2015-06-16
192
Вург крепко пожал лапу Льюка:
– Ладно. Пойдем сначала пообедаем, а потом все, кто в силах, примутся за работу.
С того дня Льюк стал настоящим военачальником. Он руководил изготовлением оружия, обучал и тренировал своих бойцов, размечал пространство между пещерами, разрабатывая стратегические планы на будущее.
И вот время пришло. Следующим летом. Закончив работу, племя пообедало и сидело у входа в большую пещеру. Спины им приятно согревал костер, разведенный в глубине пещеры. Это был хороший вечер. Уиндред запела старую песню, которую издревле пели в ее семье:
Мышь по прозвищу Ниниан
Сказала: «Не жизнь в чулане.
Семья растет, нам тесен чулан!
Спим всемером на диване!»
Сказал он: «Жена, построим дом!» –
И лег отдохнуть под сливой.
Жена пошла за первым бревном,
А муженек ленивый
Все ел да спал с утра до темна.
Жена ворочала камни.
Муж думал: «Сделает все жена.
А на что же дана жена мне!»
Сложила стены, настлала пол.
Помощник был очень нужен.
Но муж, проснувшись, садился за стол,
|
|
|
И кричал: «Что там на ужин?»
И вот готов отличный дом.
В трудах состарившись рано,
Написала жена на доме том:
«Дом свиньи – Ниниана!»
С тех пор прошло немало лет,
Умерли все, кто помер.
Ниниана с женой пропал и след.
Дом стоит! Вот так номер!
Но дождь и снег за много дней
Сделали свое дело.
И надпись та на той стене
Несколько поредела.
Четыре буквы стерлись, и вот
Прохожий думает: «Странно!
Кто же туг жил и кто живет,
В доме св. Ниниана?
Что здесь: часовня, церковь, скит?»
Мы же поверим скоро:
Святой – это тот, кто ест и спит,
То есть лентяй и обжора!
Вельф качала головой в такт песне, а потом хлопала и смеялась вместе со всеми.
– Скажи мне, Уиндред, дорогая, это правда? Есть такое место – Святой Ниниан или это просто шутка?
Льюк ответил за Уиндред:
– Это правда, госпожа. Я родился в Святом Ниниане, и Сайна, моя бедная покойная жена, – тоже. Когда я был совсем маленьким, нас выгнал оттуда злой хозяин – дикий кот по имени Зеленоглазый Палач с бандой приспешников. Так мне рассказывали. Сам я был слишком мал, чтобы запомнить. Но теперь наш дом здесь, и никто не посмеет выгнать нас отсюда, пока я жив.
К ним со всех лап бежал Друнн Землекоп. Он запыхался, спускаясь вниз с вершины утеса:
– Бурр! Прячьтесь, добрые звери! Корабль морских разбойников!
Племя немедленно занялось маскировкой пещер ветвями и плавником, как учили кроты. Льюк кивнул Вургу и Дьюламу, и все трое пошли к морю.
Щурясь на закатное солнце, они стояли на мелководье и смотрели вдаль, на корабль. Вург почесал затылок и с сомнением посмотрел на Льюка:
– Что‑то тут не так, приятель. Как ты думаешь?
|
|
|
Льюк внимательно изучал судно. Оно было еще довольно далеко от земли.
– Гм, конечно, корабль может оказаться и мирным торговым судном, но я сомневаюсь, Вург. Идет оно не особенно быстро. Если они собираются пристать, то будут здесь не раньше завтрашнего утра. Как ты думаешь, Дьюлам?
Дьюлам задумчиво наблюдал за маневром странного корабля, который явно держал курс на север, видимо стараясь поймать попутный ветер.
– Смотрите! Кажется, у них сломана мачта. Вот почему они так медленно плывут.
Льюк присмотрелся:
– Ты прав, приятель. Может, это как раз то, чего мы давно ждем. Назад, к пещере, собирайте бойцов.
