Так, как звёзды на небе горят

Как горит лампада пред иконой. [136]

И даже — более того:

Звёзды светят, словно Божьи очи. [135]

Наиболее интересное поэтическое явление, отнюдь не характерное для специфики мировосприятия XIX века — хомяковское описание неба как тверди (приближающееся к библейскому гнозису: «И создал Бог твердь... И назвал Бог твердь небом» /Бытие, 1:7-8/), о чём косвенно свидетельствуют уже следующие жизнеутверждающие строки:

И шире мой полёт, живее в крыльях сила...

............................................

Так раненный слегка орёл уходит выше

В родные небеса. [108]

Родина и приют орла оказываются вовсе не на земле, не в нашем дольнем мире бесконечных тревог и опасностей, а — в небе: в «родных небесах» раненой небесной птице как будто бы уготована опора и, стало быть, «твердь»... Так мыслит поэт и сам о себе:

Взглянул я на небо — там твердь ясна:

Высоко, высоко восходит она

Над бездной;

Там звёзды живые катятся в огне

И детское чувство проснулось во мне,