На смерть Иекутиэля

Как солнце под вечер сверкает багрово,

Как будто укрывшись накидкой бордовой.

Все краски и с юга, и с севера смыты,

А пурпур - на западе, кровью облитом.

Раздета земля и согреться не может,

Ей зябко и холод ночной ее гложет.

Надвинулась тьма, небеса почернели,

Свой траур надевши по Иекутиэлю.

* * *

Чернилами ливней, рукой облаков,

Пером полыхающих молний

Рисует зима на бумаге садов

Лилово-пурпурные волны.

А людям такого не сотворить,

Равняясь красой с небесами,

Земля украшает наряды свои

Подобными звездам цветами.

* * *

Я даже до рожденья своего

Твоею был любовью окружен,

Ты сотворил меня из ничего

И жадный рот мне вырезал ножом.

Кто плоть мою в сосуде замесил?

Кто в грудь мою вложил горящий дух?

Кто мое тело смерял и отлил?

Кто подарил мне зрение и слух?

Кого я в сердце вечно берегу?

Всей мудростью обязан я кому?

Я - только глина на Твоем кругу,

Во всем Тебе подвластен одному.

Не утаив греха ни одного,

Я пред Тобой стою, преображен,

Ведь даже до рожденья своего

Я был Твоей любовью окружен.

* * *

Древний корень Давида,

надолго ль могильной плитой

Ты сокрыт под землею,

бесплодный, окутанный тьмой?

Внемли звукам весенним

и к солнцу пробейся ростком.

Неужели навеки царю суждено быть рабом?

Кто Всевышнему предан -

забит и унижен в неволе,

Кто хитрей и наглей -

гордо ныне сидит на престоле.

Вот уж тысячу лет я в изгнании, филину друг,

По пустыне скитаюсь,

мой путь словно замкнутый круг.

Возвести же конец мне,

о ангел святой Даниила!

Не разверзлись уста.

Скрыт конец. Жизнь, как прежде, постыла...

МОШЕ ИБН ЭЗРА. СЧАСТЛИВОЕ ВРЕМЯ В ГРАНАДЕ

Представители знаменитого аристократического рода Ибн Эзра возводили свою родословную к высшим слоям Иерусалимского общества из колен Иегуды и Биньямина, изгнанным после разрушения Первого Храма в VI веке до н.э. в "Сефарад". В XI в. в мусульманском княжестве Гранада при правителях Хаббусе и Бадисе они занимали важные административные посты. Будущий поэт и мыслитель Моше ибн Эзра родился в 1055 г. в семье Яакова ибн Эзры, у которого уже был старший сын - Ицхак, а через несколько лет появились еще два младших - Иегуда и Иосеф. Детство Моше пришлось на очень благоприятное для евреев Гранады десятилетие, когда визирем княжества был сын Шмуэля га-Нагида Иосеф га-Нагид, покровительствовавший, как и его отец, наукам и искусствам и начавший строительство Альгамбры. Однако в 1066 г. грянула гроза - Иосеф был убит в результате дворцового заговора, а в городе начались погромы евреев. Десятилетнему Моше пришлось вместе со всеми бежать из Гранады в близлежащую Лусену. Однако эта беда даже принесла Моше определенную пользу, потому что в Лусене находилась крупнейшая в Испании раввинистическая академия, где преподавали величайшие мудрецы поколения и вокруг которой кипела бурная интеллектуальная жизнь. Там юноша нашел себе наставников не только в еврейских дисциплинах, арабском стиле и теоретических науках, но и в искусстве поэзии. Позднее в своих сочинениях Моше ибн Эзра с благодарностью вспоминал своего учителя, знаменитого еврейского поэта из Лусены Иихака ибн Гийата.

Вскоре появилась возможность вернуться в Гранаду, и для Моше ибн Эзры наступает "золотое время", когда он живет вместе с братьями в родном городе, получает высокую должность в городской администрации и имеет полную свободу для проявления своих литературных талантов. Он устраивает литературные собрания со своими друзьями-литераторами, такими как сын его учителя - Иегуда ибн Гийат. Именно в это время он услышал о необычайно талантливом юноше-поэте из Толедо и пригласил его переехать в Гранаду - так завязалась полувековая дружба между двумя величайшими поэтами того поколения, Моше ибн Эзрой и Иегудой Галеви, запечатленная в десятках стихотворных посланий.

Об атмосфере этих лет жизни Моше ибн Эзры, о его контактах с мусульманскими учеными и о духе литературного соперничества свидетельствует следующая история из его "Книги бесед и упоминаний":

Однажды в дни моей молодости, в городе, где я родился, попросил меня один из мусульманских ученых-законоведов, которому я был многим обязан и в любви которого не сомневался, чтобы я прочитал ему десять заповедей на арабском языке. Я распознал его намерения и понял, что он хочет обнаружить на этом примере скудость красноречия Торы. Тогда я, в свою очередь, попросил, чтобы он прочитал мне начало своего Корана на латинском языке, - на котором он понимал и умел говорить. Когда же он взял и перевел его на этот язык, то помутнели слова его и красота его стала уродством. Тогда он понял, чего я добивался, и отказался от прежней своей просьбы.

Моше ибн Эзра был влюблен в родной город - Гранаду - и всю жизнь воспевал ее в стихах: "Земля, прекраснее которой нет!", "Земля, где прекрасной была жизнь моя!"

Искусное творение молодого поэта - "Книга ожерелья"

В поэтических состязаниях того времени, да и просто при чтении стихов, особенно ценилась способность автора поразить каким-либо неожиданным поворотом заданной темы, оригинальной находкой в игре по строгим правилам стихосложения, искусным использованием сравнений и других "украшений" стиха. Именно поэтому Моше ибн Эзра, честолюбивый молодой поэт, взялся написать целую книгу стихов с использованием необычайно изощренного приема омонимичной рифмы (по-арабски "теджнис"), когда все строки заканчиваются словами, звучащими совершенно одинаково, но имеющими разные значения. Такая стихотворная форма предъявляла очень серьезные требования не только к поэтическому мастерству автора, но и к его филологической учености, а также к знанию Писания и комментариев к нему. Моше ибн Эзра блестяще справился с задачей и назвал получившееся произведение "Сефер га-Анак", т.е. "Книга ожерелья", используя любимое на Востоке сравнение поэтического искусства с нанизыванием бус. Книга получилась очень большая, более 1200 строк, на что намекает второй возможный перевод названия "Сефер га-Анак" - "Книга-великан". Короткие, от двух до шести строк, стихотворения объединены в разделы по традиционным тематическим жанрам арабской поэзии: "стихи восхваления", "стихи о любви", "стихи о вине", "стихи мудрости" и др.

Эта книга стала настолько популярной в средние века, что возникло множество переработок ("Хризолит", ивр. "Таршиш"), подражаний (Иегуда Альхаризи, Тодрос Абулафия), комментариев на иврите и арабском.