Лис Смоляное Рыло, капитан судна «Зеленый Ястреб», был сильно не в духе. Его корабль получил пробоину. К этой неприятности еще добавились сломанная мачта и десять дней жизни впроголодь. В команде началось брожение, и капитан уже с трудом поддерживал порядок.
Лис раздраженно скреб гладкую нашлепку из смолы, заменявшую ему нос. Свой настоящий нос он потерял в схватке с одним хорьком, который весьма искусно владел мечом.
Смоляное Рыло орал на туповатую ласку, которая никак не могла управиться с румпелем:
– По ветру, Сапог! Что с тобой сегодня? По ветру, я сказал, ты, безлапый! По ветру!
Часть команды стояла на реях, стараясь поправить сломанную мачту. Один из пиратов издевательски посоветовал сверху:
– Не ори так, Смоляное Рыло, а то нос отвалится! Смоляное Рыло схватил валявшийся на палубе гвоздь и швырнул его наверх. Гвоздь упал обратно, чуть не угодив в самого капитана. С трудом перекрикивая гогот команды, он завопил:
– Кто это сказал? Признавайтесь, вы, трусы поганые! Еще одно оскорбление донеслось снизу, где другие матросы вычерпывали воду:
– Сапог держал бы румпель покрепче, если бы ты кормил нас получше, старый вор и обжора!
Смоляному Рылу не удалось определить, кто отпустил это замечание. Он аж приплясывал от злости на палубе:
– Врун! Придержи свой поганый язык! Я получаю такую же пайку, как и все остальные на судне!
Тут раздался характерный звук, и Смоляное Рыло сразу прекратил пританцовывать, встал на четвереньки и принялся бегать по палубе. Это вызвало бурный взрыв веселья у команды, и те, что посмелее, закричали:
– Оп‑па! Смоляное Рыло опять потерял свою нашлепку, ребята! Ха‑ха‑ха!
– Она никого случайно не зашибла?
– Погодите, ребята, он сейчас найдет ее, по запаху! Хе‑хе!
– Не говори так, дружище, а то он рассердится и ка‑а‑ак фыркнет! Хо‑хо‑хо!
Разозленный лис довольно скоро нашел свой нос и поспешно приладил его. Теперь он бегал по палубе, угрожающе размахивая своей абордажной саблей:
– Смейтесь, смейтесь, вы, слабосильные вонючие ублюдки! Только потом не приходите ко мне за помощью или советом. Все! Понятно вам? Все!
И он оскорбленно убежал в свою каюту. Сапог вертел румпель и так и сяк, не зная толком, какое направление выбрать:
– Эй! Постой, капитан! Мы пошутили! Какой у нас курс?
Смоляное Рыло высунулся из‑за двери каюты и испепелил ласку взглядом:
– Какой курс? Да плевать я хотел на курс! Плывите, куда хотите, и пусть судно протекает, пока совсем не затонет, и пусть мачта остается сломанной». Меня это больше не касается! Пусть управляют судном ваши языкастые дружки, и посмотрим, как вам всем это понравится.
Команда озадаченно замолчала. Становилось все темнее, и никто не хотел брать на себя ответственность и управлять судном. Смоляное Рыло победно ухмыльнулся:
– Ну, что скажете, мои драгоценные?
Тут Сапог, который вообще‑то не был склонен дразнить и обижать капитана, не смог удержаться от замечания:
– Капитан! Вы приставили свой нос вверх ногами.
И последней каплей стало сдавленное хихиканье снизу, из трюма. Лис Смоляное Рыло хлопнул дверью своей каюты и, надувшись, заперся изнутри.
|
|
|
После полуночи кто‑то тихо поскребся в дверь каюты. Смоляное Рыло огрызнулся:
– Пошли прочь! Оставьте меня в покое!
Но стук повторился, а за ним послышался и голос:
– Но, капитан, послушай, это я, твой старый приятель Рванохвост. Я кое‑что заметил на берегу. Выйди, погляди.
Напустив на себя суровый вид, Смоляное Рыло вышел из каюты. Команда собралась на палубе и во все глаза смотрела на огонь на берегу. Обратившись к своему старшему помощнику крысе Рванохвосту, Смоляное Рыло не упустил случая съязвить:
– Ну и что ж тут такого? Огонь. Ничем не отличается от всякого другого. И что ты собираешься делать, приятель?
