголовы выше Курца, в котором тоже было метр восемьдесят.
– Никогда раньше его не видел. Откуда он взялся? – удивленно пробормотал Курц. Соске же машинально отметил, что уже встречал незнакомца раньше. Где? А, только что, в приемной кабинета капитана первого ранга Тестаросса. Тот самый офицер?
Мужчина решительно пересек помещение, протолкнулся к стойке, и, задев рукавом по спине Соске, уселся на табурет перед боковой стойкой, слева от Курца.
– Воды, – бросил он, положив на стойку пятидолларовую банкноту. Пожилой бородатый бармен взглянул на него с явным неодобрением.
– Это бар. Здесь мы наливаем алкоголь, понятно? Что за чепуха?
– Алкоголь противоречит заповедям Аллаха. Воды.
– Нечего заходить в бар, если так, – пробормотал бармен, но смирился, налил в стакан пузырящейся содовой, и сердито стукнул стаканом по стойке.
Взяв стакан, незнакомый лейтенант повернул голову и пристально взглянул в упор на Соске. После этого, как будто совершенно потеряв интерес к окружающим, он отвернулся, и, не спеша, стал цедить свою газировку.
Его кожа была смуглой, а разрез глаз говорил о том, что в нем смешались европейская и арабская кровь. В глазах светился интеллект и внутренняя сила, а тонкие губы были плотно сжаты.
– Простите меня, лейтенант… – заговорил Курц, – …не хотелось бы выглядеть невежливым при первом знакомстве, но не могли бы вы пересесть?
– Зачем мне это делать?
– Три места в этом углу стойки зарезервированы для нашего скромного отряда SRT, а вы обосновались прямо на одном из них.
– Так записано в правилах?
Лейтенант адресовал этот вопрос не Веберу, а бармену, который стоял в сторонке, протирая стаканы. Тот насупился и покачал головой:
– Само собой так сложилось. Места за тем столом и по другой стороне стойки тоже принадлежат другим подразделениям. Мы сделали это для того, чтобы люди всегда знали, что могут зайти сюда и расслабиться.
– Значит, это просто местный обычай?
– Можно и так сказать. Вы здесь новичок, и еще не все знаете. Но место, на котором вы сидите, можно по праву назвать «зарезервированным».
– Не понимаю.
– Здесь всегда сидел наш погибший командир, – снова заговорил Курц. – Прошу прощения, но не могли бы вы представиться? Мне не хотелось бы надрать задницу незнакомцу.
– Понятно, – спокойно проговорил лейтенант, не глядя на него. – Как же звали вашего бывшего командира?
– Урц-1. Капитан Гэйл МакАллен.
– Тогда мне нет никакой необходимости пересаживаться. Он был трусом, – проговорил темнокожий мужчина с холодной усмешкой.
– Что вы сказали?..
Курц резко наклонился вперед. Соске, который слушал разговор из-за его спины, заметил, как побелели пальцы товарища, стиснувшие стакан.
– Трус? Вы сказали, что он был трусом?
– Правильно. Некомпетентным и жалким.
– Ничего себе. Хо-хо... сильно сказано. Соске, ты слышал? Мне показалось, он сказал, что Гэйл был некомпетентным и жалким. Ну, что же, если подумать… – неестественно хохотнул Курц, и в следующий миг содержимое его стакана полетело в лицо наглеца, а правый кулак со свистом разрезал воздух, целясь в скулу противника. Даже Соске, с его великолепной звериной реакцией с трудом сумел бы уклониться от такого стремительного удара. Однако кулак не достиг цели. Темнокожий лейтенант молниеносно уклонился, а в следующую секунду оказался вплотную к Курцу и ударил его в челюсть.
Движение было стремительным и едва различимым, но Курц полетел назад, отброшенный, будто ударом молота. Казалось, он врежется спиной в Соске и снесет и его, но в последний момент он рухнул на стоявший слева столик. Раздался дребезжащий грохот падающих тарелок и разбивающихся об пол стаканов.
Бармен нахмурился и покачал головой, а все присутствовавшие в баре умолкли и с опаской обернулись на шум.
– Это все, что вы можете, сержант? – холодно спросил лейтенант, вытирая лицо бумажной салфеткой. – Я слышал, что здесь немало изрядных драчунов, по совместительству снайперов, но вы не производите впечатления.
– Ах ты, ублюдок… иди сюда! – заорал Курц, и, опершись на поваленный столик, попытался встать. Но не успел приподняться, как колени его внезапно подкосились, голова закружилась, он рухнул сперва на колени, а потом бессильно повалился набок, слабо пробормотав: «Проклятье!» Больше он не двигался.
– Курц! – выкрикнул Соске и бросился было к нему, но лейтенант остановил его:
– Оставьте его в покое. Это всего лишь легкая контузия, – его темные глаза в упор уставились на Соске. – Однако я слегка удивлен, что, получив такой удар, он все еще пытался приподняться. Что же, это хороший урок для дурака, который собирался в пьяном виде ударить офицера. Урок для него, урок для вашего мертвого капитана, который плохо воспитал подчиненных, и для всех остальных разгильдяев из вашего подразделения SRT. Я разочарован.
Соске выпрямился, повернулся лицом к нему и открыто встретил его издевательскую и презрительную усмешку.
– Что это за взгляд?
