Зрелое средневековье. Зрелое средневековье делится на два периода: 7 - 12 вв

Зрелое средневековье делится на два периода: 7 - 12 вв. (период Хэйан) и 13 - 16 вв. (период Камакура - Муромати)

Новые сдвиги в развитии японской культуры начались с 9 века, когда представители ставшего у власти могущественного рода Фудзивара перенесли в 794 году столицу в город Хэйан /современный Киото/. Почти на четыре столетия этот город стал центром духовой и политической жизни страны, а этап с 794-х по 1185-е годы получил название Хэйан / «Мир и покой»/. Длительный и сложный, он вошел в историю Японии как время ослабления иноземных влияний и расцвета изысканной столичной японской культуры, породившей неповторимые в своей самобытности творения архитектуры и живописи, поэзии и прозы.

Период Хэйан можно назвать подлинной эрой стихосложения. Стихи умели слагать буквально все образованные люди. Короткие пятистишья - танка служили средством светского общения. Экспромты - картины, экспромты пейзажные миниатюры, экспромты - психологические зарисовки возникали по каждому поводу.

Хэйан, как и Нара, быстро застраивался нарядными храмами, дворцами и монастырями, следуя установленным традициям. Однако уже с 9 века наметились изменения в стиле зодчества. Во многом они зависели от изменений в буддизме и выделения в нем сект, рассматривающих разные стороны буддийского учения. Особенную значимость приобрели секты эзотерического буддизма, то есть доступного лишь приобщенным к таинствам/, привлекавшие хэйанскую знать красотой церковных служб, таинственностью обрядов. Эти секты тяготели к слиянию буддизма с синтоизмом, что сказалось как в приобщении синтоистских богов к буддийскому пантеону, так и в проповеди отшельничества, поклонения стихиям природы, в каждом проявлении которой якобы присутствует душа Будды. С распространением эзотерических тайных сект Тэндай и Сипгон особое значение приобрело строительство буддийских монастырей за пределами столицы, в горных местах, что явилось важным шагом на пути осознания взаимодействия природы и архитектуры.

Важные сдвиги произошли и в светской архитектуре. Именно с периода Хэйан в планировке дворцов и городских усадеб ярко проявились черты бытового уклада и вкусов японской аристократии, которая в своем домашнем обиходе не следовала китайской моде. Хэйанские усадьбы представляли собой целый комплекс деревянных построек. Главный парадный павильон - синдэн, давший название хэйанскому архитектурному стилю /»синдэн-дзукури»/, располагался в центре. Это было покрытое древесной корой, приподнятое столбами прямоугольное помещение с ничем не разделенным, единым внутренним пространством. По мере надобности его разгораживали ширмами. Позади него размещались постройки для слуг и семьи хозяина. Впереди, охваченная с двух сторон галереями, простиралась открытая песчаная площадь, непременно завершенная пейзажным садом. Картинность садово-паркового стиля «синдэн-дзукури» оказала значительное влияние и на храмовую хэйанскую архитектуру. Особенно явно она ощутима уже в 9 - 12 веках, когда вместе с волной широкого распространения культа Будды Амиды - владыки райских земель - начали строиться многочисленные храмы, ему посвященные.

Одним из самых красивых амидийских монастырей является Бедоин, выстроенный в предместье Хэйана, Удзи. От него сохранился лишь храм Хоодо /»Храм Феникса»/, переоборудованный в 1052-1053 годах из загородного дворца. Весь храм, с его двойными, грациозно изогнутыми черепичными крышами и сквозными галереями, окрашенными красным лаком, напоминал распластанную в полете птицу, что и послужило его названию.

Изменения в стиле хэйанского зодчества не могли не сказаться и на особенностях развития других видов искусства, и в первую очередь скульптуры. Возникновение сект Тэндай и Сингон и новое понимание взаимодействия храма с природой отразились на образной трактовке буддийских персонажей. Мистические ритуалы этих сект, где сложно сплелись представления о силах природы, характерные для индуизма, буддизма и синтоизма, требовали скульптурных изображений, в которых были бы воплощены идеи о могуществе и разнообразии проявлений стихий. Алтарные композиции включили в себя новый богатый мир образов божеств, духов и демонов-охранителей, зачастую многоруких и многоголовых, которые отождествлялись с изобилием, щедростью или жестокостью природы. Так, в мягких и завораживающих своей плавностью движениях шестирукой богини милосердия Каннон из монастыря Кансиндзи в Осаке, скульпторы стремились выявить многосущность и щедрость. Не случайно в каждой руке ее драгоценность - символ богатства, счастья, исполнения желаний.

Период Хэйан - время рождения многих скульптурных тем и жанров. Так с 9 века появились первые статуи синтоистских богов, в которых отразились местные черты, усиленные трактовкой одежд, причесок, головных уборов. В 9 веке самым прославленным мастером стал Дзете, под руководством которого был оформлен весь нарядный интерьер храма Хоодо. Красоту и гармонию главного алтарного образа этого храма - Будды Амиды - оттеняло все декоративное окружение, начиная от инкрустаций перламутром и кончая росписями на дверях и созвучными им окрестными пейзажами.

Поэтические устремления времени с еще большей полнотой смогли выявиться в живописи. В 11-12 веках в ней ярче всего проявились национальные особенности. Не случайно она получила название «ямато-э» /«японская живопись»/ в отличие от «кара-э» /»живопись Китая»/. «Ямато-э» выполняла: многие функции. Она украшала висячие ширмы «бебу», разграничивающие внутреннее пространство в павильонах типа «синдэн», употреблялась при росписи вееров, буддийских сутр/ священных текстов/. Но главным ее назначением было иллюстрирование литературных произведений. Поэтической силой чувств отмечены иллюстрации к самому главному произведению эпохи - роману писательницы Мурасаки Сикибу «Гэндзи моногатари» /»Повесть о принце Гэндзи»/. Они созданы художником Фудзивара Такаеси на сто лет позднее самой книги. Повесть состоит из новелл, рассказывающих о жизни императорского сына, его приключениях, радостях и горестях, интригах во дворце.

Вкусы хэйанской аристократии раскрылись и в декоративных искусствах. Гладкие, не боящиеся влаги изделия из лака, присыпанные золотой и серебряной пудрой, легкие и нарядные, удобные при переездах, как бы освещали полумрак японских комнат и составляли огромный круг предметов повседневности. Каждая мелочь храмового и бытового обихода - серебряные приборы для еды, вазы для цветов, узорчатая бумага для писем, выявляла поэтическое и эмоциональное отношение японцев к миру.