Рванохвост неотрывно глядел на берег, рассеянно почесывая свое толстое пузо:
– Э‑э‑э, вот тут Визгун и Сопленос думают, что нам надо бы приспустить паруса и править на юг, капитан.
Смоляное Рыло поощрительно улыбнулся двум упомянутым крысам:
– М‑мда, умно задумано! И что же дальше?
Обе крысы, перебивая друг друга, с грехом пополам изложили свой план:
– Мы бросаем якорь с той стороны мыса, капитан.
– Ага, а потом просто сваливаемся им на головы!
– Точно! И мы их всех убиваем и забираем всю жратву, какую найдем.
Смоляное Рыло покачал головой, раздосадованный тупостью подчиненных:
– А почему вы думаете, что эти, на берегу, тоже не запаслись оружием? И еще, пока вы будете огибать этот чертов мыс, судно нахлебается воды и затонет. Ну! Какие еще будут яркие предложения?
Пираты растерянно переминались с лапы на лапу и тупо смотрели на капитана. В конце концов Рванохвост приниженно поинтересовался у Смоляного Рыла:
– А сами вы, господин капитан, что думаете?
Смоляное Рыло презрительно фыркнул:
– Что? У вас, кажется, проблемы, и вам снова понадобился ваш старый капитан, а? Я и когтем не пошевельну, пока вся команда не извинится передо мной за нанесенные оскорбления!
Уставившись в палубу, как будто рассчитывая обнаружить там ответы на свои вопросы, пираты нестройно промямлили:
– Мы ничего такого не имели в виду, капитан…
– Это была просто шутка, капитан, и такого больше не повторится!
|
|
|
– Вы лучший капитан во всех морях, господин капитан!
Смоляное Рыло хотел было еще раз фыркнуть, но вовремя придержал лапой свой накладной нос, который начал вихляться.
– Ладно, так и быть! Но вздумаете шутить в другой раз – пеняйте на себя! Так вот что я думаю. Это небольшой костер. И я вижу всего двух зверей, сидящих около него. Может быть, это мыши. Если бы собралось целое племя, костер был бы побольше. Я думаю, там только эти двое и живут, наверно, какой‑нибудь отшельник и его жена. Оба они либо выжили из ума, либо слепые, иначе они увидели бы нас и не развели бы костер, чтобы не выдать себя. А теперь слушайте, вот мой план. Сейчас не время вычерпывать воду и чинить мачту. Начинается отлив, так что за работу! Палки, рейки, весла – в лапы, и грести к берегу что есть сил! Мы вытащим «Зеленого Ястреба» на берег, подальше, на сухой песочек. Потом мы поймаем тех двоих и будем пытать их до тех пор, пока не скажут, где спрятана жратва. Потом они устроят нам знатный пир, а дальше все совсем просто. Мы устраняем протечки, чиним мачту, старика и его жену отправляем на съедение рыбкам, а потом – на юг, погреться на солнышке и пожировать!
Сапог в восхищении склонил голову:
– Можете меня высечь! Какой ум! Капитан, как вы до всего этого доперли? Да, черт возьми, вы и впрямь очень умный.
Лис надменно запахнул драную тельняшку и придвинулся своим накладным носом вплотную к онемевшей от восторга команде:
– Да, умный! И поэтому я капитан, так что знайте свое место и занимайтесь делом, болтуны!
Вург отвел взгляд от костра, у которого он сидел с Льюком:
– Они плывут прямо к нам. Они сели на весла. Ты был прав Льюк, судно подойдет как раз к рассвету.
Льюк дотронулся до рукояти меча под плащом. Это укрепило его уверенность в себе:
– Хорошо. Все готово, Дьюлам?
Дьюлам подполз к Льюку и кратко отрапортовал:
– Так точно, все готово. Старики и дети в безопасном месте, а бойцы ждут в пещерах.