– Прошу прощения, я не знаю, кто вы такой, но мне хотелось бы извиниться за поведение моего товарища. Однако я прошу вас взять обратно то, что вы сказали о капитане МакАллене.
Соске был не из тех, кто легко вспыхивал и поддавался на провокации, но теперь и он не мог смолчать.
– Забавно. Сержант, вы отдаете мне приказы?
Соске ничего не ответил, бестрепетно глядя ему в глаза.
– Что же вы сделаете, если я не соглашусь? Попытаетесь ударить вышестоящего офицера? Наверняка не сможете. Вы выглядите как серьезный и уравновешенный человек. А, может быть, вы просто трус?
Соске стиснул зубы. Этот незнакомец без труда прочитал его мысли и понял суть раздиравшего его конфликта.
Конечно, военнослужащий рядового и сержантского состава, осмелившийся ударить офицера, немедленно подвергался дисциплинарному наказанию и отправлялся на гауптвахту. Это само по себе было достаточно позорно и неприятно, даже Курц в трезвом рассудке считал так.
Но Соске колебался сейчас не из-за угрозы наказания. Все его естество бурно протестовало против нарушения установленных незыблемых правил.
Оскорбление действием вышестоящего офицера. Неповиновение приказам. Если бы он сделал это всего однажды, строгий, но четкий и привычный мир уставов, приказов и инструкций, которым он окружил себя, разбился бы, развалился на части – одно только осознание этой нависшей опасности властно держало его за горло, отрезвляло. Так было всегда.
«Да, я всегда вел себя так до сих пор. Но теперь я должен вступиться за честь товарищей, подразделения, капитана. Почему же я не могу двинуть и пальцем»? – в смятении спрашивал он себя. Почему?
– Думаю, вы никогда не делали, ничего, что противоречило бы приказам, – проговорил лейтенант, проницательно глядя на него. – Именно поэтому, сержант. Однако, не устроить ли нам небольшую забаву?
– Забаву?..
– Вы ведь жаждете защитить честь капитана МакАллена или что-то там еще? Мне это наскучило. Следуйте за мной.
Бросив на стойку стодолларовую купюру, лейтенант резко повернулся и зашагал к выходу.
– Куда мы…
– В ангар бронероботов. Вы ведь тренировались, чтобы пилотировать такую штуку, верно, сержант?
Этот человек удивительно умело спровоцировал меня, мрачно думал Соске. Он сидел в кокпите своего бронеробота – ARX-7 «Арбалет», который поднимался на грузовом лифте из подземного ангара базы острова Мерида на уровень земли. По экранам ползли тускло освещенные грубо обработанные скальные стенки шахты и ржавые металлические фермы громадного подъемника.
Большая часть сооружений базы была надежно углублена в скальный грунт острова. Ангары для авиационной техники, бронероботов, громадный док для обслуживания и ремонта «Туатха де Данаан», жилые и складские помещения, арсеналы и мастерские, посты связи и наблюдения и управления. На поверхности, среди буйных джунглей и базальтовых скал-останцов находилась лишь взлетно-посадочная полоса и антенны радиолокаторов и приемо-передатчиков космических систем связи, тоже должным образом замаскированные. По размеру остров был сравним с токийским районом Ямате, и места для тренировок здесь было предостаточно.
«Арбалет» был снова окрашен в девственно-белый цвет. Темно-серая камуфляжная краска оказалась полностью ободрана во время сражения на танкере и побережье в Ариаке в конце августа. Техник-офицер, рассматривая голый металл и пластик после боя, покачал головой и сказал, что это доказательство того, что лямбда-драйвер запускался и функционировал. Белая же специальная краска, которая теперь покрывала бронированные члены и корпус бронеробота, имела какие-то малопонятные особенности, которые позволяли ей выдерживать таинственное воздействие силовых полей.
Соске провел тестирование машины, используя стандартные процедуры.
Реактор – норма.
Генератор – норма.
Система управления – норма.
Ветроника[38] – функционирует нормально.
Датчики и телекамеры, двигательная система, амортизаторы, система охлаждения, ECS, система предупреждения об облучении активными поисковыми средствами – полный порядок.
Бронеробот сейчас был вооружен тренировочным мономолекулярным резаком, расположенным в лючке на бедренной части левого ступохода.
Подъемник достиг уровня земли и с грохотом остановился.
Стальная клетка двенадцатиметровой высоты была замаскирована среди тропических зарослей. Соске двинул контроллеры управления и бронеробот шагнул на влажную землю. Сочное чавканье тяжелых шагов восьмиметрового стального гиганта спугнуло пестрых попугаев из густых сплетений лиан.
Небо было тревожного темно-красного цвета, опускались стремительные субтропические сумерки.
Активизировав голосовую систему управления, Соске проговорил:
– Ал.
– Слушаю вас, сержант, – немедленно ответил искусственный интеллект машины.
– Я хочу знать температуру и уровень влажности окружающей среды.
– Температура 26 градусов по Цельсию. Уровень влажности 83 процента.
– Оптимальный уровень установки реакции мускульных пакетов?
– Проверяю. Девяносто девять процентов. Максимальный уровень.
