2015-06-16
928
1. Каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи. В случаях, предусмотренных законом, юридическая помощь оказывается бесплатно.
2. Каждый задержанный, заключенный под стражу, обвиняемый в совершении преступления имеет право пользоваться помощью адвоката (защитника) с момента соответственно задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения.
♦
(1) Постановление от 27 марта 1996 года № 8-П по делу о проверке конституционности статей 1 и 21 Закона Российской Федерации от 21 июля 1993 года «О государственной тайне»
(Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. № 15. Ст. 1768)
Правовые категории в Постановлении: право на получение квалифицированной юридической помощи; осуществление правосудия на основе состязательности и равноправия сторон; участие адвоката в уголовных делах, связанных со сведениями, составляющими государственную тайну; допустимые способы охраны государственной тайны.
Заявители: ряд граждан (в порядке части 4 статьи 125 Конституции РФ).
|
|
|
Предмет рассмотрения: положения Закона РФ «О государственной тайне» в той части, в которой на их основании в производстве по уголовным делам было отказано в привлечении к участию в деле избранных ими защитников как не имеющих допуска к государственной тайне.
Позиция заявителей: оспариваемые нормы нарушают конституционное право на получение квалифицированной юридической помощи.
Итоговый вывод решения: статьи 1 и 21 Закона РФ «О государственной тайне» соответствуют Конституции РФ. Распространение положений статьи 21, вопреки ее буквальному смыслу, на адвокатов, участвующих в качестве защитников в уголовном судопроизводстве, и отстранение их от участия в деле в связи с отсутствием допуска к государственной тайне не соответствуют Конституции РФ, ее статьям 48 и 123 (часть 3). Федеральному Собранию с учетом настоящего Постановления надлежит внести необходимые уточнения в действующее законодательство.
Мотивы решения. Обязанность соблюдать законодательство о государственной тайне вытекает из общеправовой обязанности органов государственной власти, местного самоуправления, должностных лиц, граждан и их объединений соблюдать Конституцию РФ и законы (статья 15 (часть 2) Конституции РФ), поскольку статья 29 (часть 4) Конституции РФ предусматривает, что федеральным законом определяется перечень сведений, составляющих государственную тайну.
Порядок допуска к государственной тайне, установленный в статье 21 Закона РФ «О государственной тайне» и призванный обеспечить сохранность государственной тайны, в основе своей соответствует целям, указанным в статье 55 (часть 3) Конституции РФ, не противоречит другим ее нормам, а также общепризнанным принципам демократического правового государства.
|
|
|
Исходя из буквального смысла статьи 21 оспоренного Закона, устанавливаемый ею порядок носит характер общего правила, не исключающего, однако, возможности использования иных способов доступа к государственным секретам и защиты государственной тайны, само осуществление которых обусловлено, в частности, особенностями правового статуса отдельных категорий лиц, вытекающего из Конституции РФ или непосредственно предусмотренного законом. Предписания оспоренной нормы не могут быть распространены, в частности, на депутатов Федерального Собрания или судей, поскольку это противоречит природе их конституционного статуса, особенностям порядка занятия должности и выполняемых функций. Сохранность государственной тайны в таких случаях обеспечивается соответствующими механизмами ответственности.
Из статьи 48 (часть 2) Конституции РФ следует, что адвокат, осуществляющий защиту по уголовным делам, - участник процесса. Порядок производства по уголовным делам является единым и обязательным по всем уголовным делам и для всех судов, органов прокуратуры, предварительного следствия и дознания и определяется именно УПК РСФСР, а не каким-либо иным федеральным законом. Следовательно, порядок участия адвоката в уголовном судопроизводстве, в том числе по делам, связанным со сведениями, составляющими государственную тайну, также определяется названным Кодексом.
УПК РСФСР не содержит требований о какой-либо предварительной проверке адвоката и особом разрешении на участие в такого рода делах, что согласуется с положениями Конституции РФ. Таким образом, обжалуемое положение о порядке допуска к государственной тайне не может быть применено и к адвокату, участвующему в уголовном судопроизводстве в качестве защитника.
Отказ обвиняемому (подозреваемому) в приглашении выбранного им адвоката по мотивам отсутствия у последнего допуска к государственной тайне, а также предложение обвиняемому (подозреваемому) выбрать защитника из определенного круга адвокатов, имеющих такой допуск, неправомерно ограничивают конституционное право гражданина на получение квалифицированной юридической помощи и право на самостоятельный выбор защитника (статья 48 Конституции РФ). Указанные конституционные права в силу статьи 56 (часть 3) не могут быть ограничены ни при каких обстоятельствах.
Зависимость выбора обвиняемым адвоката от наличия у последнего допуска к государственной тайне противоречит также принципу состязательности и равноправия сторон в судопроизводстве, закрепленному в статье 123 (часть 3) Конституции РФ.
Законодатель, определяя средства и способы защиты государственной тайны, должен использовать лишь те из них, которые для конкретной правоприменительной ситуации исключают возможность несоразмерного ограничения прав и свобод человека и гражданина. В рамках уголовного судопроизводства такими средствами могут быть, в частности, проведение закрытого судебного заседания, предупреждение участников процесса о неразглашении государственной тайны и привлечение к уголовной ответственности в случае ее разглашения, возложение на адвоката обязанности хранить профессиональную тайну, неисполнение которой влечет лишение адвокатского статуса.
Международно-правовые документы, использованные в Постановлении: статья 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, предусматривающая право на получение квалифицированной юридической помощи и право на самостоятельный выбор защитника.
(2) Постановление от 28 января 1997 года № 2-П по делу о проверке конституционности части четвертой статьи 47 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР
|
|
|
(Собрание законодательства Российской Федерации. 1997. № 7. Ст. 871)
Правовые категории в Постановлении: право на получение квалифицированной юридической помощи; условия допуска в качестве защитника по уголовному делу; право на самостоятельный выбор адвоката (защитника).
Заявители: ряд граждан (в порядке части 4 статьи 125 Конституции РФ).
Предмет рассмотрения: положение, предусматривающее, что в качестве защитников допускаются: адвокат по предъявлении им ордера юридической консультации, представитель профессионального союза или другого общественного объединения, являющийся защитником, по предъявлении соответствующего протокола, а также документа, удостоверяющего его личность.
