Сцены первопричины

Сцены первопричины можно подразделить на два типа — главные и второстепенные. Главная сцена первопричины — это одно из самых травмирующих событий в жизни ребенка. Переживая такую сцену, ребенок испытывает невыносимое чувство одиночества. Именно в этот момент он начинает понимать, что его не любят и никогда не полюбят таким, какой он есть на самом деле.

Второстепенными сценами могут быть любые небольшие происшествия, которые ущемляют личность ребенка: критические замечания, унижения, — ив конце концов во время главной сцены первопричины его реальное «я» не выдерживает напряжения.

Главная сцена первопричины, как правило, бывает у детей в возрасте от пяти до семи лет. В это время ребенок уже способен обобщить конкретный опыт, может понять значение любого события, произошедшего с ним в прошлом.

Иногда главная сцена первопричины приходится на первые месяцы жизни ребенка. Если событие оказывается настолько травматичным, что ребенок не в состоянии защитить себя, то единственным выходом из такой ситуации является отчуждение от собственных переживаний. Следствием этой сцены первопричины является невосстановимый разрыв, который будет существовать до тех пор, пока ребенок не переживет его заново, не прочувствуют всю его глубину. Примером такого события может служить передача ребенка в детский дом в первые месяцы жизни.

Таким образом, сцена первопричины представляет собой некое событие, которое не переживается до конца. Оно ute включается в целостный опыт, не приводит к логическому концу, Это не означает, что началом невроза можно считать только одно конкретное событие; но только одно событие — сцена первопричины — вызывает необратимые изменения, и каждое i новое унижение увеличивает разрыв между реальным и нереальным миром.

Главная сцена первопричины определяет ситуацию, при которой накопленные незначительные обиды, боли и подавления преобразуются в новую форму бытия — невротическое состояние. То есть ребенок приходит к пониманию того, что для нормального существования ему придется отказаться от части своих реальных потребностей. Это понимание может причинить невыносимую боль, и поэтому оно никогда не бывает полностью осознанным, в итоге ребенок избирает невротичный способ поведения, так до конца и не осознав, что с ним произошло.

Боль

Для понимания первичной теории и первичной терапии необходимо определить, какова наша реакция на болевые ощущения. Давайте рассмотрим в общих чертах те научные изыскания, которые помогли разработать эту теорию.

Э. X. Хесс, изучив реакцию глазного зрачка в ответ на определенные раздражители*, пришел к выводу, что приятный раздражитель вызывает расширение зрачка, а неприятный — сокращение. К примеру, в ходе опытов было установлено, что зрачки людей сокращаются, если им показывают картины пыток; кроме того, непроизвольное и рефлективное (бессознательное) сокращение зрачков' происходило и в том случае, когда субъектам эксперимента предлагали вспомнить эти мучительные сцены. Обобщая итоги эксперимента, можно сказать, что аналогичное противодействие возникает и в тех случаях, когда ребенок сталкивается с неприятными явлениями. Иными словами, стремление избавиться от боли объясняется всеобщей, естественной реакцией, порождаемой органами чувств, центральной нервной системой, мышечными Органами и т. д. — что и подтверждается результатами экспериментов Хесса.

Стремление избежать острой боли, как я полагаю, объясняется в сущности рефлекторной деятельностью человеческого организма, которая проявляется не только в том, что мы отдергиваем руку от горячей печки, но и в том, что мы невольно отводим глаза при виде особенно страшных сцен в фильмах ужасов, пытаясь защитить себя от мыслей и чувств, связанных с болью. И по моим предположениям, именно такая реакция на боль приводит к развитию неврозов.

Таким образом, можно сказать, что организм ребенка отказывается от полного понимания сцены первопричины, неосознанно стараясь избежать этого понимания, и такое поведение сходно с реакцией на значительную физическую боль, которой бессознательно стараются избежать даже самые терпеливые взрослые люди, Боль первопричины — это непрочувствованное, не пережитое травматическое событие, и с этой точки зрения невроз можно рассматривать как некий рефлекс: мгновенный отклик всего организма на боль.

