Е. Жесты и вербальная компетентность

Мы видим, что существует противоречие между двумя различными концепциями невербального поведения. Первая — распространенное понимание, согласно ко­торому данное поведение имеет коммуникативный характер и передает важные значения. Вторая концепция — это возникшее в настоящее время представление, согласно которому активность жестов становится неотъемлемой частью процесса кодирования, т. е. это деятельность, с помощью которой мысли принимают ком­муникативную форму.

Изучение невербального поведения людей со слабыми способностями к вер­бальному выражению, по-видимому, может дать возможность для интересного сопоставления этих двух разных концепций. В самом деле, как же обстоит дело с языком жестов у этих людей? В продолжение тезиса, согласно которому невер­бальное поведение имеет важное коммуникативное предназначение, следовало бы ожидать, что «невербальная речь» усиленно развивается у людей, плохо вла­деющих вербальным способом выражения. Действительно, если видимые сигна­лы несут такую большую информацию, как об этом часто писали, они непременно должны восполнять вербальную речь у индивидов, у которых по тем или иным причинам она заторможена. Противоположное предположение вытекает, напро-тив, из логики, согласно которой движение — это неотъемлемая часть процесса выработки и выражения словесного сообщения. С этих позиций чем сложнее сло­весное сообщение, тем плотнее должна быть невербальная активность, которая

Б. Речь и жест 445

его сопровождает. Следовательно, можно было бы ожидать, что индивид, стра­дающий недостаточным развитием речи, проявит и обедненную невербальную активность.

Мы стремились сопоставить эти противоречащие друг другу гипотезы, иссле­дуя контингент индивидов, которые по какой-то причине имеют недостаточно развитую вербальную речь. Для этого было необходимо иметь возможность выде­лить в этой категории две группы испытуемых, различающихся между собой по степени этого недостатка. Популяция индивидов, страдающих эпилепсией, каза­лось, могла соответствовать требованиям такого исследования, поскольку у этих людей мозговые нарушения, проявляющиеся нередко с первого года жизни, часто сопровождаются более или менее значительными нарушениями развития речи.

Испытуемые были отобраны из популяции в 67 человек, мужчин и женщин, в возрасте от 8 до 50 лет, живущих в специальном учреждении (Rime, Thomas, Laubin, Richir, не опубликовано). Прежде всего следовало установить иерархию по степени речевой компетентности (по степени владения вербальной речью) внут­ри этой популяции. Для этого все индивиды прошли проверку с помощью шкалы владения речью. Кроме того, всех членов медицинского персонала, живущих с ни­ми постоянно, попросили оценить каждого из испытуемых по шкале вербального способа выражения Рейнелла (Reynell) и по шкале общей компетентности в вер­бальной коммуникации. Данные всех трех инструментов проверки обнаружили высокую взаимную корреляцию. На основе этих данных была осуществлена клас­сификация данной популяции по 4 уровням владения вербальной речью. По по­казателям возраста испытуемых в этих 4 группах оказалось, что только две из них — 2-я и 3-я — включали достаточное число индивидов одного возраста для проведения эксперимента, в данном случае это были люди в возрасте от 11 до 20 лет. Исследование проводилось путем сравнения подростков с умеренно низ­ким развитием речи, с одной стороны, и с умеренно высоким уровнем языкового развития — с другой. Каждая группа состояла из 11 человек. Четко различаясь по результатам всех измерений развития речи, эти две группы были одинаковы по возрасту и полу испытуемых. Изучение медицинских карточек также позволило установить, что испытуемые сравнимы и по моменту появления нарушения речи (у всех это проявилось в первый год жизни), и по типу эпилепсии, которая у них наблюдается, и по принимаемым в период проведения эксперимента лекарствам, ^и по длительности госпитализации. Следует подчеркнуть, что, за исключением Различий по уровню развития вербальной речи, испытуемые обеих групп каза­лись абсолютно равными по способности взаимодействовать с другими людьми.

Было нелегко выбрать ситуацию, позволяющую заснять на кинопленку испы­туемых так, чтобы быть уверенными, что они будут оставаться в поле зрения ка­меры и развивать социальное взаимодействие. Принятое решение заключалось в том, чтобы представить испытуемым эксперимент как опрос, касающийся их ин­тереса к домашним животным, разместив их с этой целью в помещении, где стоя­ла клетка с живым кроликом. Каждого из 22 испытуемых поочередно приводили ^в это помещение вместе с другим подростком. Кинокамеры, находившиеся там, Меняли каждого испытуемого во время двух десятиминутных периодов. В пер­вом периоде подростков оставляли вдвоем перед клеткой с кроликом. Затем жен­щина-экспериментатор, знакомая испытуемым, входила и принимала участие ^в Их взаимодействии, чем отмечалось начало второго периода. Таким образом,

446 Глава 16. Язык и коммуникация

В. Жесты, представление и коммуникация 447

в распоряжении экспериментаторов оказывался образец невербального поведе­ния каждого из испытуемых во время его взаимодействия с равным ему индиви­дом и во время общения с одним равным и одним взрослым.

В лаборатории все кинопленки были просмотрены и проанализированы с по­мощью обычных процедур. Первый анализ заключался в квантификации различ­ных жестов рук и некоторых видов мимики, причем время речи, слушания или молчания не разграничивалось. Результаты этого анализа не выявили заметных различий между членами двух изучаемых групп испытуемых. Но анализ звуко­вых записей выявил, что члены обеих групп затратили примерно одинаковое вре­мя на разговор независимо от того, общались ли они в условиях отсутствия или присутствия взрослого. Второй вид анализа включал измерение заснятых на ви­деопленку движений тела во время вербальных высказываний каждого испыту­емого. На этот раз в новых результатах проявился значимый эффект: по сравнению с испытуемыми, имеющими низкий уровень развития речи, подростки с высоким развитием речи обнаружили также и больше коммуникативной жестикуляции рук (предплечий и кистей рук). Этот эффект был заметен как при взаимодейст­вии только со сверстником, так и при общении с участием взрослого.

Следовательно, этот эксперимент не выявил никаких данных, подкрепляющих гипотезу, о том, что невербальное поведение развивается как заменяющее или до­полняющее средство коммуникации у индивидов с недостаточным уровнем вла­дения вербальными средствами выражения. Действительно, не было ни одного момента, когда бы индивиды, имеющие более низкий уровень развития речи, про­явили признаки, способные отразить большую степень использования невербаль­ных сигналов по сравнению с подростками, имеющими лучше развитую речь. Напротив, эти данные подтвердили альтернативную гипотезу, согласно которой индивиды с более высоким развитием речи больше используют жесты. Таким об­разом, представляется, что факты подтверждают тезис, согласно которому движе-jt дие тесно переплетается с вербальной активностью индивида, зависит от сложно­сти этой деятельности и пропорционально ей.

_{: t} ж. Заключение

. Различные эксперименты, на которых мы остановились, способствовали тому, что-»; бы мы отказались от объяснения жеста и видимой двигательной активности гово- _м рящего в терминах «языка тела». Альтернативное объяснение этих феноменов как эффекта «перетекания» в двигательные зоны слишком сильного физиологи­ческого возбуждения также не может объяснить факты. Напротив, все данные од­нозначно свидетельствуют о том, что двигательная деятельность необходима го­ворящему и возрастает пропорционально сложности вербальной коммуникации. В третьей части данной главы мы рассмотрим теорию, способную внести ясность в полученные данные.