Это был безэмоциональный и монотонный глубокий мужской голос. Соске мог легко изменить голос автоматического речевого информатора на любой иной, но безразлично относился к таким вещам и просто оставил тот тембр и тон, который был заложен в машину с момента первого запуска. Так поступали не все пилоты – искусственный интеллект машины Курца говорил голосами его любимых японских певцов и рок-музыкантов.
Курц…
Соске оставил товарища на попечении бармена и отправился следом за лейтенантом. Все ли с ним в порядке теперь? Что это был за удар, которым лейтенант отправил его в нокаут? Довольно странно, что столь быстрый и неэффектный с виду хук так легко и надолго выключил бывалого вояку Курца. Видимо, это был не обычный кабацкий мордобой, а что-то из специальных разделов рукопашных боевых искусств.
Площадка подъемника плавно опустилась обратно в недра земли.
Соске не видел бронеробота незнакомого лейтенанта в своем ангаре, видимо, он располагался во втором зале. Но, конечно, темнокожий лейтенант был именно пилотом БР. И он вызвал его на дуэль на бронероботах. Сражение тренировочным оружием на боевых машинах. Из-за оскорбительных слов, которые незнакомец бросил в адрес мертвого капитана МакАллена в баре. Все это выглядело довольно странно.
«Если вы боитесь вывести машину из ангара без разрешения, я могу оформить это в виде приказа, годится?»
После этих слов Соске больше не колебался.
«Не знаю, кто ты такой, и чего добиваешься, но тебя ждет сюрприз. Если ты думаешь, что перед тобой новичок-новобранец, или обычный среднеподготовленный пилот, то ты глубоко ошибаешься. Я пилотирую БР с тех пор, когда мне было десять лет от роду. Когда я жил среди афганских моджахедов, мы угнали советский Рк-89. Вместе с Хамидаллой, мы переделали его, удлинили контроллеры управления, чтобы доставать до них детскими руками. В тех тяжелых боях мы сумели уничтожить на нем несколько новейших по тем временам бронероботов типа Рк-92».
С тех пор прошло семь лет, и Соске участвовал в бесчисленных сражениях и научился пилотировать все, что имеет колеса, гусеницы или ступоходы. Бронеробот стал для него вторым телом, послушно и естественно отзывался на его движения.
«Я заставлю тебя пожалеть о своих словах»…
Глубоко внутри него медленно закипали злость и раздражение, накопившиеся за последние тяжелые дни, и он был в глубине души рад возможности выплеснуть гнев наружу.
Ему не пришлось дожидаться слишком долго. Подъемник скоро поднялся на поверхность.
– Прошу прощения за ожидание, – раздался голос пилота через внешний спикер.
Бронеробот противника шагнул наружу из тесной клетки. Когда его фигура проступила из сумеречного полумрака, глаза Соске расширились.
Это был угольно-черный M9.
По сравнению с привычными «Гернсбеками», он нес несколько больше брони на манипуляторах и бедренной части ступоходов. На лицевой маске светились пронизывающим оранжевым светом два сенсора, напоминающие глаза. За исключением оформления нижней части лицевой маски и пары дополнительных антенн в форме лезвий на затылке, бронеробот практически полностью повторял «Арбалет».
Черный M9.
Ошибки быть не могло. Это был тот самый БР, который прикрыл их отступление во время недавней операции на Сицилии.
– Я не успел представиться, да? Лейтенант Белфанган Крузо, только что переведен сюда из подразделения «Палхорон» Средиземноморской эскадры. Назначен в подразделение SRT оперативной группы «Туатха де Данаан». Позывной – Урц-1.
Урц-1? Это значило, что лейтенант станет командиром отряда, заняв должность капитана МакАллена, вакантную после инцидента у островов Перио.
– Сержант Соске Сагара. Майор Калинин, рассказывал мне о вас, но с первого взгляда вы не выглядите, как человек, который, по его словам, превосходит в искусстве пилотирования БР его самого. Пришло время продемонстрировать ваши умения.
На бедре черного M9 раскрылся оружейный люк, и в его манипуляторе появился тренировочный мономолекулярный резак.
20-е октября, 18:43 стандартного времени Японии
Тефу-си, Токио
торговый центр в районе Сенгава
Соске так и не появился в школе.
Во время его последнего продолжительного отсутствия, в период прошедших экзаменов, в школе было очень тихо и спокойно. Теперь повторялось то же самое. Нет, не то, чтобы Соске двадцать четыре часа в сутки бряцал оружием, приводил в действие подрывные заряды и наводил ужас на окружающих. Но раз или два в день он обязательно ухитрялся оказаться виновным в неадекватном поведении, которое вызывало беспорядок и приводило в смятение всех свидетелей. Канаме немедленно усмиряла его, но все же чувствовала некоторую вину перед обществом за своего ненормального подопечного.
Как бы то ни было, теперь, без него, в школе было тихо.
Так показалось Канаме, хотя, возможно, все остальные школьники так не считали. Но для нее среди обычной беспечной болтовни и взрывов смеха в школьных коридорах теперь как будто чего-то не хватало.
– Какой ужас. Похоже, я от него заразилась… – пробормотала задумчиво она, когда вместе с Киоко они брели домой по улице, подсвеченной закатными лучами солнца. Киоко только хмыкнула и рассмеялась.
– Чего же тут смешного?
– Ты говоришь так, как будто Сагара – какой-то жуткий агрессивный вирус. Но это ведь не так.