Позиция заявителей: указанное положение нарушает их конституционное право на защиту, в частности на выбор в качестве защитника юристов, не являющихся членами коллегий адвокатов. Оспариваемая норма допускает также отстранение адвоката от участия в уголовном судопроизводстве в качестве защитника в связи с прекращением его членства в коллегии адвокатов. В то же время в данной норме нет запрета отстранять от участия в деле защитника - представителя общественного объединения в связи с отзывом ранее принятого решения соответствующего общественного объединения о его направлении для участия в уголовном деле.
Итоговый вывод решения: положение части четвертой статьи 47 УПК РСФСР, согласно которому в качестве защитника допускается адвокат по предъявлении им ордера юридической консультации, не противоречит Конституции РФ. Условия, профессиональные критерии и организационно-правовые формы, обеспечивающие оказание квалифицированной юридической помощи в уголовном процессе, определяются законодателем.
Мотивы решения. По своему содержанию право на самостоятельный выбор адвоката (защитника) не означает право выбирать в качестве защитника любое лицо по усмотрению подозреваемого или обвиняемого и не предполагает возможность участия в уголовном процессе любого лица в качестве защитника. Закрепленное в статье 48 (часть 2) Конституции РФ право пользоваться помощью адвоката (защитника) является одним из проявлений более общего права, гарантированного статьей 48 (часть 1) Конституции РФ каждому человеку, - права на получение квалифицированной юридической помощи.
|
|
|
Гарантируя право на получение именно квалифицированной юридической помощи, государство должно, во-первых, обеспечить условия, способствующие подготовке квалифицированных юристов для оказания гражданам различных видов юридической помощи, в том числе в уголовном судопроизводстве, и, во-вторых, установить с этой целью определенные профессиональные и иные квалификационные требования и критерии. Участие в качестве защитника в ходе предварительного расследования дела любого лица по выбору подозреваемого или обвиняемого может привести к тому, что защитником окажется лицо, не обладающее необходимыми профессиональными навыками, что несовместимо с задачами правосудия и обязанностью государства гарантировать каждому квалифицированную юридическую помощь.
Критерии квалифицированной юридической помощи в уголовном судопроизводстве, исходя из необходимости обеспечения принципа состязательности и равноправия сторон, закрепленного в статье 123 (часть 3) Конституции РФ, устанавливает законодатель путем определения соответствующих условий допуска тех или иных лиц в качестве защитников.
Международно-правовые документы, использованные в Постановлении: статья 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, предусматривающая, что каждый при рассмотрении предъявленного ему обвинения вправе общаться с выбранным им самим защитником и защищать себя через его посредство.
Особые мнения по данному делу представили судьи Э. М. Аметистов, В. О. Лучин, В. И. Олейник.
(3) Постановление от 27 июня 2000 года № 11-П по делу о проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР
(Собрание законодательства Российской Федерации. 2000. № 27. Ст. 2882)
Правовые категории в Постановлении: принцип охраны достоинства личности; право на свободу и личную неприкосновенность; право защищаться любыми способами, не запрещенными законом; право на помощь адвоката с момента фактического задержания или иного реального ограничения свободы и личной неприкосновенности как конкретизация права на получение квалифицированной юридической помощи; автономное понятие обвинения в конституционно-правовом и международно-правовом истолковании.
Заявитель: гражданин В.И.Маслов (в порядке части 4 статьи 125 Конституции РФ).
Предмет рассмотрения: положения части первой статьи 47 УПК РСФСР, допускающие защитника к участию в деле лишь с момента приобретения им формального процессуального статуса подозреваемого, а именно с момента объявления подозреваемому в совершении преступления, протокола задержания либо постановления о применении до предъявления обвинения меры пресечения в виде заключения под стражу; положения части второй статьи 51 УПК РСФСР, которые толкуются правоприменительной практикой как не предоставляющие защитнику до окончания расследования по делу право знакомиться с протоколами следственных действий, произведенных с участием его подзащитного до того, как он был признан подозреваемым, и иными документами, которые предъявлялись либо должны предъявляться подозреваемому и обвиняемому, и как исключающие право выписывать необходимые сведения из материалов, с которыми защитник был ознакомлен.
Позиция заявителя: оспариваемые нормы противоречат статьям 45 (часть 2), 48 (части 1 и 2) и 55 (часть 3) Конституции РФ.
Итоговый вывод решения: положения части первой статьи 47 УПК РСФСР не соответствуют Конституции РФ, ее статьям 17 (часть 1), 21 (часть 1), 22 (часть 2), 48 и 55 (часть 3), поскольку предоставляют лицу, подозреваемому в совершении преступления, право пользоваться помощью защитника лишь с момента объявления ему протокола задержания либо постановления о применении до предъявления обвинения меры пресечения в виде заключения под стражу и, следовательно, ограничивают в досудебных стадиях уголовного судопроизводства право каждого на получение квалифицированной юридической помощи, в том числе помощи адвоката (защитника) во всех случаях, когда его права и свободы существенно затрагиваются или могут быть существенно затронуты действиями и мерами, связанными с уголовным преследованием.
В целях обеспечения указанных прав впредь до введения законодателем нового урегулирования подлежит непосредственному применению положение статьи 48 (часть 2) Конституции РФ.
Положения части второй статьи 51 УПК РСФСР признаются не противоречащими Конституции РФ, поскольку они, будучи истолкованы в конституционно-правовом смысле, не ограничивают право защитника до окончания расследования по уголовному делу знакомиться с протоколами следственных действий, произведенных с участием подзащитного до признания его подозреваемым, и с документами, которые предъявлялись либо должны предъявляться подозреваемому и обвиняемому, а также право выписывать из материалов, с которыми защитник был ознакомлен, любые сведения и в любом объеме.
Мотивы решения. Положения статьи 48 Конституции РФ о государственных гарантиях квалифицированной юридической помощи не связывают возможность участия в деле адвоката (защитника) с формальным признанием лица подозреваемым либо обвиняемым, а следовательно, и с моментом принятия органом дознания, следствия или прокуратуры какого-либо предоставляющего такой формальный статус процессуального акта, а также не наделяют федерального законодателя правом устанавливать ограничительные условия реализации названного права.