Льюк не спускал глаз с «Зеленого Ястреба», что плыл к берегу, и разговаривал с Дьюламом, не поворачивая головы:
– Скажи нашим, что у нас только две возможности: убить или самим быть убитыми. И только один шанс завладеть этим судном.
Дьюлам пополз к пещерам. Льюк чувствовал, что Вург слегка дрожит от волнения, и твердо положил лапу на плечо друга:
– Спокойно, Вург. Нам предоставляется прекрасная возможность наконец начать мстить за наших близких. Верь мне.
Его друг украдкой взглянул на непреклонного воина с холодными глазами, который сидел рядом с ним. Во взгляде Льюка не было и тени сожаления или неуверенности – лишь ледяная ярость и решимость. Дрожь у Вурга прошла.
– Я спокоен, Льюк. Я тебе доверяю. И все племя тоже.
«Зеленому Ястребу» помогал легкий бриз, наполнивший его паруса. Ветерок приближал судно к паре жалких фигурок, сгорбившихся над догоравшим на берегу костром. Лис Смоляное Рыло вытащил свою саблю, пошел на корму и там наточил оружие о железную планку. Он уже почти слышал жалобные вопли двух зверей на берегу, их мольбы о пощаде. Это будет несложно, легче, чем с лежанки упасть!
Где‑то в скалах маленькая птичка раскрыла свой клюв, чтобы возвестить зарю, когда первые лучи на востоке тронули небо. Команда «Зеленого Ястреба», потея и чертыхаясь, вытаскивала свое судно на берег. Судно сперва поднялось на высокой волне, потом чиркнуло днищем по песку и накренилось, потом встало килем кверху, вытолкнутое волной на берег. Смоляное Рыло завопил своим головорезам:
– Хватайте их, ребята, эти двое нужны мне живыми!
Льюк сбросил с себя плащ. Подняв меч, он смотрел, как морские разбойники наводняют берег. Вург тоже приготовился, держа наготове свое копье. Нападавшие разразились целым потоком воинственных криков:
– Хахарр! А ну посмотрим, что у вас внутри, мыши!
– Отрубите им задние лапы, чтобы не убежали!
– Давно хотел плащ из мышиной шкуры!
– Йа‑а‑а!
Смоляное Рыло не верил своим глазам. Спрыгнув на берег, чтобы прикрыть тылы, он вдруг обнаружил, что первые десять его бойцов просто провалились сквозь землю.
Воины Льюка вырыли траншею, утыкав ее дно заостренными кольями, а сверху положили тростниковые циновки и слегка присыпали их песком. Рухнувшие в нее разбойники вопили и корчились в агонии. Льюк подал сигнал своим, опустив меч вниз. Он крикнул:
– Пора! Бейте их!
Льюк и Вург припали к земле. Стрелы злобно свистели над их головами и пронзали разбойников, топтавшихся в замешательстве на краю страшной ямы. Затем последовали два залпа из луков, после чего Льюк поднялся в полный рост и обнажил меч, а лучники бросили луки и взялись за копья с калеными наконечниками.
– Береги‑и‑ись!
Мыши с Льюком и Вургом во главе побежали вперед и, перепрыгнув через траншею, бросились на врага.
Смоляное Рыло потерял свой нос, падая на песок. Он хрипло орал своей команде:
– Отступать! Отступать на корабль!
Но тут по разбойникам ударили с флангов. Остаток небольшого войска Льюка обрушился на врага, выскочив из пещеры на дальнем конце мыса. Они были вооружены дубинками и пращами. Камни, пущенные из пращей, свистели в утреннем воздухе, сбивая метавшихся в панике разбойников. Их настигали копья, изготовленные лично Льюком, гвоздили дубинки не знающих жалости мышей. Лис Смоляное Рыло тщетно пытался забраться на фальшборт «Зеленого Ястреба», но неуклюже сполз вниз, на сырой песок, обнажил было саблю, и тут его настиг меч Льюка. Все побоище заняло меньше времени, чем буксировка «Зеленого Ястреба» на берег.