– А?
Канаме не совсем поняла, о чем говорит Киоко, и взглянула на нее с удивлением.
– Ты не понимаешь? Ну, как бы это получше сказать… – Киоко задумчиво подняла взгляд. – Знаешь, ты ведь и сама не совсем обычная, Кана-чан.
– Вот как? Ты так думаешь?
– Да. На первый взгляд и не скажешь, чего в тебе больше – от взрослого человека или от ребенка. Иногда ты ведешь себя как взрослая студентка колледжа, а иногда – как первоклассница.
– Хм…
Канаме задумалась над словами своей лучшей подруги. Теперь, когда Киоко вдруг упомянула об этом, она осознала, что та, по сути, была ее полной противоположностью. Несмотря на свой невинный детский вид и кокетливые косички, она иногда просто поражала Канаме, говоря вот такие, взрослые, серьезные и разумные вещи.
Но именно поэтому Канаме так любила Киоко.
Токива Киоко. Они стали подругами далеко не сразу после того, как Канаме перевелась в школу Дзиндай, но с тех пор были неразлучны. Многие удивлялись, ведь по сравнению с подругой, Киоко выглядела совсем ребенком. Хотя многие их вкусы и склонности совпадали, непринужденная, всегда открытая и веселая Киоко ничуть не походила на решительную и умную, но часто отстраненно замкнутую и не допускавшую в свой внутренний мир посторонних, Канаме. Да и физически Киоко было не угнаться за яркой, красивой и спортивной одноклассницей.
Когда они шли вот так, рядом, можно было лишь сказать, что, в самом деле, полярные противоположности притягиваются друг к другу некоей таинственной силой.
Сама же Канаме лишь радовалась, глядя на Киоко, хотя и думала частенько: «Она настолько лучше меня. Почему Киоко всегда улыбается мне, даже когда я веду себя, словно полная дурочка? Почему она всегда остается со мной, даже когда я в плохом настроении и злая как оса»? Она много раз думала так и раньше, но, с тех недавних пор, как Канаме услышала подозрительно отличающиеся истории об охраннике из Разведывательного бюро сначала от Тессы, а потом и от Соске, эти мысли невольно приобрели более зловещую окраску.
Канаме помотала головой, сердясь на себя. Нет, это не может быть Киоко. Ведь она много раз была в гостях у подруги, давно познакомилась с ее родителями и родственниками. Это уже просто паранойя. Так нельзя.
– Канаме?
– М-м?
– Ага, ты снова думаешь о Сагаре?
– …С-с чего ты взяла?! Неужели похоже? – принужденно рассмеявшись, ответила Канаме, и в этот миг ее глаза уколола острая вспышка отраженного света, зеркальный блик.
Что такое?
Они, не спеша, шли через торговый район перед станцией Сенгава, загроможденный киосками, лотками и маленькими магазинчиками. Здесь почти не ездили автомобили, и улица была плотно заполнена пешеходами. Со всех сторон доносились крики продавцов, зазывавших покупателей и торговля шла довольно бойко.
Странная острая вспышка, которая удивила Канаме, мелькнула на крыше двухэтажного торгового павильона слева от них.
Это было… было ли это отражение от линзы?
Солнце уже садилось, и сумеречные тени наползали на крыши домов, скрадывая силуэты. Но острые глаза Канаме различили тень над парапетом крыши. Тень человека. Он мелькнул и стремительно исчез, будто растворился, но на какой-то миг она почувствовала, как встретились их взгляды. Будто на моментальном фотоснимке, на сетчатке ее глаз осталось его лицо. Короткая стрижка и узкие, словно прищуренные глаза, холодные и гипнотически пристальные. Почему-то вдруг на память пришло лицо другого человека – того громилы с ножом на камбузе подводной лодки, в прошлом августе. Ей показалось, что их губы кривились очень похоже – тонкой змеиной усмешкой.
Человек исчез, как и не было.
Канаме резко сбилась с шага и замерла на месте, не отрывая взгляда от крыши. Но больше в муаровых занавесах вечерних теней ничего не было видно. Последние лучи усталого осеннего солнца скользнули по антеннам и пропали. Сразу потемнело.
– Что случилось, Кана-тян?
– Гм?.. А, ничего, – ответила Канаме, с трудом отводя глаза от крыши. – Ничего. Пойдем.
Она зашагала дальше.
Что это было?
Из глубины души вдруг стала подниматься острая тревога, расцветая колючим чертополоховым кустом. Она не могла сказать, отчего и почему, но вдруг почувствовала смятение, чувство бесповоротного и безжалостного поворота судьбы.
Как будто что-то, чего она всегда боялась настолько, что гнала даже малейшую мысль о нем, наконец, настигло ее. Хотя она всегда знала, даже не признаваясь себе самой. В один из дней, оно придет. Придет за мной. И вот – за дверью тяжелые, страшные шаги. Охотник, ужасный жнец, убийца – пришел.
Одна единственная вспышка отраженного света на крыше открыла дверь тайным страхам Канаме. Перед ее глазами встали не выдуманные, а настоящие ужасы.
Ржавое нутро танкера и грязный бетонный пирс душной июньской ночью.
Бесконечные, будто свитые в кошмарную ленту Мебиуса темные переходы и отсеки подводной лодки в конце августа.