Норма статьи 48 (часть 2) Конституции РФ определенно указывает на сущностные признаки, характеризующие фактическое положение лица как нуждающегося в правовой помощи в силу того, что его конституционные права, прежде всего на свободу и личную неприкосновенность, ограничены, в том числе в связи с уголовным преследованием в целях установления его виновности. Поэтому конституционное право пользоваться помощью адвоката (защитника) возникает у конкретного лица с того момента, когда ограничение его прав становится реальным.
Право на получение юридической помощи адвоката гарантируется каждому лицу независимо от его формального процессуального статуса, в том числе от признания задержанным и подозреваемым, если управомоченными органами власти в отношении этого лица предприняты меры, которыми реально ограничиваются свобода и личная неприкосновенность, включая свободу передвижения, - удержание официальными властями, принудительный привод или доставление в органы дознания и следствия, содержание в изоляции без каких-либо контактов, а также какие-либо иные действия, существенно ограничивающие свободу и личную неприкосновенность.
В противоречие с требованиями статьи 48 Конституции РФ оспариваемые положения статьи 47 УПК РСФСР препятствуют реализации права на помощь адвоката (защитника), допуская ее не с момента фактического задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, а лишь с момента объявления ему органами дознания и следствия протокола задержания или постановления об аресте, в результате чего реализация права на защиту и права пользоваться помощью адвоката (защитника) ставится в зависимость от усмотрения этих органов. Такое усмотрение открывает возможность для недопустимых произвольных властных действий в отношении лица, чьи конституционные права и свободы ограничиваются, что не только противоречит принципам свободы и личной неприкосновенности, но и умаляет достоинство личности как основу признания и уважения ее прав и свобод.
Статья 48 (часть 2) Конституции РФ, конкретизирующая более общее положение части первой этой статьи о праве каждого на квалифицированную юридическую помощь, не может толковаться как ограничивающая право на такую помощь со стороны адвоката - она должна быть предоставлена каждому лицу, в том числе в рамках уголовного преследования в любых его формах.
Оспариваемые положения статьи 51 УПК РСФСР обязывают следствие предъявить защитнику подозреваемого как материалы следственных действий с участием подозреваемого, так и документы, которые предъявлялись подозреваемому либо должны быть ему предъявлены и которые подтверждают законность и обоснованность применения к нему меры пресечения. Отказ защитнику в ознакомлении с материалами следствия, которые были добыты с участием подозреваемого или стали ему известны иным образом до признания его подозреваемым, как и ограничение права защитника выписывать из материалов, с которыми он был ознакомлен до окончания следствия, любые сведения и в любом объеме, не имеют ни прямого нормативного закрепления, ни разумного основания, не могут быть оправданы интересами следствия или иными конституционно значимыми целями, допускающими соразмерные ограничения прав и свобод (статья 55 (часть 3) Конституции РФ). Иное истолкование оспариваемых положений противоречило бы также смыслу статьи 45 (часть 1) и статьи 48 Конституции РФ.
Международно-правовые документы, использованные в Постановлении: Международный пакт о гражданских и политических правах (статья 14); Конвенция о защите прав человека и основных свобод (статьи 5 и 6); решения Европейского Суда по правам человека о недопустимости отказа в доступе к адвокату в течение первых часов допросов полицией, в том числе в случаях применения к лицу любых мер, которые существенно сказываются на положении подозреваемого.
(4) Постановление от 25 октября 2001 года № 14-П по делу о проверке конституционности положений, содержащихся в статьях 47 и 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР и пункте 15 части второй статьи 16 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений»
(Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 48. Ст. 4551)
Правовые категории в Постановлении: право на получение квалифицированной юридической помощи; право задержанного, заключенного под стражу, обвиняемого в совершении преступления пользоваться помощью адвоката (защитника) с момента соответственно задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения; осуществление судопроизводства на основе состязательности и равноправия сторон; порядок допуска адвоката к участию в деле, в том числе при проведении свиданий с содержащимися под стражей обвиняемыми и подозреваемыми.
Заявители: ряд граждан (в порядке части 4 статьи 125 Конституции РФ).
Предмет рассмотрения: положения частей первой и четвертой статьи 47, части второй статьи 51 УПК РСФСР - постольку, поскольку ими регулируется порядок допуска адвоката, имеющего ордер юридической консультации, к участию в деле, в том числе при проведении свиданий с содержащимися под стражей обвиняемыми и подозреваемыми, а также пункт 15 части второй статьи 16 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», который ставит возможность свиданий названных лиц с адвокатом в зависимость от разрешения органа предварительного расследования, в производстве которого находится уголовное дело.
Позиция заявителей: оспариваемыми нормами создаются препятствия для реализации обвиняемым права на свидание с защитником наедине и без ограничения времени и вводится порядок, при котором свидания обвиняемому с адвокатом предоставляются лишь по предъявлении последним документа о допуске к участию в уголовном деле в качестве защитника, выданного лицом или органом, в производстве которых находится дело. Тем самым нарушаются права, гарантированные статьями 15 (часть 4), 17 (части 1 и 2), 18, 21 (часть 1), 22 (часть 1), 48 (часть 2) и 55 (части 2 и 3) Конституции РФ.
Итоговый вывод решения: положения частей первой и четвертой статьи 47 и части второй статьи 51 УПК РСФСР, регулирующие порядок допуска адвоката, имеющего ордер юридической консультации, к участию в деле, в том числе при проведении свиданий с содержащимися под стражей обвиняемыми и подозреваемыми, не противоречат Конституции РФ, поскольку эти положения не предполагают каких-либо дополнительных условий разрешительного характера для реализации права обвиняемого (подозреваемого) пользоваться помощью адвоката (защитника).
Положение пункта 15 части второй статьи 16 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», допускающее регулирование конституционного права на помощь адвоката (защитника) ведомственными нормативными актами, не соответствует Конституции РФ, ее статьям 48 (часть 2) и 55 (часть 3), поскольку это положение - по смыслу, придаваемому ему правоприменительной практикой, - служит основанием неправомерных ограничений данного права, ставя реализацию возможности свиданий обвиняемого (подозреваемого) с адвокатом (защитником) в зависимость от наличия специального разрешения лица или органа, в производстве которых находится уголовное дело.
