Политическая наука в XIII веке

Говоря о социологии, Огюст Конт утверждает научность этой дисциплины и освобождается от наносов прошлого. В качестве примера того, какой вес прида­вала традиция политической науке (выражение, которое мы находим прежде всего у Цлатона), возьмем несколько строк, относящихся еще к XIII в. Их автор, Эги-дий Колонна, написал на латинском языке учебник по политической науке (или политической социологии), предназначенный для будущего короля Франции Филиппа Красивого. В переводе книги, наверное впервые на французском язы­ке, появляется термин «политическая наука» (оригинал на латыни датируется 1260 г., а его перевод — 1296 г.). Во фрагменте, посвященном закону и праву на наказание, которое должно осуществляться в данной местности владельцем «се-

Социология, политическая социология, политическая наука

ньории» (владельцем монополии на законное насилие — сказали бы мы сегодня вслед за Максом Вебером), он пишет: «Поскольку мы уже определили, какими должны быть устанавливаемые законы, укажем, что должны делать короли и какие законы принимать и использовать; мы должны понимать, что, подобно меди­цинской науке, которая при помощи диеты и микстур, сиропов и других пропи­сываемых снадобий стремится главным образом регулировать самочувствие и делать все необходимое для поддержания здоровья в организме человека, поли­тическая наука, которую называют наукой управления городами и царствами, стремится прежде всего регулировать человеческие дела посредством законов и институтов, коими она распоряжается»¹.

Политическая наука является опирающимся на разум искусством управле­ния городами или, добавляет автор, «сообществами людей». Она включает в себя, наряду с предписаниями относительно брачных союзов королей и опасности слишком большого разрыва в доходах для согласия в обществе, советы по воен­ной технике, а также дебаты о важности писаного закона, из которых вытекает, что предписания «закона природы», «проявляющегося в каждом человеке», не нуждаются в письменном изложении, тогда как законы, «созданные и установ­ленные, не должны вступать в действие и обладать силой принуждения, а также связывать люде и, если они не опубликованы». Ссылка на Евангелие как на выс­ший закон ничуть не мешает рассматривать град земной, сферу общественных отношений как особую область.

«Сообщество городов, или поселений», обладает собственными законами, за­частую сравнимыми с законами человеческого тела, понятными «физику», как называли в старину врачей: общество и тело должны подчиняться нормам и зако­нам, предписываемым врачом и политиком и вытекающим из их знаний. Эти пред­писания, подчеркивает вслед за Аристотелем Эгидий Колонна, изменяются в за­висимости от условий, среды, климата. Представление о политическом деятеле как о враче общества, занимающемся его «социальной физикой», позаимствова­но, если угодно, у Платона, который утверждает, что существует «политическая наука», отличающаяся от общественного мнения и позволяющая разумно и эф­фективно воздействовать на общество, так же как медицина может врачевать тело, потому что его функционирование познается наукой, а не только мнением (doxa).

Таким образом, политическая социология под именем политической науки появилась, если отвлечься от ее полной истории, в Греции и существовала, по­стоянно меняясь, временами уходя в тень или исчезая, приспосабливаясь к из­менениям социальных и политических условий. Перерывы в ее развитии соот­ветствовали переменам в содержании проблем, в появлении социальных ново­введений, различных преобразований и новых критериев научного знания. Од­нако есть все основания утверждать, что политическая социология является древ­ней дисциплиной, и мы приведем далее аргументы в поддержку тезиса о том, что она изменилась меньше, нежели экономика в связи с развитием рынка (гл. VII) или военное искусство с появлением воинской повинности (гл. VI).

¹ Речь идет об отрывке из гл. XXVI второй части книги «De regimine principum» («О государевом правлении») с небольшими изменениями в орфографии и лексике для облегчения понимания текста.

ЧАСТЬ I. Институт политики