То, что она чувствовала тогда, снова наводнило ее душу.
Смятение и страх. Она боялась. Боялась так, что темнело в глазах.
– Канаме?
Забыв о Киоко, Канаме дрожащими руками достала из сумки телефон и вызвала номер, по которому часто звонила последнее время.
«Сагара Соске» – появилось на экранчике.
Эти простенькие зеленые буквы, казалось, немного успокаивали.
Все будет хорошо. Все будет хорошо. Ведь он недалеко, даже по телефону Киоко недавно оказался доступен. Он сейчас ответит. Скажет, как обычно: «Нет проблем».
Соске…
Стоп, так нельзя. Это сумасшествие, паранойя. Почему я так расстроена? Почему я готова кричать, просто потому, что этот проклятый телефон не звонит?!
Соске?!
В динамике телефона щелкнуло, как будто сняли трубку.
– Алло! Соске, ты меня слышишь…
– … К сожалению, номер абонента, который вы набрали, отключен и больше не обслуживается. Пожалуйста, проверьте набранный номер, и попробуйте позвонить еще раз. К сожалению, номер абонента …
Голос телефонного автоответчика почему-то показался холодным, издевательским и жестоким.[39]
20-е октября 19:05 западно-тихоокеанского времени
база острова Мерида
северная часть наземного тренировочного полигона
По излучающим призрачный свет панорамным дисплеям кабины бронеробота стремительно мчались непрерывные потоки информации.
Стремительно обрабатываемые и корректируемые электронным мозгом машины цифровые отображения окружающей местности, захваченные оптическими сенсорами, прыгали по экранам.
Джунгли в густых тенях упавших сумерек начали быстро отдавать тепло, накопленное за день, небо еще полыхало причудливыми темно-красными, кровавыми и фиолетовыми красками умирающего тропического заката. Резкие выхлопы входящей в боевой режим системы охлаждения бронеробота всколыхнули темные заросли, переплетенные лианами.
На экране было несколько шкал и множество информационных табло. Акселерометр, чья стрелка дрожала пока на нуле. Катящаяся то вправо, то влево градусная шкала с отметками сторон света. Жадно пульсирующее, перебирающее тонкими паучьими лапками перекрестье системы поиска и захвата цели. Прицельная шкала и прыгающие индикаторы датчика обнаружения движущихся целей. Сбоку ритмично поднималась и опускалась отметка мощности, выдаваемой уже разогретым и переведенным в боевой режим палладиевым реактором. Вразнобой попискивали, перебивая друг друга, зуммеры, сигнализирующие о нормальной работе других систем бронеробота.
– Фиксирую движение!
Направление – 8 часов[40], сзади справа.
Бронеробот лейтенанта Крузо, М9, приближался к укрытому в густых зарослях «Арбалету».
Черный БР безошибочно определил направление на противника. Апельсиново-оранжевые сенсоры на его лицевой маске полыхали демоническим огнем.
Атака.
Соске резко дернул «Арбалет», едва избежав удара. Клинок тренировочного мономолекулярного резака скользнул по его броне. Металл взвизгнул и брызнули ослепительно яркие искры. Противник нанес следующий удар с дистанции, потом оказался совсем рядом, и словно взорвался вихрем последовательных резких ударов манипуляторами и ступоходами.
Неуклюже отводя удары и уворачиваясь, Соске отступал, захваченный врасплох жестким ритмом атак, непрерывно следующих одна за другой, и словно сливающихся в размеренные фигуры странного танца. Несмотря на энергию и мощь ударов, в них не было лихорадочной спешки, наоборот, за ними читалось безмятежное спокойствие. Боевой дух противника не мчался бешеным, скачущим с камня на камень горным потоком, нет, он неостановимо и мощно катился вперед, подобно ровной стремнине полноводной реки.
Что же это за движения?
Человеческие, совершенно человеческие движения, в которых не было ничего механического. Трудно было поверить, что его противник – машина, бронеробот. Пульсирующие мускулы и запах пота, тяжелый стук сердца и даже хруст костей, Соске почти чувствовал все это, как будто в яростной рукопашной схватке наяву.
Но, прежде всего, этот черный М9 был…
…Сильный!
Правильно. Он был силен. Он был как минимум ровней Соске – нет, он его превосходил. Впервые ему встретился пилот, который действовал быстрее, мощнее и настолько превосходил его в боевых навыках рукопашного боя.
Лейтенант Белфанган Крузо. Кто он такой? Откуда такое мастерство?
Соске нанес отвлекающий удар и высоко отпрыгнул назад.
Способности к прыжкам у бронероботов третьего поколения, таких как М9 и «Арбалет» намного превосходили возможности всех машин предыдущей генерации. Если перевести в человеческий масштаб, такой прыгун смог бы непринужденно перепрыгнуть двухэтажный дом. В конструкции искусственных мышц из электроактивного полимера и суставов ступоходов бронероботов были использованы принципы, подсмотренные у кузнечиков, и теперь мощь и взрывное ускорение, с каким двигались бронероботы, далеко превзошли любую иную наземную технику.