Мотивы решения. Право каждого задержанного, заключенного под стражу, обвиняемого в совершении преступления пользоваться помощью адвоката (защитника) с момента соответственно задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения служит для этих лиц гарантией осуществления других закрепленных в Конституции РФ прав - на получение квалифицированной юридической помощи, на защиту своих прав и свобод всеми способами, не запрещенными законом, на судебную защиту, на разбирательство дела судом на основе состязательности и равноправия - и находится во взаимосвязи с ними.
Выполнение адвокатом, имеющим ордер юридической консультации на ведение уголовного дела, процессуальных обязанностей защитника не может быть поставлено в зависимость от усмотрения должностного лица или органа, в производстве которых находится уголовное дело, основанного на не перечисленных в уголовно-процессуальном законе обстоятельствах, исключающих участие этого адвоката в деле.
Оспариваемые нормы УПК РСФСР не предполагают какого-либо особого - разрешительного - порядка вступления в уголовное дело адвоката, имеющего ордер юридической консультации, и, следовательно, не должны служить основанием для лица или органа, в производстве которых находится уголовное дело, принимать правоприменительные акты, разрешающие защитнику участвовать в деле. Иное понимание противоречило бы предписаниям статьи 48 (часть 2) Конституции РФ, в силу которой - во взаимосвязи со статьями 46, 49 (части 1 и 2), 50 (часть 2) и 123 (часть 3) Конституции РФ - реализация закрепленного в ней права на помощь защитника не может быть обусловлена получением разрешения органа, в производстве которого находится уголовное дело.
Оспариваемое положение Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» не удовлетворяет требованиям, вытекающим из статей 48 (часть 2), 71 (пункты «в», «о») и 76 (часть 1) Конституции РФ, поскольку позволяет регулировать существенные элементы конституционного права пользоваться помощью адвоката (защитника), подлежащие определению непосредственно в уголовно-процессуальном законе, ведомственными нормативными актами. Указанным Федеральным законом не определены исчерпывающие, точные и четкие критерии условий и порядка реализации адвокатом права свидания с содержащимся под стражей обвиняемым (подозреваемым). Подобная неопределенность позволяет неоднозначно и, следовательно, произвольно толковать и применять названный Федеральный закон.
Требование обязательного получения адвокатом (защитником) разрешения от лица или органа, в производстве которых находится уголовное дело, на допуск к участию в деле означает, по существу, что подозреваемый и обвиняемый могут лишиться своевременной квалифицированной юридической помощи, а адвокат (защитник) – возможности выполнить свои профессиональные и процессуальные обязанности, если какие-либо обстоятельства объективного (отсутствие следователя) либо субъективного (нежелание следователя допустить адвоката на свидание) характера препятствуют получению такого разрешения. Тем самым нарушается закрепленный в статье 123 (часть 3) Конституции РФ принцип осуществления судопроизводства на основе состязательности и равноправия сторон, который исключает зависимость реализации обвиняемым (подозреваемым) конституционного права на помощь адвоката (защитника) от усмотрения органа предварительного расследования, прокуратуры и суда. Иначе нарушались бы конституционные гарантии государственной, в том числе судебной, защиты в целом (см.: Постановление от 27 марта 1996 года № 8-П).
Международно-правовые документы, использованные в Постановлении: Международный пакт о гражданских и политических правах (подпункт «b» пункта 3 статьи 14), Конвенция о защите прав человека и основных свобод (подпункт «с» пункта 3 статьи 6), по смыслу которых существенным и неотъемлемым элементом права на помощь адвоката (защитника) является предоставление содержащемуся под стражей обвиняемому (подозреваемому) возможности непосредственного общения со своим защитником и, соответственно, возможность последнего иметь свидания с подзащитным.
(5) Постановление от 26 декабря 2003 года № 20-П по делу о проверке конституционности отдельных положений частей первой и второй статьи 118 Уголовно-исполнительного кодекса РФ
(Собрание законодательства Российской Федерации. 2004. № 2. Ст. 160)
Правовые категории в Постановлении: право на получение квалифицированной юридической помощи, недопустимость ограничений, искажающих существо права; обеспечение прав осужденных к лишению свободы, помещенных в порядке взыскания в штрафной изолятор.
Заявитель: гражданин Грузии З. Р. Шенгелая (в порядке части 4 статьи 125 Конституции РФ).
Предмет рассмотрения: положения части первой и пункта «г» части второй статьи 118 УИК РФ, которыми устанавливаются ограничения права осужденных, переведенных в порядке взыскания в штрафной изолятор или помещение камерного типа, на свидания, во взаимосвязи с положениями статьи 89 УИК РФ, регламентирующими предоставление осужденным, отбывающим наказание в виде лишения свободы, свиданий с адвокатами и иными лицами, имеющими право на оказание юридической помощи.
Позиция заявителя: в соответствии с оспариваемыми нормами осужденный к лишению свободы лишается права на свидание с адвокатом на неопределенное время, поскольку эти виды дисциплинарных взысканий могут назначаться подряд неограниченное число раз в связи с новыми нарушениями. Тем самым ущемляются права на получение квалифицированной юридической помощи и на защиту прав и свобод, в том числе путем обжалования приговора, других судебных решений, а также решений администрации исправительного учреждения о наложении дисциплинарных взысканий, что противоречит статьям 45 (часть 1), 48 (часть 1) и 50 (часть 3) Конституции РФ.
Итоговый вывод решения: положения части первой и пункта «г» части второй статьи 118 Уголовно-исполнительного кодекса РФ не противоречат Конституции РФ, поскольку по своему конституционно-правовому смыслу во взаимосвязи со статьей 89 УИК РФ эти положения не предполагают, что установленные ими ограничения распространяются на свидания осужденных, находящихся в штрафных изоляторах и помещениях камерного типа, с адвокатом и иными лицами, имеющими право на оказание юридической помощи, и тем самым не препятствуют получению ими квалифицированной юридической помощи.
Мотивы решения. Исходя из того что Конституция РФ в статье 48 определяет начальный, но не конечный момент осуществления обвиняемым права на помощь адвоката (защитника), данное право должно обеспечиваться ему на всех стадиях уголовного процесса, в том числе при исполнении приговора. Само по себе осуждение лица за совершенное преступление и назначение ему в качестве наказания лишения свободы не могут признаваться достаточным основанием для ограничения его права на защиту своих прав и законных интересов путем обжалования приговора и других решений по уголовному делу, заявления ходатайств о смягчении назначенного по приговору суда наказания, возражения против представления администрации учреждения, исполняющего наказание, об изменении назначенного судом наказания на более тяжкое или об изменении режима отбывания наказания.