Теперь Льюк был настоящим вождем племени. Вложив в ножны свой меч, он сдержанно кивнул своим воинам, собравшимся вокруг него и потрясенным собственной победой:
– Хорошо. Теперь у нас есть корабль.
Кардо растерянно уронил свое копье:
– Льюк, они мертвые. Мы уложили их всех.
Льюк поднял копье и твердо вложил его в лапу своего друга:
– Да, так и было задумано, друг. Или ты предпочел бы, чтобы они застигли нас врасплох и всех убили, как уже убили наши семьи?
Все громкими криками поддержали Льюка. Каждому хотелось пожать ему лапу, дружески похлопать его по спине.
Льюк бросил взгляд наверх, на скалы:
– Подождите, друзья, все это успеется. А теперь засыпайте траншею. Дьюлам, эти жалкие останки надо бросить в море, отлив унесет их. Я не хочу, чтобы дети смотрели на это. Вург, ты пойдешь со мной. Надо будет найти способ вытянуть судно за линию прилива, чтобы его не унесло в море во время отлива.
Льюк и Вург поспешили наверх, на утес. По дороге их перехватил Друнн. Он спускался вниз, чтобы узнать, чем кончилась битва.
– Хурр, ты победил, господин Льюк! Я всегда знал, что ты великий воин, юрр!
Льюк сердечно пожал дружески протянутую лапу крота:
– Друнн, мой старый друг, как насчет перетащить корабль по песку?
Крот мгновенно оценил ситуацию:
– Для тебя – всегда пожалуйста, юрр!
Еще до начала прилива Друнн с кротами, ежами и несколькими помогавшими им мышами вырыли неглубокий канал от кормы «Зеленого Ястреба» до нужного места выше линии прилива и выложили его дно плоскими кусками сланца, хорошенько смоченными морской водой. На борту судна имелась лебедка – простое приспособление для подъема якоря, с барабаном, вращающимся в горизонтальной плоскости. Вельф и ее ежи помогли вытащить якорь на берег и прочно закрепить его между двумя большими скалами. Теперь судно было связано с землей якорным канатом. Друнн выбрал самых крепких, чтобы они вращали лебедку, сначала вгоняя толстые палки в пазы. Когда же канат натянулся, они принялись крутить лебедку по‑настоящему.
Старики и дети спустились с гор, где прятались. Требовались рабочие лапы, так что все, и стар и млад, взялись за дело. Уиндред и Твула сновали туда‑сюда, поливая водой камни, чтобы корабль лучше скользил. Он медленно, со скрипами и стонами продвигался вперед. Мартин и юный Тимбаллисто вместе со всеми крутили лебедку.
Это был счастливый день. Веселый ветерок разогнал облака, и солнце согрело тружеников. Они работали радостно, и мало‑помалу их новое судно продвигалось. Некоторые стали напевать, чтобы придать работе какой‑то ритм, и скоро песню подхватили все.
Плыви, корабль, не по волне,
А по дорожке из камней!
Тяни, толкай, крути лебедку,
Корабль тащим – не селедку!
Вот вытащим его, тогда
Отчистим, отскребем борта.
Тяни, толкай, крути лебедку,
Корабль тащим – не селедку!
Мы ветку крепкую, дубовую
Сломаем – мачту сделать новую!
Тяни, толкай, крути лебедку,
Корабль тащим – не селедку!
Все, что нужно – смола да веревка,
Будет не корабль – обновка!
Тяни, толкай, крути лебедку,
Корабль тащим – не селедку!
Починим его пиратам на горе
И выйдем на нем в открытое море!
Тяни, толкай, крути лебедку,
Корабль тащим – не селедку!
Постепенно судно прошло путь, вымощенный мокрыми камнями, и наконец остановилось выше линии прилива, а киль его вошел в промежуток между двумя скалами. Льюк, широко улыбаясь, похлопал лапой по облепленному ракушками корпусу:
– Вот она, дырявая кастрюля, самая старая из всех, какие мне приходилось видеть! Но к зиме, обещаю вам, будет в полном порядке!
