Природа напряжения

Согласно первичной теории, любой невроз характеризуется наличием напряжения. Конечно, имеется в виду не естественное напряжение, свойственное любому живому существу, а противоестественного напряжение, которое не может возникнуть у психологически здорового человека. Противоестественное напряжение является хроническим и возникает под воздействием подавленных чувств и нереализованных потребностей. То есть в этой главе мы будем рассматривать только невротическое напряжение. Различные чувства, испытываемые невротиком вместо реальных чувств, трансформируются в разные уровни напряжения.

При небольшом напряжении он чувствует себя хорошо, но чем больше напряжение, тем хуже его самочувствие. Поведение невротика неизменно связано с попытками улучшить свое настроение и самоощущение.

Каков же источник такого напряжения и каковы его функции? Я полагаю, что напряжение, как неотъемлемая часть невроза, является своеобразным механизмом выживания, мобилизующим организм на удовлетворение потребностей или создание защит, оберегающих его от невыносимых переживаний. Например, когда мы голодны, напряжение возрастает, побуждая нас найти пищу и удовлетворить эту потребность. Если мы не получаем необходимого питания или стимуляции, то сама потребность заставит нас действовать. Если же в младенческом или детском возрасте ребенок постоянно испытывает голод, то эта неудовлетворенная потребность становится болезненной и мучительной, а вследствие чего для подавления этой боли подавляется и сама потребность, преобразуясь в форму напряжения. Это напряжение останется до тех пор, пока не будет полностью осознана причина неудовлетворенной потребности. Подавленное движение («перестань бегать», «сиди спокойно» и т. д.) также останется в форме напряжения до тех пор, пока это исходное желание не будет осознано или прочувствовано.

Следовательно, любое критическое подавление желания или чувства в детском возрасте в дальнейшем становится некой потребностью, которая не будет осознаваться и проявляться, те есть будет оставаться нереализованной.

Такое подавление поддерживается страхом. Страх сигнализирует, когда боль (потребность или чувство, которые могут причинить боль) близка к осознанию. Страх задействует защитную систему, порождающую множество хитроумных способов замещения определенной потребности. Страх — это непроизвольная реакция, являющаяся частью механизма выживания. Именно он подготавливает- организм к отражению удара, аналогичное напряженное состояние бывает у человека, которому должны сделать укол. Если система не может успешно' противостоять боли, то возникает осознанный страх — тревога или беспокойство. Обычно этот страх также является безотчетным чувством. Он становится частью общего резервуара напряжения.

Однако испытываемая тревога не может правильно сфокусировать страх. Тревога возникает в том случае, когда защитная система ослаблена и позволяет ощущению страха приблизиться к осознанию. А поскольку это ощущение не связано с реальным источником, то и тревога, как правило, выражается лишь смутным беспокойством. В сущности, такая тревога порождается страхом потерять любовь окружающих. Большинство из нас заглушают эту тревогу, совершенствуя личностные качества, что позволяет нам отвлечься от исходного вопроса: любимы мы или нет?

Характер формируется для защиты. Функцией характера является реализация детских потребностей. Иными словами, ребенок старается изменить себя, стать таким, каким «они» хотят его видеть, чтобы в итоге его все-таки полюбили. Именно попытки стать «другим» и порождают напряжение. Оно отсутствует, если| человек ведет себя в соответствии со своими естественными наклонностями. Быть самим собой означает быть цельным — в таком случае душа и тело пребывают в согласии. Допустим, маленькому мальчику не хватает отцовской ласки, но его отец считает, что «мужчину» не следует брать на руки, баловать и целовать. Чтобы угодить отцу, мальчик старается быть мужественным, подавляет свои потребности и становится грубым и резким, Процесс формирования такого характера порождает и постепенно усиливает напряжение. И мальчик вырастает склонным к моральному развращению, и его направляют к психотерапевту. Предположим, в ходе лечения я назову его педерастом, и он проявит тревогу. Тогда причина понятна: я попал в его болевую точку —- его подавленные потребности, могли трансформироваться в скрытые гомосексуальные чувства. Возможно, ему очень не понравится то, как я назвал его, и он рассердится на меня, но его гнев служит прикрытием реальной боли — это защитный барьер, препятствующий осознанию его реальной потребности. Главным источником его грубости и резкости было желание завоевать любовь отца, однако эта причина давно забыта. Проявление нежности для этого ребенка изначально и напрямую было связано с потерей любви и одобрения — с безнадежным отчаянием или болью первопричины.