С учетом особенностей статуса осужденного право на квалифицированную юридическую помощь гарантируется ему не только для обеспечения возможности отстаивать свои интересы в рамках уголовного процесса, но и для защиты от ущемляющих его права и законные интересы действий и решений органов и учреждений, исполняющих наказание. То обстоятельство, что осужденный, отбывающий наказание в виде лишения свободы и тем более водворенный в штрафной изолятор или переведенный в помещение камерного типа, находится в подчиненном, зависимом от администрации исполняющего наказание учреждения положении и ограничен в правомочиях лично защищать свои права и законные интересы, предопределяет особую значимость безотлагательного обеспечения ему права пригласить для оказания юридической помощи адвоката (защитника) и реальной возможности воспользоваться ею.
Реализация осужденным права на помощь адвоката (защитника), как и права на квалифицированную юридическую помощь в целом, в том числе по вопросам, связанным с применением дисциплинарных взысканий за нарушение установленного порядка отбывания наказания, предполагает создание условий, позволяющих ему сообщить адвокату о существе своих требований по тому или иному вопросу и предоставить всю необходимую для их отстаивания информацию, а адвокату - оказать своему доверителю консультативную помощь и согласовать с ним действия по защите его прав и законных интересов.
Непосредственное общение с адвокатом - важная составляющая права на получение квалифицированной юридической помощи, которое в силу Конституции РФ ни при каких условиях не подлежит произвольному ограничению, в том числе в части определения количества и продолжительности предоставляемых в этих целях свиданий. Конституционные положения о праве на получение квалифицированной юридической помощи применительно к осужденным, отбывающим наказание в виде лишения свободы, конкретизированы в части четвертой статьи 89 УИК РФ, которая связывает предоставление свиданий с адвокатами и иными лицами, имеющими право на оказание юридической помощи осужденным, только с подачей осужденным соответствующего заявления. Каких-либо дополнительных, носящих ограничительный характер условий предоставления осужденному свиданий с адвокатом закон не предусматривает, из чего следует, что администрация не вправе отказать в удовлетворении заявления осужденного о свидании с приглашенным им адвокатом. Таким образом, действует уведомительный, а не разрешительный порядок предоставления свиданий с адвокатом, которые по своей правовой природе и целям отличаются от свиданий с другими лицами в целях сохранения социально полезных связей осужденных. В отличие от последних правовой режим свиданий с адвокатом не требует нормативного ограничения их частоты, продолжительности, порядка предоставления, так как он определяется непосредственным действием права, закрепленного в статье 48 (части 1 и 2) Конституции РФ.
Таким образом, положения статьи 118 УИК РФ - по их конституционно-правовому смыслу в системе норм - не могут расцениваться как допускающие возможность ограничения права осужденного на квалифицированную юридическую помощь и свидание с адвокатом по решению администрации учреждения, исполняющего наказание в виде лишения свободы.
Международно-правовые документы, использованные в Постановлении: Свод принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме, утвержденный Генеральной Ассамблеей ООН 9 декабря 1988 года (пункты 1, 2 и 3 принципа 18), которым провозглашено право каждого задержанного или находящегося в заключении лица связываться и консультироваться с адвокатом, а также предусмотрено предоставление необходимых для этого времени и условий.
(6) Постановление от 23 января 2007 года № 1-П по делу о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 779 и пункта 1 статьи 781 Гражданского кодекса Российской Федерации
(Собрание законодательства Российской Федерации. 2007.¹ 6. Ст. 828)
Правовые категории в Постановлении: гарантирование квалифицированной и доступной юридической помощи; свобода договора; договор возмездного оказания правовых услуг; соотношение диспозитивного и императивного методов регулирования в сфере оказания юридических услуг; судебное решение; самостоятельность и независимость судебной власти; осуществление правосудия на основе равноправия и состязательности сторон.
Заявители: общество с ограниченной ответственностью «Агентство корпоративной безопасности» и гражданин В. В. Макеев (в порядке части 4 статьи 125 Конституции РФ).
Предмет рассмотрения: оспоренные законоположения, предусматривающие, что по договору возмездного оказания услуг исполнитель обязуется по заданию заказчика оказать услуги (совершить определенные действия или осуществить определенную деятельность), а заказчик обязуется оплатить оказанные ему услуги в сроки и в порядке, которые указаны в договоре возмездного оказания услуг, как не предполагающие – по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, – удовлетворения требований исполнителя о выплате вознаграждения, если его размер поставлен в зависимость от судебного решения, которое будет принято в будущем.
Позиция заявителей: оспоренные нормы по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, нарушают права и свободы, гарантированные статьями 8, 19 (ч. 1), 34 (ч. 1), 35, 46 (ч. 1) и 55 (ч. 2 и 3) Конституции РФ.
Итоговый вывод решения: оспоренные положения ГК РФ не противоречат Конституции РФ, поскольку в системе действующего правового регулирования отношений по возмездному оказанию правовых услуг ими не предполагается удовлетворение требований исполнителя о выплате вознаграждения по договору возмездного оказания услуг, если данное требование обосновывается условием, ставящим размер оплаты услуг в зависимость от решения суда, которое будет принято в будущем. Этим не исключается право федерального законодателя, с учетом конкретных условий развития правовой системы и исходя из конституционных принципов правосудия, предусмотреть возможность иного правового регулирования, в частности в рамках специального законодательства о порядке и условиях реализации права на квалифицированную юридическую помощь.
Мотивы решения. Свобода гражданско-правовых договоров в ее конституционно-правовом смысле предполагает соблюдение принципов равенства и согласования воли сторон. Поэтому договорные обязательства, регулируемые гражданским законодательством, должны быть основаны на равенстве сторон, автономии их воли и имущественной самостоятельности, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела. Субъекты гражданского права свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых не противоречащих законодательству условий договора. В то же время свобода договора не должна приводить к отрицанию или умалению других общепризнанных прав и свобод человека и гражданина; она не является абсолютной и может быть ограничена, однако как сама возможность ограничений, так и их характер должны определяться на основе Конституции РФ, устанавливающей, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (постановления от 6 июня 2000 года № 9-П и от 1 апреля 2003 года № 4-П).