Льюк крикнул Мартина. Тот вместе с Тимбаллисто что‑то прятал в скалах.
– Эй, сынок, ты что там делаешь?
Мартин сделал отцу знак подойти и объяснил:
– Смотри: мы собрали все оружие.
Мартин развернул кусок отарой парусины, и Льюк увидел разнообразнейшие мечи, сабли, кинжалы, которыми еще недавно были вооружены пираты с «Зеленого Ястреба». Льюк поощрительно потрепал Мартина по щеке:
– Молодец, Мартин! И ты тоже, Тимбал. Это оружие гораздо лучше, чем наше, самодельное.
Тимбаллисто выбрал себе короткий меч. Мартин предпочел изогнутый и уже хотел было прицепить его к поясу, но Льюк взял у него меч и швырнул его обратно в кучу оружия:
– Нет, ты еще слишком мал, чтобы носить оружие, сынок. Ты, Тимбал, можешь оставить меч себе. Тебе уже пора иметь свой меч – через пару времен года ты будешь совсем взрослый.
Увидев разочарованную мордочку Мартина, Льюк ласково обнял сына за плечи:
– Мартин, тебе вовсе ни к чему оружие этих негодяев. Мой меч однажды станет твоим по праву. Его передал мне мой отец, а я передам его тебе.
Глаза мышонка загорелись огнем нетерпения:
– Когда?
Льюк вспомнил, как сам задавал отцу тот же вопрос. И дал Мартину тот же ответ, который получил сам много лет назад:
– Когда я пойму, что ты к этому готов.
Весь остаток лета и осень племя Льюка, закончив обрабатывать землю и заниматься собирательством, трудилось еще и вечерами. Ветхий пиратский корабль постепенно приобретал приличный вид. Корпус очистили от ракушек, водорослей и всяких наслоений. Старую обшивку отодрали и заменили хорошим крепким дубом, за которым довольно далеко пришлось идти, притащить его тоже было непросто. В больших котлах постоянно кипела смола. Плели канаты, что‑то прилаживали, прибивали, приколачивали. Смолу заливали в места сочленений, И, застыв, она скрепляла куски дерева и делала судно водонепроницаемым. Еда для корабельщиков готовилась особо и хранилась в больших бочках. То и дело подкатывали бочонки со свежей водой. Льюк предусмотрел все. Он учел каждую мелочь.
– Делай свое дело на совесть – и у тебя все получится! Все в племени хорошо запомнили этот девиз вождя.
Скоро почувствовалось ледяное дыхание зимы, когда берег покрылся инеем. Новая мачта уже была готова. Вург и Друнн выбрали хорошую высокую иву, которая от ветра только гнется, тогда как другие деревья ломаются. Починили парус и подняли его, он затрепетал, а потом гордо выгнулся, наполненный холодным северным ветром. Дружное «Ура!» раздалось со всех сторон. Это кричали все, кто столько сил вложил в починку судна. Льюк стоял на берегу вместе с Мартином и Уиндред и с удовольствием смотрел на корабль. У судна было три паруса – от бушприта до гротмачты большой треугольный парус и по одному длинному парусу по обе стороны новой ивовой мачты. Все это вполне устраивало Льюка. Он улыбнулся Мартину:
– Ей нужно новое имя, сынок.
Мартин, который, как все дети, непрерывно задавал вопросы, поинтересовался:
– А почему ты говоришь о корабле «она»?
Льюк задумался:
– Честно говоря, сынок, даже не знаю. Но, вероятно, потому, что корабль – как мать для команды.
Маленький серьезный мышонок тут же задал следующий вопрос:
– У меня нет мамы, так, может быть, она, – он указал на корабль, – будет мне мамой?
Льюк с грустью ответил:
– Нет, сынок, боюсь, что нет.
Уиндред с упреком посмотрела на Льюка:
– Ты хочешь сказать, что не возьмешь Мартина с собой? Он твой сын, Льюк!