Любое поведение или поступок, истоки которого кроются в некогда подавленных чувствах, является символичным. То есть нынешняя конфронтация оказывается попыткой реализации некой давней потребности. Любую деятельность, связанную с такими неосознанными потребностями, я называю символическим проявлением или действием. Именно в этом смысле личность невротика является символичной или нереальной. Его самообладание или невоздержанность, его облик, походка — все поведение является трансформацией давних скрытых и неосознанных чувств.

Только восстановление целостной личности может снять хроническое невротическое напряжение. Все прочие действия лишь ненадолго уменьшают напряжение, но не устраняют его причин. Я полагаю, что не существует никакого врожденного или начального напряжения, или некой изначальной тревоги. Эти качества возникают и развиваются под влиянием невротических условий. Любой невротик постоянно находится в напряжении, хотя порой даже не осознает этого.

Невроз не ограничивается защитной реакцией. Невроз — более широкое понятие, определяющее взаимосвязи конкретной защитной системы; невротические типы — это особый комплекс эмоционально окрашенных представлений (в основном подавленных), используемых для личностной защиты. В повседневной жизни невротик может использовать любые виды защиты, и поэтому мы не можем говорить ни о какой четкой типизации. Обычно он выбирает конкретный стиль поведения (к примеру, постоянно стремится доказать свое умственное превосходство), который мы для удобства можем назвать конкретным видом невроза. Но любой невроз предполагает наличие нереальной системы, преобразующей реальные чувства напряжение. Главные человеческие чувства и потребности определяются достаточно просто. Сложность заключаются в том, чтобы выявить, как мы защищаемся от них. Не стоит перечислять все варианты защиты, важно разобраться в том, что скрывается за ними.

Невротик постоянно испытывает напряжение, так как вынужден подавлять боли первопричины. Он постепенно привыкает к более или менее целесообразному образу жизни благодаря формированию личности, которая будет обеспечивать его защиту. Подавляя боль, он подавляет и свои реальные индивидуальные склонности.

Давайте поразмышляем, что означает этот процесс с точки зрения энергетики. Как известно, закон сохранения энергии гласит, что энергия не может быть уничтожена — она может только трансформироваться. Сейчас я рассматриваю исходные чувства первопричины как биохимическую энергию нервной системы, которая преобразуется в кинетическую или механическую энергию, порождая постоянное физическое движение или внутреннее давление. Цель первичной терапии — вернуть эту преобразованную! энергию в исходное состояние, чтобы устранить внутреннюю силу побуждающую человека к безостановочной деятельности. Ощущая такое внутреннее давление, большинство невротиков вечно. пребывают в состоянии возбуждения или неудовлетворенности именно поэтому они не могут ни минуты посидеть спокойно, они обязательно должны что-то делать. При этом не следует забывать, что напряжение является общим физическим явлением. Каждое новое отчужденное чувство или нереализованная потребность усиливает внутреннюю напряженность, а она, в свою очередь, наносит вред организму в целом.

Разумеется, напряжение можно снять механическим путем, сыграв в теннис, гандбол или сделав пробежку. Многие люди, действительно «разряжаются», занимаясь бегом, — убегают от нервного напряжения. Однако невозможно «убежать» от тех чувств первопричины, которые подобно вечному двигателю неизменно воспроизводят напряжение. Людей, которые с неослабевающим упорством убегают от напряжения, я сравнил бы с обезглавленным цыпленком, на исходе сил дрыгающим лапками. В определенном смысле невротика можно образно называть безголовым до тех пор, пока он не сможет установить связь между своими физическими действиями и специфическими причинами, вызывающими такую активность.

Так как напряжение может вызвать целый ряд физические реакций, то существует и некоторое количество методов для его определения. Один из исследователей, Э. Якобсон, измеряет напряжение по мышечным сокращениям. Он считает, что напряжение подготавливает тело к определенному виду путешествия, о чем свидетельствует сокращение мышечных волокон. Изменение состояния мышечных волокон выражается в увеличении электрического напряжения, которое может быть измерено электронным прибором, так называемым электромиографом. К сожалению, точность электромиографа пока не настолько велика, чтобы измерить малейшие изменения мышечных волокон. Однако Якобсон пришел к выводу, что наша мышечная система отражает индивидуальное состояние, напряжение или утомление, независимо от того, бодрствуем мы или спим. Это позволяет объяснить, почему невротик зачастую просыпается более усталым, чем был, когда ложился спать.