Свобода договора имеет и объективные пределы, которые определяются основами конституционного строя и публичного правопорядка. Недопустимо, в частности, распространение договорных отношений и лежащих в их основе принципов на те области социальной жизнедеятельности, которые связаны с реализацией государственной власти. Поскольку органы государственной власти и их должностные лица обеспечивают осуществление народом своей власти, их деятельность (как сама по себе, так и ее результаты) не может быть предметом частноправового регулирования, так же как и реализация гражданских прав и обязанностей не может предопределять конкретные решения и действия органов государственной власти и должностных лиц.
Применительно к сфере судебной власти это обусловливается принципами ее самостоятельности и независимости. Согласно Конституции РФ, правосудие осуществляется только судом, который рассматривает и разрешает в судебном заседании конкретные дела в соответствии с установленными законом процедурами конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства на основе свободной оценки доказательств судьей по своему внутреннему убеждению и в условиях действия принципа состязательности и равноправия сторон, предопределяющего, что функция правосудия в любой его форме отделена от функций спорящих перед судом сторон.
Таким образом, законодательное регулирование общественных отношений по оказанию юридической помощи должно осуществляться с соблюдением надлежащего баланса между такими конституционно защищаемыми ценностями, как гарантирование квалифицированной и доступной юридической помощи, самостоятельность и независимость судебной власти и свобода договорного определения прав и обязанностей сторон в рамках гражданско-правовых отношений по оказанию юридической помощи, включая возможность установления справедливого размера ее оплаты. Это предполагает обеспечение законодателем разумного баланса диспозитивного и императивного методов правового воздействия в данной сфере, сочетания частных и публичных интересов, адекватного их юридической природе. Достижение названной цели должно, однако, осуществляться с учетом условий конкретного этапа развития российской государственности, состояния ее правовой и судебной систем.
Общественные отношения по поводу оказания юридической помощи регламентируются, в частности, нормами ГК РФ, касающимися обязательств по договору возмездного оказания услуг.
Давая нормативную дефиницию договора возмездного оказания услуг, федеральный законодатель в пределах предоставленной ему компетенции и с целью определения специфических особенностей данного вида договоров, которые позволяли бы отграничить его от других, предметом данного договора называет совершение определенных действий или осуществление определенной деятельности исполнителем.
Определяя исчерпывающим образом такое существенное условие договора, как его предмет, федеральный законодатель не включил в понятие предмета договора возмездного оказания услуг достижение результата, ради которого он заключается. Выделение в качестве предмета данного договора совершения определенных действий или осуществления определенной деятельности обусловлено тем, что даже в рамках одного вида услуг результат, ради которого заключается договор, в каждом конкретном случае не всегда достижим, в том числе в силу объективных причин.
Следовательно, заключая договор возмездного оказания услуг, стороны, будучи свободны в определении цены договора, сроков его исполнения, порядка и размера оплаты, вместе с тем не вправе изменять императивное требование закона о предмете данного договора.
При этом спецификой договора возмездного оказания правовых услуг, в частности, является то, что в соответствии с этим договором совершение определенных действий или осуществление определенной деятельности направлено на отстаивание интересов услугополучателя в судах и иных государственных (юрисдикционных) органах, обязанных, как правило, принять решение в отношении заявленного требования. Поэтому интересы заказчика, зачастую не ограничиваясь предоставлением собственно правовых услуг исполнителем, заключаются в достижении положительного результата его деятельности (удовлетворение иска, получение иного благоприятного решения), что выходит за предмет регулирования по договору.
На практике это приводит к включению в договор условий, в соответствии с которыми при вынесении положительного решения в пользу доверителя (заказчика) последний обязуется выплатить услугополучателю (исполнителю) сумму, исчисляемую в процентом отношении к удовлетворенной судом сумме иска.
Вместе с тем материалы дела свидетельствуют о том, что арбитражные суды при рассмотрении конкретных дел исходят, как правило, из того, что природа отношений по поводу оказания правовых услуг не предполагает удовлетворения требования исполнителя о выплате вознаграждения за вынесенное в пользу заказчика решение, если данное требование обосновывается исполнителем ссылкой на условие договора, ставящее размер оплаты правовых услуг в зависимость от решения суда или государственного органа, которое будет принято в будущем.
Реализация оспоренных положений ГК РФ, как норм общего характера, обеспечивается, в том числе, конкретизацией и детализацией в иных нормативных правовых актах. В отсутствие же специального, конкретизирующего правового регулирования индивидуализация их нормативного содержания применительно к отдельным видам договоров должна обеспечиваться в правоприменительной практике, в том числе на основе конституционных принципов и основных начал гражданского законодательства, с соблюдением основ публичного правопорядка.
При этом в судебной практике должно обеспечиваться конституционное истолкование подлежащих применению нормативных положений (постановления от 23 декабря 1997 года № 21-П, от 23 февраля 1999 года № 4-П, от 28 марта 2000 года № 5-П).
В частности, казуальное истолкование и применение названных законоположений, которые напрямую не предусматривают критерии ограничений и запретов на определение размера оплаты юридических услуг, должно осуществляться в общей системе конституционно-правового и гражданско-правового регулирования соответствующих отношений на основе конституционных принципов, обладающих высшей степенью нормативной обобщенности, предопределяющих содержание конституционных прав человека и отраслевых прав граждан, носящих универсальный характер и в связи с этим оказывающих регулирующее воздействие на все сферы общественных отношений (постановления от 27 января 1993 года № 1-П, от 10 апреля 2003 года № 5-П).
В силу конституционных принципов и норм, в частности принципов свободы договора, доступности правосудия, независимости и самостоятельности судебной власти, состязательности и равноправия сторон, предполагается, что стороны в договоре об оказании правовых услуг, будучи вправе в силу диспозитивного характера гражданско-правового регулирования свободно определять оптимальные условия оплаты оказанных услуг, в том числе самостоятельно устанавливать порядок и сроки внесения платежей, включая исчисление размера вознаграждения в процентах от цены иска, не могут, однако, обусловливать выплату вознаграждения принятием конкретного судебного решения, поскольку оно в системе действующего правового регулирования не может выступать ни объектом чьих-либо гражданских прав, ни предметом какого- либо гражданско-правового договора.