Т. Бэрбер проводил физиологические опыты с людьми, погруженными в гипнотическое состояние. Субъектам эксперимента, которые, казалось, пребывали в полном сознании, внушалось, что они ничего не почувствуют, однако к ним были подключены датчики болевых раздражителей; в соответствии с данной установкой, находившиеся в состоянии гипноза люди отвечали, что не испытывают никакой боли, хотя датчики показывали, что их ор-1анизм реагирует на боль. Во время другого эксперимента электроэнцефалограмма головного мозга свидетельствовала о том, что во время сеанса гипноза люди испытывали боль, хотя они сами также говорили, что ничего не чувствуют.

С точки зрения первичной теории мы можем объяснить подобные явления тем, что тело и мозг неизменно реагируют на боль, которую сам человек порой даже не осознает. Физиологические измерения показывают, что организм реагирует на болезненные раздражители даже в том случае, когда пациенту введено сильное обезболивающее. Следовательно, физическая реакция на боль и осознание этой боли могут быть двумя различными явлениями.

Человеческий организм пытается оградить себя от невыносимого страдания, и для этого ему требуется некий способ, позволяющий спрятать и подавить боли первопричины. Такую задачу выполняет невроз. Он отвлекает страдальца от боли и позволяет ему обрести надежду — иными словами, открывает ему некий путь реализации потребностей. Поскольку невротик имеет крайне важные, хотя и непрочувствованные потребности, то его восприятие и познавательные способности должны быть отвлечены от реальности.

Понятие блокировки боли очень существенно для моей теории, так как я полагаю, что чувственный процесс является унитарным, то есть неким общим процессом нашего организма, а подавляя столь глубокое и сильное чувство, как боль первопричины, мы неизбежно искажаем исходные чувственные способности.

Исходные чувства подобны колодцу, из которого мы черпаем воду, а невроз — это крышка, закрывающая этот колодец. А в итоге невротик может перестать испытывать не только боль, но и удовольствие. Вот почему любой пациент, успешно прошедший курс первичной терапии, заявляет: «Я вновь обрел способность чувствовать». Здесь имеются в виду реальные чувства удовольствия или радости, которые он не испытывал с детского возраст?.

Говоря о существовании некоего резервуара боли у невротика, я пользуюсь не просто образным выражением; именно к такому понятию зачастую сводится суть рассказов пациентов первичной терапии (все их чувства скрываются в неком застойном резервуаре боли или обиды). Рассмотрим, к примеру, какие чувства и мысли могут возникнуть у ребенка, когда отец бьет его: «Папочка, пожалуйста, не бей меня! Пожалуйста, не надо, я так боюсь тебя!» Но ребенок не может высказать этого по многим причинам. Как правило, он так поглощен внутренней борьбой, что не осознает своих чувств, а если бы он даже смог их выразить, то такая искренность: «Папа, ты вынуждаешь меня бояться тебя», возможно, еще больше, рассердила бы отца и привела к более суровому наказанию. Не имея возможности высказать свои чувства, ребенок пытается проявить себя иным способом, он становится более смирным, неуверенным в себе, менее навязчивым и старается быть послушным и вежливым.

Боли первопричины постепенно накапливаются и преобразуются в многослойное напряжение, требующее разрядки или высвобождения. А освободиться от него можно только посредством установления и осознания его происхождения. Естественно, нет необходимости выявлять или устанавливать все болевые точки, однако важно определить и осознать исходное чувство, лежащее в основе многих переживаний. В приведенном ранее примере такое основополагающее чувство связано с отцом, и личности ребенка будет подавлена грузом сходных болевых воспоминаний (скопившихся в «резервуаре»), источник которых — страх, боязнь быть наказанным отцом. Это может свидетельствовать о существовании ключевых сцен первопричины, однотипных инцидентов, охватывающих множество переживаний, каждое из которых пронизано единым чувством. В ходе первичной терапии происходит некое методичное опустошение резервуара боли. И я полагаю, что, когда данный резервуар опустошается, пациент возрождается для реальной и здоровой жизни.