Помимо того, что напряжение является общим явлением, оно также имеет тенденцию оказывать влияние на уязвимые области организма. Р. Б. Мальмо, проведя ряд экспериментов, обнаружил, что большинство людей имеют индивидуальные, особо ранимые органы, которые подвергаются наибольшему напряжению в стрессовых ситуациях.

Так, например, если человек имеет хроническое заболевание левой стороны шеи, то под воздействием стрессовой ситуации именно в этой более уязвимой области возникнет более значительное напряжение.

Итак, напряжение — это внутреннее давление, которое порождается подавленными чувствами, но каждый из нас ощущает его по-разному. Оно может выражаться в судорожном сжатии мускулов живота или напряженности позвоночника, сдавленности грудной клетки или скрежете зубов, странном недомогании, смутной тревоге, позывах к тошноте или, к примеру, человек может почувствовать комок в горле и нервную дрожь в животе. Напряжение может проявляться в виде ограниченного движения губ, сжатых челюстях, помаргивании, учащенном сердцебиении, бегающих глазах. Испытывая такое напряжение, человек во время разговора может постоянно перескакивать с одной темы на другую или нервно постукивать ногой. Вряд ли нужно продолжать перечисление подобных симптомов. Это невыносимое напряжение проявляется самыми разными способами.

Слишком часто испытывая напряжение, мы склонны поверить в то, что оно является неотъемлемой частью человеческого существования. Я убежден, что это не так. Но, к сожалению, напряжение изначально свойственно человеку. Taк например, Фрейд полагает, что существует некая исходная тревога, которая побуждает нас защищаться ради сохранения своего здоровья. Я думаю, что такая тревога появляется после того, как человек уходит от реальности.

В ходе многочисленных экспериментов, которые проводились как с животными, так и с людьми, подача звукового сигнала прекращалась в тот момент, когда субъекты опыта ощущали слабый удар электрического тока. Впоследствии уже один звук этого сигнала вызывал у них такое же тревожное ожидание и высокий уровень физической активации. Такой обучающий опыт в результате может приучить субъекта бояться того, что раньше не, вызывало у него никакой тревоги, — звукового сигнала. Кроме того, субъекты могут быть отучены от каких-либо привычек посредством сочетания этого безвредного стимула (звукового сигнала) с неким вознаграждением или бесстрессовой ситуацией.

Первичная теория также включает в себя понятие стрессовой ситуации. Как правило, такая стрессовая ситуация лишь частично осознается человеком, поскольку полное осознание могло бы оказаться крайне разрушительным для его психики. Таким образом чувства, возникающие во время стрессовой' ситуации, подавляются и видоизменяются, порождая многолетнее напряженное поведение, несмотря на то что былая опасность осталась в далеком прошлом. Если родители презирают шестилетнего ребенка (он может только чувствовать это, поскольку такое презрение редко выражается открыто), то ему действительно может угрожать огромная опасность как физическая, так и психологическая, но тридцатилетний человек, который наконец осознает, что родители презрительно относились к нему, в общем-то уже не подвергается никакой опасности, хотя большая часть его взрослой жизни определялась страхом осознания этого презрительного отношения.

Человек, столкнувшийся тридцать лет назад со стрессовым переживанием, по-прежнему реагирует на него, и чтобы понять, почему это происходит, необходимо учесть, что изначально ребенок совершенно не. скрывает своих чувств. Он беззащитен, и это означает, что он может воспринимать все открыто и непосредственно. Иногда в первые месяцы или годы жизни ребенку приходится чувствовать то, что он еще не в состоянии вынести. Поэтому он начинает защищаться. У него могут развиться определенные заболевания, или он просто может подавить свою восприимчивость, однако мучительная не осознанная до конца боль продолжает жить в глубине его существа, и ее необходимо прочувствовать. Например, один пациент в возрасте двух с половиной лет заметил, насколько вялы и апатичны лица его родителей. Он начал осознавать омертвляющее уныние их жизни и, соответственно, своего собственного существования. Ребенок не смогло конца осознать свои чувства. В итоге у него развилась астма. Безжизненное уныние, окружавшее его в детстве, он смог осмыслить, лишь став взрослым, когда такое переживание уже не могло сильно повредить ему. Иными словами, ему пришлось временно «похоронить» самого себя, подавить свои живые чувства, чтобы выжить с такими унылыми родителями. Мужчина восстановил много сцен первопричины, прежде чем до конца прочувствовал свои детские переживания. Однако, пройдя через это смертное уныние, он вернулся к жизни.