Попытка увеличить дистанцию дала секундную отсрочку, но атаки Крузо были настойчивы и неуклонны. Через один удар сердца черный М9 тоже взвился в воздух, вдогонку за «Арбалетом». Очевидно, он оттолкнулся сильнее и догнал его в полете, уцепившись за его коленные суставы. Бронероботы с грохотом столкнулись в воздухе, и, не успел Соске опомниться, как земля и небо поменялись местами. Сцепившись, они закувыркались. Крузо, используя свой момент инерции, явно пытался оседлать противника и направить головой в землю.
Соске задергался, пиная его коленом и пытаясь стряхнуть, но земля была уже близко. Он не успел. Единственно, чего он добился, это не врезаться в джунгли головой вперед, а перекатиться через плечо. «Арбалет» вспахал рыхлый слой перегноя и покатился, разбрызгивая грязь и ломая кусты. Сотрясение было ошеломляющим. Даже самая совершенная система поглощения ударов не могла его демпфировать.
Среди пилотов-грубиянов, несдержанных на язык, бронероботы частенько обзывали «миксерами», и это было еще самое приличное слово, которое использовалось. Ничего удивительного, во время боевых прыжков и ужасных падений зажатый в капсуле кокпита пилот щелкал зубами, испытывал кровотечение из носа, а часто и терял сознание. Сейчас Соске чувствовал себя кусочком льда, прыгающим меж металлических стенок шейкера в руке бармена.
Помотав головой, чтобы избавиться от головокружения, и не обращая внимания на боль во всем теле, Соске снова сжал контроллеры управления. Пробежав взглядом по экранам, сообщавшим о повреждениях, он с трудом поднялся на ноги и развернулся лицом к противнику.
М9 Крузо уже поднялся и стоял перед ним. В наушниках раздался голос лейтенанта.
– Все обстоит именно так, как я и думал. Сержант Сагара, вы всего лишь второразрядный пилот.
– Что?
– У вас неплохие навыки, но «искусством» их не назовешь. Вы понимаете, что это значит?
Соске ничего не ответил.
– Вижу, что нет. Именно поэтому я и отношу вас к пилотам-неумехам. Некомпетентный подчиненный некомпетентного командира. И я получил назначение в такое подразделение. Хм.
«Некомпетентный командир». Он снова говорит о капитане МакАллене. Похоже, лейтенант Крузо никак не уймется и продолжает поливать грязью его имя.
На глазах пораженного Соске, Крузо демонстративно отвернулся и забросил свой тренировочный мономолекулярный резак далеко в джунгли. Острие и лезвия тренировочных резаков были изготовлены из полиуретановой пены, пропитанной краской, а внутренняя часть содержала в себе запас краски и напоминала фломастер. В отличие от страшных боевых орудий убийства, эти тренировочные резаки лишь оставляли на броне противника красные следы ударов, но не позволяли зарезать партнера по спаррингу.
– Выбросьте эту игрушку, сержант. Почему бы нам не попробовать настоящую холодную стать?
Манипулятор черного M9 снял с точки подвески на бедре громадный устрашающий тесак. Язык не поворачивался назвать это оружие «резаком», это был самый настоящий меч. Он был вдвое длиннее и шире, чем обычный, и во взгляде сенсоров бронеробота сразу появилось нечто зловещее.
Это был израильский мономолекулярный резак, «Кримсон Эдж[41]». Увеличенный вариант старой и надежной модели «Дарк Эдж», которой бронероботы Армии Обороны Израиля потрошили арабские Рк-92 и «Мистрали». Проверенный в тяжелых боях резак периодически модифицировался и совершенствовался. «Кримсон Эдж» был разработан специально для нанесения смертельных ударов тяжелобронированным противникам.
Вооруженный таким резаком противник мог одним ударом отсечь манипулятор или ступоход «Арбалета», или расколоть бронированный кокпит пилотской кабины надвое.
– В чем дело? Вы не собираетесь вынуть свое оружие? У вас же есть GRAW-2.
Он подразумевал мономолекулярный резак GRAW-2 производства компании Геотрон Электроникс, которым был вооружен «Арбалет».
Он это серьезно?..
Как и говорил лейтенант, «Арбалет» и сейчас был оснащен боевым резаком, хотя использовать его Соске совершенно не собирался. Это слишком уж выходило за рамки пьяной кабацкой драки. Сама по себе потасовка с использованием принадлежащих организации и стоящих десятки миллионов высокотехнологичных бронероботов уже была безумием, и Соске все больше удивлялся, почему позволил спровоцировать себя. А теперь еще использование смертоносного боевого оружия, то есть схватка не на жизнь, а на смерть?
Невозможно было поверить, что перед ним один из тех офицеров-отморозков, которые готовы на такие эскапады просто от скуки, чтобы убить время. Лейтенант совершенно не вписывался в столь гусарский образ. Что же руководит этим странным человеком?
– Приступим, – раздался голос Крузо, и, разбрызгивая грязь, угольно-черный М9 стремительно ринулся в атаку.
Он навис над «Арбалетом». Громадное темное лезвие мелькнуло, описав четкую дугу вплотную к корпусу бронеробота. Отшатнувшись назад, Соске услышал душераздирающий лязг разрезаемого металла. Клинок его тренировочного резака, которым он инстинктивно парировал удар, оказался срезан почти у самой рукояти. Если бы он не увернулся, вся энергия удара пришлась бы в кокпит, броня которого была бы, без сомнения, рассечена.