Основополагающие подавленные боли первопричины необходимы для выживания. Маленький ребенок вынужден вести себя так, чтобы угодить своим родителям. Один из моих пациентов так рассказывал о своих переживаниях: «Я отказался от собственных желаний и склонностей. Я подавил маленького Джимми, ведь он был грубым, необузданным и шумным, а родители очень хотели иметь тихого и утонченного ребенка. Мне при! шлось избавиться от маленького Джимми, чтобы выжить рядом d моими безумными предками. В сущности, я убил своего лучшего друга. Это было ужасно, но только так я мог выжить». Изначально каждый человек является целостной личностью, и его реальное «я» постоянно заявляет о себе и старается восстановить нормальные психические связи. Если бы мы не испытывали врожденной потребности быть цельной личностью, то могли бы навсегда забыть о своем реальном «я»; оно могло бы спокойно жить в глубине нашего существа, не делая попыток вмешаться в наше поведение. Движущая сила невроза — это потребность воссоединения, потребность достичь исходного цельного состояния;! Нереальное «я» становится тем препятствием или врагом, который в результате должен быть уничтожен,

Первичному терапевту необходимо приложить много усилий, чтобы заставить такую расщепленную личность заново пережита подавленные в детстве боли. При всем стремлении избавиться от невроза пациент все-таки будет оказывать невольное сопротивление, порожденное нежеланием испытать эти мучительные чувства. В сущности, многие пациенты просто боятся, что «сойдут с ума», погрузившись в бездну тех нестерпимых болей.

Для терапевтических целей крайне важно понять, что боли первопричины как бы заключена в некую внутреннюю капсулу и остается такой же сильной, какой она была в день своего появления. Такая боль остается неизменной, какие бы тяжелые жизненные обстоятельства и переживания ни встречались в дальнейшей жизни невротика. Сорокапятилетние пациенты очень тяжело переживают те изначальные обиды, словно испытывают эти чувства впервые, хотя, возможно, эти события происходили лет сорок тому назад. И по-моему, это вполне естественно. Боль первопричины была прочувствована не до конца; она была подавлена и сокрыта до того, как достигла полной силы. Но такая боль исключительно живуча. Ежедневно, всю нашу жизнь, она исподволь напоминает о своем существовании различными коварными способами. Лишь изредка она будет открыто требовать своего высвобождения.

Зачастую боль первопричины незаметно вплетается в личностную систему, оставаясь непрочувствованной и чаще всего замаскированной, а значит, неузнанной. Иными словами, невротическая система трансформирует эту боль.

Все это происходит непроизвольно, поскольку боль — осознанная или нет —должна иметь определенный выход. Она может выражаться как в неизменной улыбке, подразумевающей: «Будь нелюбезнее со мной», так и в физическом недомогании, настойчиво требующем «внимания и заботы». Порой выход боли может быть вульгарным или грубым, а может проявляться в более здравом стремлении завоевать уважение окружающих, хотя исходная цель одна — привлечь внимание родителей. Не важно, какого положения достиг человек в обществе, не важно, слаба или сильна его защита, поскольку мне достаточно лишь немного поговорить с ним, чтобы обнаружить под этой маской обиженного ребенка.

Я хочу особо отметить то, что для разрушения боли первопричины не достаточно просто осознать эту боль; не пережитая боль по-прежнему остается с вами. Поскольку все мы являемся психофизическими существами, то я полагаю, что любой терапевтический подход, пренебрегающий одной из сторон этого единства, не может быть успешным. Так, например, диетические, логопедические и даже психотерапевтические курсы лечения пытаются бороться с отдельными симптомами в отрыве от общей системы. Невроз является расстройством сферы чувств и сознания, это сложное комплексное заболевание. И чтобы вновь стать цельной личностью, надо прочувствовать и осознать этот раскол и с мучительным криком восстановить исходную связь, которая поможет индивидууму вновь обрести единство. Чем глубже будет| прочувствован этот раскол, тем более полным и подлинным окажется объединяющее переживание. |

Согласно первичной теории, все нынешние обиды, которые кажутся чрезмерными или требуют ухода от реальности, происходят из того отстойника боли первопричины. Именно существование такого отстойника вынуждает нас долго и болезненно переживать события, которые в сущности являются мелкими неприятностями или безобидными критическими замечаниями.