Включение же в текст договора о возмездном оказании правовых услуг условия о выплате вознаграждения в зависимости от самого факта принятия положительного для истца решения суда расходится с основными началами гражданского законодательства, допускающими свободу сторон в определении любых условий договора, если они не противоречат законодательству, поскольку в данном случае это означает введение иного, не предусмотренного законом предмета договора.
Важной гарантией осуществления и защиты прав и свобод человека и гражданина является закрепленное Конституцией РФ право каждого на получение квалифицированной юридической помощи, которому корреспондирует обязанность государства обеспечить надлежащие условия, в том числе нормативно-правового характера, с тем чтобы каждый в случае необходимости имел возможность обратиться за юридической помощью для защиты и отстаивания своих прав и законных интересов.
В силу этих конституционных положений во взаимосвязи с положениями Конституции РФ, определяющими полномочия Российской Федерации по регулированию прав и свобод человека и гражданина, в компетенцию федерального законодателя входит регламентация отношений, связанных с оказанием юридической помощи. При этом Конституция РФ, закрепляя обязанность государства гарантировать защиту права на получение квалифицированной юридической помощи, не ограничивает законодателя в выборе путей выполнения данной обязанности (постановление от 19 мая 1998 года № 15-П).
Реализуя свои полномочия в указанной сфере, федеральный законодатель располагает достаточной свободой усмотрения в выборе конкретной модели правового регулирования оказания юридической помощи, включая определение вида соответствующего гражданско-правового договора и его существенных условий. При этом он не может действовать произвольно и, во всяком случае, связан необходимостью обеспечения соблюдения принципов и норм, составляющих конституционно-правовую основу регулирования общественных отношений, складывающихся в данной сфере. Кроме того, он должен применять адекватные специфическому характеру отношений способы и методы правового воздействия, в том числе учитывать закрепленный в ГК РФ принцип свободы договора.
Общественные отношения по поводу оказания юридической помощи находятся во взаимосвязи с реализацией соответствующими субъектами конституционной обязанности государства по обеспечению надлежащих гарантий доступа каждого к правовым услугам и возможности привлечения каждым лицом, заинтересованным в совершении юридически значимых действий, квалифицированных специалистов в области права. Поэтому они воплощают в себе публичный интерес, а оказание юридических услуг имеет публично-правовое значение. Этот вывод относится, в частности, к деятельности адвокатов, на которых федеральным законом возложена обязанность обеспечивать на профессиональной основе квалифицированную юридическую помощь физическим и юридическим лицам в целях защиты их прав, свобод и интересов, а также обеспечения доступа к правосудию (постановление от 23 декабря 1999 года № 18-П, определение от 21 декабря 2000 года № 282-О).
Публичные начала в природе отношений по оказанию юридической помощи обусловлены также тем, что, возникая в связи с реализацией права на судебную защиту, они протекают во взаимосвязи с функционированием институтов судебной власти. Соответственно, право на по‑ лучение квалифицированной юридической помощи, выступая гарантией защиты прав, свобод и законных интересов, одновременно является одной из предпосылок надлежащего осуществления правосудия, обеспечивая его состязательный характер и равноправие сторон.
(7) Постановление от 29 ноября 2010 года № 20-П по делу о проверке конституционности положений статей 20 и 21 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений»
(Собрание законодательства Российской Федерации. 2010. № 50. Ст. 6808)
Правовые категории в Постановлении: юридическая помощь; адвокатская тайна; содержание под стражей; цензура.
Заявители: граждане Д. Р. Барановский, Ю. Н. Волохонский и И. В. Плотников (в порядке части 4 статьи 125 Конституции РФ).
Предмет рассмотрения: положения статей 20 и 21 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» в части, регулирующей осуществление администрацией места содержания под стражей цензуры переписки подозреваемых и обвиняемых, в отношении которых избрана мера пресечения в виде заключения под стражу, со своими адвокатами (защитниками).
Позиция заявителей: оспариваемые положения ограничивают права, гарантированные статьями 46 и 48 Конституции РФ, поскольку лишают обвиняемого возможности получить квалифицированную юридическую помощь, а защитника – предоставить таковую; противоречат статьям 6 и 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в их понимании Европейским Судом по правам человека; приводят к нарушению гарантированных статьей 23 Конституции РФ права на тайну переписки и права на тайну частной жизни, а также представляют собой неправомерное отступление от общепризнанных принципов и норм международного права и тем самым противоречат статьям 15 и 17 Конституции РФ.
Итоговый вывод решения: взаимосвязанные положения статей 20 и 21 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», регулирующие осуществление администрацией места содержания под стражей цензуры переписки подозреваемых и обвиняемых, в отношении которых избрана мера пресечения в виде заключения под стражу, со своими адвокатами (защитниками), не противоречат Конституции РФ, поскольку, по конституционно-правовому смыслу этих законоположений в системе действующего правового регулирования, цензура переписки лица, заключенного под стражу, со своим адвокатом (защитником) возможна лишь в случаях, когда у администрации следственного изолятора есть разумные основания предполагать наличие в переписке недозволенных вложений (что проверяется только в присутствии самого этого лица) либо имеется обоснованное подозрение в том, что адвокат злоупотребляет своей привилегией на адвокатскую тайну, что такая переписка ставит под угрозу безопасность следственного изолятора или носит какой-либо иной противоправный характер; в таких случаях администрация следственного изолятора обязана принять мотивированное решение об осуществлении цензуры и письменно зафиксировать ход и результаты соответствующих действий.
Правоприменительные решения по делам заявителей, если они приняты на основании оспоренных положений в истолковании, расходящемся с их конституционно-правовым смыслом, выявленным в настоящем Постановлении, подлежат пересмотру в установленном порядке при условии, что для этого нет иных препятствий.
Мотивы решения. Согласно Конституции РФ (часть 2 статьи 48) каждый задержанный, заключенный под стражу, обвиняемый в совершении преступления имеет право пользоваться помощью адвоката (защитника) с момента соответственно задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения. Данное право, будучи одним из проявлений более общего права – на получение квалифицированной юридической помощи (часть 1 статьи 48 Конституции РФ), служит гарантией осуществления других закрепленных в Конституции прав: на защиту своих прав и свобод всеми способами, не запрещенными законом (статья 45, часть 2); на судебную защиту (статья 46); на разбирательство дела судом на основе состязательности и равноправия сторон (статья 123, часть 3).