Крузо непрерывно атаковал. Клинок мелькнул снизу вверх, справа-налево, затем свистнул по диагонали широким рубящим размахом. Брызнули ослепительные в сумерках искры, когда он рассек внешнюю бронепластину на плече «Арбалета». В мощных и точных ударах Соске безошибочно чувствовал ледяное намерение убить.
Он серьезен.
Больше не колеблясь, Соске сорвал с держателя свой боевой мономолекулярный резак. Он не потрудился воскликнуть: «Постойте!», или «Что вы делаете?! Почему?» Если противник собирался сражаться насмерть, бессмысленно переспрашивать или пытаться проявлять рассудительность или милосердие.
– Правильно. Не будем медлить.
Противники двинулись по кругу друг вокруг друга, хлюпая по лужам.
– Ал! Максимальная выходная мощность реактора! Включить боевой режим движения D1, убрать все тренировочные ограничения!
– Так точно. GPL, максимум. Режим движения «Дельта один». Тренировочные ограничители сняты, – отрапортовал искусственный интеллект машины. Красная полоса быстро поползла вверх по шкале, показывающей мощность, выдаваемую реактором. Система управления движением перешла в боевой режим – заставив электромускульные волокна выдавать все, на что они были способны, не заботясь более о сроке их службы и экономии ресурса.
– Предупреждение. Рекомендуется переключиться в режим движения «Чарли один».
– Какой режим?
– С-1. Предполагаю, что режим «Чарли один» оптимизирован для использования лямбда-драйвера. Существуют минимум шесть доводов в пользу такого решения. Первый – статистика пяти предыдущих сражений. Второй – согласно разработчику системы, Банни Мораута, этот режим является стартовым. Третий – установки билатерального угла в режиме «Дельта один» являются…
– Расскажешь позже!!!
– Так точно.
M9 Крузо снова прыгнул вперед. «Арбалет» сгруппировался, чтобы выдержать удар.
В умирающем вечернем свете, скупо освещающем полигон, два стальных титана яростно врезались друг в друга, огласив окрестности гулким металлическим ударом.
На громадном экране в подземном центре управления базой Мерида с нескольких ракурсов проецировались изображения сцепившихся бронероботов.
Задержав дыхание, судорожно сцепив пальцы, Тесса не отрывала взгляда от жестокой схватки. Силуэты двух боевых машин мелькали среди темных тропических зарослей. Словно в танце, они кружились, разлетались и снова сталкивались, ломая пальмы и обрывая лианы стальными манипуляторами.
– Я не одобряю способ, которым вы собираетесь решить эту проблему, – недовольно проговорил капитан второго ранга Ричард Мардукас, стоявший рядом с Тессой. – Независимо от цели, разрешать драки между военнослужащими… это подает плохой пример. Уставы должны быть превыше всего.
Протерев очки, он снова подозрительно уставился на экран. Тесса искоса взглянула на него и незаметно вздохнула.
– У нас не было выбора. Никаким другим способом мы не можем пробудить мощь «Арбалета».
– Командир, я просто не понимаю. Если мы собираемся тренировать пилотов в условиях, приближенных к боевым, мы должны проводить такие учения каждый день. Для чего весь этот фарс? Что за пьяные драки? Почему вы разрешили ему устроить погром в баре, использовать дорогостоящее военное оборудование для этой глупой дуэли, не говоря уже о риске для людей и техники…
Все верно. Схватка была подстроена от начала и до конца. Это было предложение лейтенанта Крузо, но Тесса полностью одобрила его и приняла ответственность на себя. Провокация, оскорбление и вызов были нужны для того, чтобы заставить сдержанного и законопослушного Соске рассвирепеть и полезть на стенку. Все было затеяно для того, чтобы увидеть, сможет ли «Арбалет» и его пилот задействовать лямбда-драйвер в условиях боевого адреналинового возбуждения, или, по крайней мере, собрать телеметрические данные о двигательной системе бронеробота и ее экспериментальных режимах управления.
«Я не собираюсь щадить его. Вы должны быть готовы к худшему, пилот может погибнуть» – говорил тогда Крузо. Когда Тесса попыталась протестовать, говоря, что в этом нет необходимости, новый лейтенант добавил холодным голосом: «Если он проиграет и погибнет, это лишь докажет его неспособность добиться результата в бою. Чего стоят такой пилот, и такой неуклюжий механизм? Штаб Оперативного управления начинает терять доверие к этому проекту, не так ли»?
Тесса ничего не могла возразить на эти рассудочные и логичные предложения. Если бы она сказала «нет», это означало бы, что у нее нет никакой уверенности в Соске.
Уставившись на широкий основной экран, Мардукас продолжал нудить:
– Если взглянуть на это с точки зрения требований безопасности, все зашло слишком далеко. Хотя мы – вооруженное формирование, мы не можем действовать как мелкая уличная банда. Использование насилия должно быть надлежащим образом распланировано. А когда оно необходимо, силу следует применять в джентльменской манере. Эта же дикая и нецивилизованная потасовка…
– Война никогда не была ни цивилизованной, ни джентльменской.
Мардукас был немного удивлен неожиданным заявлением Тессы и прервал свою филиппику на полуслове. Тесса смутилась:
– Простите, должно быть, это было немного резко.
– Нет, ничего. Вы, безусловно, правы, капитан, – и на мгновение в его глазах мелькнула печаль и жалость.