Исходный психологический шок вызывает страх. А страх превращается в неопределенное общее напряжение. В приведенном выше примере человек испытывал неосознанное, смутное беспокойство. Его бездействие можно рассматривать как бессознательный способ избежать беспокойства. Его вялые, безжизненные движения, бесстрастность и равнодушие соответствовали роли, которую он исполнял, чтобы угодить родителям. Играя такую безжизненную, вялую роль, он пребывал в напряженном со- ' стоянии, но зато был спокоен. Тревогу порождала только необходимость или попытка энергичных «живых» действий. В большинстве случаев невроз (символическая деятельность) вызывает такое ограниченное неопределенное напряжение, что невротик даже не осознает, что он находится в напряженном состоянии[1].

Разницу между страхом и тревогой определяет ситуация, а не физиология. Физиологические процессы страха и тревога могут быть идентичными, только страх вызывает конкретная, в определенный момент сложившаяся ситуация, а тревога скорее относится к области воспоминаний, то есть человек опасается того, что былое страшное событие может произойти вновь. И чаще всего он приходит к психотерапевту именно тогда, когда напряжение превращается в ощущение тревоги.

Угроза жизни вызывает реальный страх. Он проявляется без напряжения или притупления чувства и сознания. Реальный страх помогает организму подготовиться, чтобы во всеоружии встретить опасность. Страх первопричины притупляет чувства смертельного ужаса. Страх первопричины — неизменный спутник невроза, поскольку неизменной остается боль первопричины («Они не любят меня»). То есть давняя угроза продолжает существовать и в настоящее время, порождая тревожные ощущения. Тревога подменяет тот давний страх, который не был осознан потому, что такое осознание угрожало нестерпимой болью. Допустим, на нас несется машина, при этом мы естественно испытываем страх. А тревога появляется, если мы чувствуем, что любая движущаяся машина в принципе может задавить нас.

В первые месяцы или годы жизни ребенок не скрывает своего страха, его поведение определяется этим чувством. Но, возможно, придет время, когда родители невротика начнут осуждать его именно за проявление страха («Прекрати плакать. Ты же знаешь, что тебе нечего бояться…») и в итоге страх подавляется и занимает свое место в резервуаре (отстойнике) первопричины, выражаясь в повышенном напряжении. Подавив страх, человек уже не может вести себя непосредственно, в соответствии со своими чувствами. Он вынужден придумывать объекты страха (негр, военный и т. д.), чтобы сфокусировать свои чувства и уменьшить накопившееся напряжение.

Мы можем помочь пациенту осознать, что именно исходно страшило его, заставив испытать реальный страх первопричины, а не страх перед этими придуманными символическими объектами. Только вынудив его испытать и победить исходный страх, мы можем подготовить его к переживанию боли первопричины.

В статье Мартина Селигмана, опубликованной в журнале «Современная психология» (июнь, 1969), рассматриваются возможные проявления ранее полученного шока. Селигман описывает опыты, проведенные Р. Л. Соломоном на собаках, которые были связаны ремнями и подвергнуты воздействию электрического тока. Затем этих собак помещали в Двухсекционную камеру, где, как предполагалось, животные смогут попробовать избежать электрического удара, просто перепрыгнув через низкий барьер, отделяющий «ударную» секцию от «безударной» секции. Обнаружилось, что собака, ранее испытавшая электрический удар в связанном «состоянии, не будет даже пытаться избежать этого «странного» воздействия. Сколько бы электрических ударов ей ни пришлось испытать в дальнейшем, она все равно не предпримет попытку перепрыгнуть через барьер, оставаясь в «ударной» секции до тех пор, пока ее оттуда не вытащат. Другие собаки, которые не были связаны (то есть не были беспомощными) в момент получения электрического удара, быстро сообразили, что можно избежать его, перепрыгнув через барьер. Маленький ребенок зачастую вынужден покориться неизбежности страдания, он является таким же беспомощным, как связанные собаки. Подобно им, ребенок не способен совершить необходимое действие, позволяющее ему избавиться от постоянной боли, и, как правило, в дальнейшем ему так и не удается научиться правильно действовать в ситуациях, причиняющих страдание. Не дождавшись помощи, ребенок может попытаться изменить ситуацию, но чаще всего это приводит лишь к внутреннему изменению самого ребенка, то есть он остается таким же пассивным и страдающим, как те? собаки, которые были не способны избежать исходного и главного электрического удара, который они испытали впервые в жизни. Опыты Соломона говорят и о том, что если собака впервые получила удар электрического тока, находясь в ситуации, которой в принципе могла бы избежать — а именно, имела некоторую свободу действий в этом неприятном положении, — то даже если второй удар ей был нанесен, когда она была связана, она в дальнейшем быстро научится избегать электрического воздействия при наличии такой возможности. Селигман пишет, что если голодный младенец кричит и плачет, но никто так и не приходит накормить его, то крик становится бесполезной реакцией и может быть подавлен через какое-то время только потому,, что криком ему так и не удалось изменить мучительную или стрессовую ситуацию. Согласно первичной теории, длительная боль, связанная с невозможностью добиться удовлетворения самых ранних и важных потребностей, заставляет человека изменить реакцию и подавить чувство, которое будет неизменно и неосознанно тревожить его до тех пор, пока он не восстановит в памяти эти события и не осмелится вновь пережить ее, выплакав и осознав свою боль.