Право на получение квалифицированной юридической помощи и, соответственно, право пользоваться помощью адвоката (защитника) признаются и гарантируются в Российской Федерации согласно общепризнанным принципам и нормам международного права (статьи 1, 2, 17 и 18 Конституции РФ).
Необходимой составляющей права пользоваться помощью адвоката (защитника) является обеспечение конфиденциальности сведений, сообщаемых адвокату его доверителем и подлежащих защите в силу положений Конституции, которые гарантируют каждому право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну (статья 23, часть 1), запрещают сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия (статья 24, часть 1). Приведенные конституционные положения, равно как и корреспондирующие им положения статьи 17 Международного пакта о гражданских и политических правах и статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, обязывают государство обеспечить в законодательстве и правоприменении такие условия, при наличии которых гражданин имеет возможность свободно сообщать адвокату сведения, которые он не сообщил бы другим лицам, а адвокату – возможность сохранить конфиденциальность полученной информации (см.: Постановление от 28 января 1997 года № 2-П, определения от 6 июля 2000 года № 128-О, от 8 ноября 2005 года № 439-О и от 29 мая 2007 года № 516-О-О).
Отступление от требования конфиденциальности создавало бы предпосылки для неправомерного ограничения права на получение квалифицированной юридической помощи, искажения самого существа права на защиту, а также – в нарушение статей 24 (часть 1) и 51 (часть 1) Конституции – для использования информации, конфиденциально доверенной лицом в целях собственной защиты только адвокату, вопреки воле этого лица в иных целях, в том числе как его свидетельствование против себя самого.
Право заключенного под стражу лица на конфиденциальный характер отношений со своим адвокатом (защитником) не является абсолютным, однако его ограничения допустимы лишь при условии их адекватности и соразмерности и могут быть оправданы лишь необходимостью обеспечения указанных в статье 55 (часть 3) Конституции целей (см. Постановление от 14 мая 2003 года № 8-П и Определение от 8 ноября 2005 года № 439-О).
Учитывая, что заключение под стражу в качестве меры пресечения применяется в целях недопущения преступной деятельности подозреваемого или обвиняемого или воспрепятствования производству по уголовному делу, ограничения конфиденциальности отношений такого лица и его адвоката – для достижения этих целей и при наличии соответствующих достаточных оснований – могут рассматриваться в качестве допустимых. Аналогичной позиции придерживается Европейский Суд по правам человека (см.: постановления от 25 марта 1992 года по делу Кэмпбелл (Campbell) против Соединенного Королевства, от 5 июля 2001 года по делу Эрдем (Erdem) против Германии, от 9 октября 2008 года по делу Моисеев против России).
В силу предписаний Конституции, Конвенции о защите прав человека и основных свобод, правовых позиций Конституционного Суда, а также исходя из международных обязательств Российской Федерации, вытекающих из ее участия в Конвенции о защите прав человека и основных свобод, в том числе с учетом практики Европейского Суда по правам человека, цензура переписки подозреваемых и обвиняемых, содержащихся под стражей, с избранными ими адвокатами (защитниками) может иметь место лишь в исключительных случаях, при наличии у администрации места содержания под стражей обоснованных подозрений в злоупотреблении правом со стороны адвоката и в злонамеренном его использовании со стороны лица, которому оказывается юридическая помощь. Исходя из этого федеральный законодатель обязан, не допуская искажения существа права на помощь адвоката (защитника), злоупотребления им и введения таких ограничений, которые не согласовывались бы с конституционно значимыми целями, закрепленными в статье 55 (часть 3) Конституции, находить разумный баланс конституционно защищаемых ценностей, конкурирующих прав и законных интересов.
Закрепляя в специальных законах (Уголовно-процессуальном кодексе РФ и Федеральном законе «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»), принятых уже после вступления в силу Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» (в 2001 году и 2002 году соответственно), конфиденциальный характер отношений, складывающихся в процессе оказания адвокатом юридической помощи, федеральный законодатель исходил из недопустимости осуществления цензуры переписки подозреваемых и обвиняемых, содержащихся под стражей, с избранными ими адвокатами (защитниками) в качестве общего правила.
Такое понимание соответствующих правоотношений отвечает обязательствам Российской Федерации, вытекающим из признания юрисдикции Европейского Суда по правам человека применительно к реализации подозреваемыми и обвиняемыми, содержащимися под стражей, права на помощь адвоката (защитника), и именно на такое понимание этих правоотношений ориентирует суды постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 года № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации».
Целевое назначение регулирования отношений, возникающих по поводу цензуры корреспонденции обвиняемых и подозреваемых, содержащихся под стражей, заключается в предотвращении преступлений, разглашения государственной или иной охраняемой законом тайны, передачи сведений, могущих помешать установлению истины по уголовному делу или способствовать совершению преступления, выполненных тайнописью, шифром, недопущение угроз свидетелю, другим участникам уголовного судопроизводства, уничтожения доказательств, воспрепятствования иным путем производству по уголовному делу. Именно и только в этих целях администрация следственного изолятора вправе осуществить цензуру переписки.
Что касается переписки подозреваемых и обвиняемых, содержащихся под стражей, с адвокатами, которая осуществляется с нарушением порядка, установленного названным Федеральным законом, то в случае выявления такого нарушения соответствующая корреспонденция, безусловно, должна подвергаться цензуре.
Международно-правовые документы, использованные в Постановлении: статьи 14, 17 Международного пакта о гражданских и политических правах; статьи 6, 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод; Кодекс поведения для юристов в Европейском сообществе (принят Советом коллегий адвокатов и юридических сообществ Европейского Союза 28 октября 1988 года); Свод принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме (приняты Генеральной Ассамблеей ООН 9 декабря 1988 года); Основные принципы, касающиеся роли юристов (приняты восьмым Конгрессом ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями 7 сентября 1990 года).
♦
Вопросы выявления конституционно-правового смысла статьи 48 Конституции РФ также затрагивались Конституционным Судом РФ в Постановлениях: (1) от 23 декабря 1999 года № 18-П; (2) от 16 июля 2004 года № 15-П; (3) от 9 июля 2012 года № 17-П.
