Глава 14. Ночевали мы на ее вилле. Прежде всего мы много ели и пили, а затем снова утоляли голод тел И только под утро

Ночевали мы на ее вилле. Прежде всего мы много ели и пили, а затем снова утоляли голод тел… И только под утро…

— Голод тел?..

— И только под утро, совсем выбившись из сил, мы засыпали. Мне чудилось, что мы спали втроём. Мне слышалось:

«Смакуй по капле меня, скуля, прикасайся точно… Как жаль уже не начать с нуля не удастся ночь мне… Занозой острой куда-то внутрь далеко под кожу… Пусть это бред, но сказать мне «стоп» даже ты не сможешь…».

— Тина-таки и тут продралась к вам сквозь завесу уединения, — констатировала Лена.

— А знаешь, — признаюсь я, — я в ту ночь испытал крайне забавное чувство — единения и единства.

— С кем, с Тиной?

— Ага! Ты не поверишь, но я впервые в жизни…

— Она же забралась к вам в постель!

— Это нужно пережить, — говорю я.

— С этим надо переспать, — говорит Лена.

Я соглашаюсь: да!

— А выспавшись, за утренним кофе, — продолжаю я, — мы строили новые планы на день и, возможно, на жизнь…

— Теперь и с Тиной? — спрашивает Лена.

— Теперь — да, — смеюсь я.

Аня не переставала твердить о трудностях, с которыми она покоряла вершину своей собственной пирамиды, о тех средствах и способах, что позволили ей завоевать положение в обществе и доброе имя.

— Мой трон, — говорила она, — достался мне не по наследству, но путем революционного переворота. Однажды фортуна и мне улыбнулась… Я уже выстроила свою пирамиду.

Она рассказывала историю за историей о своих поражениях и победах, и поражениях... Жаль, что я не Бальзак, подумалось мне, мог бы написать еще одну «Человеческую комедию» с нечеловеческим и, возможно, трагическим сюжетом, хотя трагедии здесь, на мой взгляд, никакой не было. А что было? Борьба!..

— Я изучила все пособия по выживанию и освоила тысячу и один способ, как не умереть с голоду… Когда вдруг выясняется, что твои планы на жизнь так провальны…

Мне не трудно было представить, как Аня завоевывала себе место под солнцем, под чужим солнцем. У нее была не сладкая жизнь эмигрантки, каких, впрочем, тысячи. Сотни тысяч их бродит по миру. Кому-то везет, а кому-то нет. Невезучим, как Аня, выпадают на долю нечеловеческие трудности, преодоление которых делает их сильнее. Если не убивает.

— Мне еще повезло, — говорила она, улыбаясь, — да, иногда я была и везучей.

И рассказывала мне очередную историю о своем замужестве.

— И, знаешь, почему мы расстались?

Я поднимал брови и делал удивленные глаза.

— Да-да-да, представь себе… Это длинная история.

— Я готов ее послушать.

— Хорошо, как-нибудь расскажу…

Трагедии, слава Богу, не было никакой, я это прекрасно понимал, как понимал и то, что все ее жизненные неурядицы как раз и были той платой за место на троне, который она свила, как орлица, на недоступной вершине скалы. Ведь за все нужно платить. В конце концов, выпив вина и всласть наговорившись, чтобы традиция не была разрушена, мы засыпали.

— И Тина, конечно, была уже тут как тут! — говорит Лена.

— Всё-то ты знаешь!

А ведь я, и правда, ждал её!