Воздействие боли первопричины продолжается до тех пор, пока ее не прочувствуют (в приведенном случае «прочувствовать» означает «полностью пережить и осознать»). Это значит, что ее нельзя устранить внешними способами. Например, невротика можно наказывать или поощрять, стараясь отучить от вредных привычек, внешних проявлений боли (курения, алкоголизма, наркомании), но этими способами невозможно изменить сущность самой боли. Она по-прежнему будет требовать того или иного символического выхода, до тех пор пока не будет полностью прочувствована.

Поведение невротика является нереальным и символичным — только так он снижает напряжение. Его могут преследовать навязчивые сексуальные желания, удовлетворяя которые он пытается доказать себе, что его любят, и при этом даже не осознает, что именно страх быть нелюбимым заставил его в детстве подавить свои чувства.

Конечно, в напряжении находится весь организм, но главным объектом его воздействия остаются, судя по всему, органы пищеварения. Возможно, судорожное сжатие мышц живота (и всей брюшной полости) оказывается неким невротическим болеутоляющим. Вильгельм Райх сделал это открытие несколько десятков лет тому назад. Первые терапевтические методы, разработанные Райхом, в основном связаны с облегчением брюшного напряжения его пациентов.

Подавляющее большинство невротиков говорит о том, что их напряжение концентрируется в животе. Американский фольклор достойно отражает важность таких ощущений в соответствующих выражениях: «Пришлось мне проглотить собственные слова!», «Я не перевариваю этого!», «Мне тошно смотреть на него!», «Он вытянул из меня все жилы!». Разумеется, пропитывание слов —это, не простой символический акт, здесь явно подразумевается нечто большее.

В приведенном случае слова, видимо, действительно оказывают некое отрицательное воздействие, порождающее боль в животе. Зачастую в начале курса первичной терапии пациент не осознает степень напряженности его живота до тех пор, пока мы не начинаем высвобождать это напряжение. В процессе терапии мы обычно отмечаем, что напряженное состояние живота уменьшается, поднимаясь в поисках выхода. Последовательность изменений, описываемых пациентами, такова: давление в груди, комок в горле, скрежет зубов, сведенные челюсти — и в итоге, когда главные слова произнесены, напряжение прорывается наружу и исчезает. Я задумался, корректно ли выражение: «Мы можем наблюдать, как боль поднимается из живота ко рту»; однако, как бы то ни было, у нас есть документальные видеозаписи, свидетельствующие о таком подъеме или перемещении напряжения. В ходе сеансов первичной терапии эти всплывающие чувства вызывают дрожь и волнение во всей брюшной полости, словно разрываются постепенно крепкие цепи, удерживавшие их в животе. Они поднимаются, перемещаясь по телу, и выходят изо рта в форме криков первопричины. После того как пациентам удается выкрикнуть свою боль, они говорят, что впервые ощущают удивительную легкость в животе. Вероятно, до сих пор их пищеварительный тракт находился в постоянном напряжении, и это напряжение препятствовало нормальному перевариванию пищи. Бывает, что в результате невротического напряжения человек теряет способность к поглощению пищи, но бывают и противоположные случаи, то есть чрезмерное употребление пищи помогает подавить болезненные чувства. Возьмем две возможные составлявшие такого процесса — снижение и увеличение напряжения. Увеличение напряжения происходит в том случае, если защитная система ослаблена и подавленные чувства близки к осознанию. Повышенное напряжение (тревога) чаще всего вызывает потерю аппетита или отвращение к пище. С другой стороны, понижение напряжения дает возможность невротику держать свои чувства под контролем, а поглощаемая пища помогает снижать напряжение, ме позволяя ему перерасти в состояние тревоги. Как правило, излишне полный человек имеет глубоко скрытую боль первопричины. А защититься от них помогают слои жира, которые, возможно, служат своеобразным изолятором для снижения напряжения.