Льюк кивнул:
– Да, он мой сын, и именно потому я не стану рисковать его жизнью в море. Кроме того, Уиндред, ты его бабушка, и он должен заботиться о тебе. У меня больше никого не осталось в целом свете, кроме вас двоих. И давайте больше не будем об этом. Хочешь дать имя кораблю, сынок?
Мартин не мог допустить, чтобы кто‑нибудь видел слезы у него на глазах, поэтому он быстро побежал вдоль берега, на бегу крикнув Льюку:
– Назови ее «Сайна» в честь моей мамы!
Уиндред грустно смотрела, как ее внук стоит у моря и кидает камешки в волны:
– Мне очень жаль, Льюк. Мне следовало бы придержать свой глупый язык.
Льюк погладил ее по плечу:
– Не кори себя, Уиндред, мне все равно рано или поздно пришлось бы ему сказать. Мартин из тех, кто стойко переносит удары судьбы. Из него вырастет настоящий воин. А воин всегда предпочтет правду, какой бы горькой она ни была. Нет смысла обманывать его.
Вечером в пещере Льюка устроили пир в честь окончания ремонта судна «Сайна». Той осенью собрали неплохой урожай, и повара превзошли себя. Мартин при‑ободрился, и они с Тимбаллисто веселились в обществе юной ежихи Твиндл и племянника Друнна Бердла. Четверка сидела в глубине пещеры, рядом со светильником, смеясь, хихикая и подшучивая друг над другом, и отблески огня плясали в их веселых глазах. Они еще никогда в жизни не пробовали такого роскошного угощения:
– Ой, вы только поглядите на сливовый пудинг!
– А эти маленькие пирожные с завитушками из крема сверху! Наверняка это моя мамочка Вельф состряпала такие!
– М‑м‑м! Вы уже пробовали суп? Он с креветками и овощами.
– Я хочу кусок вон того большого торта с медом и с красной смородиной сверху!
Горячие пшеничные булочки с кусочками засахаренных груш внутри они запивали шипучим яблочным сидром, который приготовил Друнн. Взрослые же пили ячменное пиво, закусывая нарезанным сельдереем и острым сыром.
До поздней ночи они пировали, пели и загадывали друг другу загадки. Костер уже догорал, когда Уиндред немного отодвинула вещи, которыми был забаррикадирован вход в пещеру, и выглянула наружу. Она вздрогнула и поспешила обратно к огню:
– Бр‑р! Снег выпал!
Льюк укрыл своим плащом Мартина и Бердла, которые прикорнули в уголке. Уиндред дождалась, когда Льюк вернется к костру, и спросила:
– Ты не можешь подождать до весны? Льюк смотрел на тлеющие угольки костра:
– Нет. Я и так ждал слишком долго. Выпал снег или нет, все равно я должен отплыть завтра утром.
Уиндред некоторое время молчала, слушая завывания ветра на берегу. Вдруг она резко подалась вперед и взволнованно взяла лапу Льюка в свои:
– Тогда в добрый путь, и найди Вилу Даскара. Убей его и разрушь его проклятый кровавый корабль. Лиши жизни того, кто лишил нас Сайны. Я буду заботиться о Мартине, пока он маленький, а он позаботится обо мне, когда вырастет. Но поклянись мне, что однажды ты вернешься сюда, где ждут те, кто тебя любит! Поклянись, Льюк Воитель!
Льюк вытянул свой меч над огнем. На стальном лезвии заиграли отсветы пламени.
– Клянусь, что я лишь расправлюсь с убийцами и не стану убивать невиновных. Клянусь, что вернусь сюда, как только выполню свой долг!
Хмурым зимним днем корабль «Сайна» с Льюком и его верными бойцами на борту соскользнул в море по вымощенной камнем, обледенелой дорожке. Теперь только одна лапа якоря, зарытая в песок, удерживала корабль. Несмотря на то, что паруса были сложены, «Сайна» скоро натянула якорный канат, как будто ей не терпелось отплыть. Все уже попрощались, и моряки отправили своих друзей и близких обратно в пещеры, не желая, чтобы те стояли и плакали на холодном ветру в ожидании отплытия. Льюк покидал землю последним. Мартин с каменной мордочкой сидел на песке и никак не хотел уходить в пещеру. Лыоку не удавалось уговорить его:
– Послушай, сынок, ты не выдержишь целых две луны в открытом море. Я объявил войну разбойникам, но не хочу подвергать опасности твою жизнь. Послушайся меня! Я знаю, что для тебя лучше!