Все мы, вероятно, знакомы с некой враждебной. или испуганной личностью, которая без всякой видимой причины просыпается каждое утро, неизменно испытывая привычную враждебность или испуг. Какой же источник ежедневно подпитывает эти чувства? Я полагаю, что они порождаются резервуаром чувств первопричины.

Все, что тревожит нереальное «я», будет затрагивать этот резервуар и вызывать увеличение боли. Так, например, одна из пациенток, чья внешность, очевидно, никогда не удовлетворяла ее мать, рассказала мне, как однажды ее приятель вскользь заметил, что ее чудесные голубые глаза не сочетаются с угольно-черными волосами. Такое, казалось бы, совершенно невинное замечание пробудило в ней острое чувство отверженности, хотя она сознавала, что друг не хотел обидеть ее. Обсуждение данной ситуации привело к тому, что пациентке удалось прочувствовать свою боль. Прочувствование такой боли первопричины я называю первичным переживанием (переживанием первопричины).

Человек может получить дюжину комплиментов за вечер, но одно легкое критическое замечание перечеркнет все эти комплименты, если затронет зародившиеся в детстве чувства собственной ничтожности, неполноценности, отверженности и т. д. Обычно невротики стремятся к общению с критически настроенными людьми именно потому, что такое общение заменяет символическую борьбу с критическими настроенными родителями, и он надеется в итоге опровергнуть или переубедить этих критиков. Подобный динамический процесс мы можем наблюдать и в том случае, когда человек старается завоевать расположение замкнутой и необщительной личности, символически пытаясь таким образом пробиться сквозь стену все той же родительской холодности. В этом и заключается сущность невротической борьбы — в воспроизведении исходного домашнего конфликта и в попытке разрешить его, то есть выйти замуж за слабого мужчину и попытаться сделать его сильным или, наоборот, найти сильного человека и безжалостно унижать его, стараясь развить в нем чувства слабости и неуверенности в себе. Почему человек символически «вступает в брак» со своим «папой или мамой»? Он стремится превратить их в нормальных любящих людей. Поскольку такое превращение невозможно, то это гарантирует продолжение символической борьбы.

Может возникнуть следующий вопрос: «Откуда мы знаем, что невротик действительно страдает от нестерпимой боли?» У всех моих пациентов, независимо от психиатрического диагноза, боль обнаруживалась только после разрушения защитной системы. Исходная боль неизменно жила в человеке, но ее существование выражалось в обобщенном напряженном состоянии организма.

Может возникнуть и такой вопрос: «Чем подтверждается то, что человек неестественно реагирует на обиду или конфликт, навязанный терапевтом?» Во-первых, терапевт не навязывает некий конфликт. Ослабление системы защиты позволяет пациенту осознать свое реальное «я», свои потребности, нужды и обиды. Во-вторых, когда основная часть намеренно созданного чувственного барьера разрушена, чувства обязательно прорываются наружу самопроизвольным образом. В-третьих, обида незамедлительно возвращает пациента к определенным событиям его жизни и почти никогда не сосредотачивается на терапевте.

Как ни странно, мы обычно считаем, что тот, кто легко переносит боль, обладает наиболее здоровой и сильной личностью. Человек, который молча переносит страдание, — это «реальный человек», то есть тот, кто в состоянии пережить боль. Однако легче всего относится к боли именно нереальный человек, ведь он привык защищаться от нее. Возможно, стоит отметить, что если человек готов к полнейшему самоотречению и с удивительной легкостью переносит страдания, то он достоин стать победителем Конкурса американских невротиков. В западном мире существует, наверное, непосредственная связь между самоотречением и добродетелью, и, она порождается не только христианской религией, поощряющей самоотречение, но также и типичным образом жизни человека, который может преждевременно умереть, взваливая на себя непосильную работу, ради обеспечения собственной семьи. Человек, не уделяющий внимание личным потребностям и склонный к самопожертвованию, в сущности действительно жертвует собой. И в этом смысле, по-моему можно сказать, что нереальность убивает.