На дисплеи выводилась телеметрия, поступающая по радиолинии с «Арбалета». Пульс и кровяное давление пилота, магнитоэнцефалограммы, инфракрасная томография тела. То же самое относилось и к бронероботу: записи работы всех систем, температура амортизаторов, напряжения конструкций корпуса, состояние электронного мозга и прочее и прочее. Все тщательнейшим образом регистрировалось, фиксировалось и архивировалось, а техник-младший лейтенант Лемминг проверяла данные до мельчайших деталей.
Если бы он знал, что его используют как подопытную морскую свинку, что бы он подумал? Что бы он подумал о том, кто заставил его поступать так?
Наверное, возненавидел бы ее.
Прошел всего один день, но Тесса чувствовала, как стремительно отдаляется от него. Расстояние между ними росло с космической скоростью, и уже было больше, чем между островом Мерида и Токио.
Банни…
Лицо юноши, которого больше не было среди живых, вдруг возникло перед ней.
Это я во всем виновата? Ты умер, и я, не зная куда деваться, почувствовала влечение к нему. Машина, которую ты мне оставил, спасала меня много раз, а я даже не могу выразить мою благодарность за это. Но в то же самое время, этот механизм встал преградой между ним и мной. Преградой, которую я не могу разбить.
Почему, почему именно он оказался в кабине «Арбалета» во время сражения в Шун-Он? Почему он, а не кто-то другой?
Эти тягостные мысли на несколько секунд унесли ее из командного пункта, и Тесса очнулась, лишь заметив все еще недовольное выражение на лице Мардукаса.
– Для того чтобы ввести в действие лямбда-драйвер, недостаточно ментального напряжения или стресса учебного боя. Психофизические и поведенческие реакции солдат в реальной боевой обстановке очень сильно отличаются от того, что мы видим во время тренировочных сражений. Вы ведь прекрасно знаете это, мистер Мардукас?
– Безусловно. На Фолклендах я в этом убедился.
Тесса прекрасно знала, что Мардукас служил старшим помощником капитана атомной ударной подводной лодки английского Королевского военно-морского флота во время войны за Фолклендские острова в восьмидесятых годах.
– Капитан, я хотел выразить свое удивление тем, как много времени нам потребовалось, чтобы убедиться в неэффективности этой машины. Оружие, которое может не сработать, когда вы нажимаете на курок, нельзя называть оружием. Нам необходимо продумать новый план действий, чтобы не полагаться на эту неотработанную машину. В оружейных системах самое важное – надежность, а вовсе не новомодная новизна или даже разрушительная мощь.
– Вы хотите сказать, что «Арбалет» непригоден?
– Да, именно так. Мне не нравится эта машина.
В этих словах чувствовалась мрачная и горькая ирония. Тесса хорошо знала, что старший помощник не любит Соске, но их мнение по поводу «Арбалета» в точности совпадало. Она проговорила вполголоса:
– Сержант Сагара тоже так считает… в этом-то и состоит вся проблема.
Атака и защита, защита и снова атака. Черный и белый силуэты продолжали кружиться среди тропических зарослей. Небо померкло и его расколала ослепительная молния, гром прокатился гремящей стальной колесницей. Налетел резкий шквал и рванул листья на вечнозеленых деревьях-великанах.
– Ужасно. Ваш стиль борьбы просто ужасен, сержант, – проговорил Крузо по радио.
– Ужасен?..
– Напоминает оловянную марионетку на веревочках. Неуклюжий…
Оказавшись сбоку от Соске, он атаковал «Арбалет» косым левым хуком. Соске сгруппировался, переступил, и, выставив плечо, врезался в противника, смягчая удар
– …Рассчитывающий лишь на грубую силу и…
Качнувшийся под напором противника назад М9 вдруг сделал стремительное сальто, прокрутившись в воздухе волчком. Набравшее вращательный момент лезвие его резака молниеносно хлестнуло наискось через левое плечо «Арбалета». Один из внешних радиаторов системы отвода тепла срезало, будто бритвой. Резервуар жидкостного амортизатора левого манипулятора лопнул, и из него брызнула белесая гидравлическая жидкость.
– …Абсолютно негибкий!
Оказавшись на мгновение в акробатической стойке на руках, бронеробот Крузо извернулся, и его ступоходы, будто выброшенные пружиной, врезались сбоку в шею противника. Правый, потом левый. «Арбалет» отлетел назад, из его сочленений вырвались струйки перегретого пара.
– Как вам это? Если вы собираетесь сражаться на бронероботе третьего поколения типа М9, вы по крайней мере должны бы уметь полностью использовать его возможности.
– Щеголяя цирковой акробатикой?
– Что?
– На вашем месте, я бы сначала закончил бой.
– Хм, вижу, у вас еще осталась энергия, чтобы болтать языком. Прекрасно, тогда я именно так и поступлю.
«Арбалет», встряхнувшись, снова ринулся прямо на противника. Крузо легко перелился вправо и, пригнувшись, уклонился от атаки, одновременно попытавшись располосовать торс вражеского бронеробота. В последнюю секунду Соске увернулся и отпрыгнул, едва избежав свистнувшего на волосок от него клинка.
То впечатление, что возникло у Соске немедленно после начала боя, не обмануло его.
Крузо был о