Но Мартин ничего и слушать не желал:
– Я хочу плыть на корабле. Я хочу быть воином, как ты! Льюк развел лапами и сокрушенно вздохнул:
– Ну что мне с тобой делать, Мартин? У тебя мой боевой дух и настойчивость твоей матери. Возьми мой меч, сынок!
Это был боевой меч, и его неоднократно обнажали в сражениях. Льюк вложил его в лапки своего сына. Мышонок во все глаза смотрел на закаленное в боях оружие. Потом он сжал рукоять так крепко, что стало ясно: он ее никогда не выпустит!
Льюк улыбнулся, вспомнив, как его отец передавал ему меч. Легонько похлопав лапой по рукояти, он сказал:
– Я вижу, Мартин, что ты рожден воином. Но главное, чему прежде всего должен научиться воин, это дисциплина.
Мартину показалось, что это сам меч с ним говорит.
– Скажи мне, что надо делать, и я сделаю это. Льюк наконец‑то облегченно вздохнул и приказал будущему воину:
– Ты останешься здесь, чтобы охранять нашу пещеру от чужих, защищать тех, кто слабее тебя. Ты должен жить по закону воинской чести. Обнажай этот меч только в борьбе за правое дело, никогда не делай того, за что тебе потом будет стыдно, и никогда не позволяй сердцу брать верх над разумом.
Льюк дотронулся до меча еще раз, и его острое лезвие сверкнуло на утреннем зимнем солнце.
– Никому не отнять у тебя этот меч, пока ты жив. Когда придет время, передай его сам, может быть, твоему сыну. Ты почувствуешь, будет ли он воином. Если нет, тогда спрячь этот меч в таком месте, куда только храбрый сердцем осмелится прийти и где только истинный воин сможет отыскать его. Поклянись, что поступишь так, как я сказал, Мартин.
– Клянусь своей жизнью!
Северное серое море отразилось в глазах подростка. Льюк понял, что скоро начнется отлив.
– Может быть, пройдет несколько времен года прежде, чем я вернусь, но знай, что я вернусь, сынок. А пока я оставляю старшим Тимбаллисто. Он разумный и смелый молодой воин, у него за плечами больше времен года, чем у тебя. Слушайся его.
Улыбка, напомнившая Льюку улыбку жены, тронула губы Мартина:
– Конечно, я буду его слушаться, но настанет время, когда старшим стану я!
Гордость переполняла сердце Льюка:
– Я уверен, что так и будет. До свидания, сын!
Натянутые канаты пели вокруг вздувшихся парусов: «Сайна» скользила по морским волнам, как огромный белый лебедь. Судно держало путь на запад. Льюк на мгновение оторвался от румпеля и посмотрел назад. Он увидел одинокую маленькую фигурку, застывшую на вымощенной камнем дорожке, с поднятым над головой мечом – воинский салют. Тут корабль опустился вниз, а когда взлетел вновь на следующей волне, береговую линию уже заслонил зимний снежный занавес. Льюк еще раз окинул взглядом свою команду и опять подумал, что не ошибся в выборе бойцов. На них он сможет положиться при любых обстоятельствах. Вург, Кардо, Дьюлам, Колл и остальные собрались на палубе в ожидании его приказаний. Они держались за гакаборт, потому что сильно качало и палуба ходила ходуном. Кардо выглядел не слишком хорошо. Льюк покачал головой:
– Всем спуститься. Задраить люки и сидеть всем внизу. Качка будет изрядная. Первая вахта будет моя. Мы все теперь должны стать моряками, привыкнуть к морю, и как у всех начинающих, у нас может быть морская болезнь, и у меня тоже. Стыдиться тут нечего. Через несколько дней мы приспособимся к качке.
