II ПУТИ В ИНДИЮ 11 страница

Кроме того, „Книга химьяритов" утверждает, что при Масруке Зу Нувасе, царе-гонителе, состояли лица, бывшие „иудейскими священниками из Тивериады" ( ).⁴⁸ Эти связи городов Аравии с центром иудеев после разрушения Иерусалима Тивериадой отмечены и Симеоном Бетаршамским. Последний, однако, со свойственным ему темпераментом жалуется на то, что „иудеи, которые живут в Тивериаде, посылают от себя священников из года в год и от времени до времени и поднимают мятеж против христианского народа химьяритов".⁴⁹ Связи религиозные возникли на почве торговых и экономических сношений. И не случайно талмудический памятник Midrasch Bereschit — толкование на Книгу Бытия (1030) — знает столицу Химьяра Тафар, греческое Ταφαρή, лишний раз подтверждая эти связи, наличие которых отвергать невозможно.⁵⁰

Иудейская торговля имела опору в Иране, о чем говорит целый ряд фактов, ей несомненно покровительствовали сасаниды и в южной Аравии. Персидская дипломатия и международная политика Византии пришли здесь к очередному столкновению, как это и отмечалось.⁵¹ Эта борьба имела много эпизодов на протяжении многих веков и не только в Аравии, но и в Месопотамии, на Кавказе, в Средней Азии.

В этом аспекте следует отметить данные, не привлекавшиеся еще исследователями. Химьяритский царь Масрук Зу Нувас направляет послов к Мундару в Хирту, настаивая на том, чтобы он уничтожил христиан в своем государстве. Масрук обещал ему за гонение дать „вес 3 тысяч динаров" (υποσχόμενος ολκην διναρίων τρισχιλίων διδόναι).⁵² Иначе говоря, Масрук был экономически заинтересован в ослаблении арабов-христиан Хирты. Не все представители христиан были единодушны в поддержке своих единоверцев. Несторианство, упрочившее свое положение в Иране, гонимое и признанное еретическим в Византии, заняло позицию защиты интересов Ирана. „Сила, епископ несториан Персии" полемизировал с православными из ромеев и персов, желая задобрить язычников и иудеев".⁵³

Действия этого епископа лишний раз говорят о группировке сил в соответствии с политическими интересами.

В западную и южную Аравию христианство проникло позднее иудаизма, как об этом говорит „Книга химьяритов". Базировались христианские круги химьяритов на поддержке со стороны Абиссинии, как на это неоднократно указывалось.⁵⁴ Наличие христианского влияния в Мекке также связывается с большими и многовековыми колониями эфиопов.⁵⁵ Это совершенно справедливо для VI и VII вв. Можно спорить о том, откуда впервые было принесено христианство в Аравию. На основании данных арабских, сирийских и греческих источников намечаются два направления христианских связей Аравии, кроме Абиссинии, — Сирия приморская и Хирта Нааманова.

Возникновение христианства у химьяритов связано с рассказами, имеющими несколько легендарный характер. Таков агиологический христианский памятник, использованный Табари. Фемион (испорченное ποιμήν), христианин из приморской Сирии, ремеслом которого было возведение глинобитных стен, привлек своим образом жизни одного человека, родом из Аравии, который стал его учеником. Затем Фемион попал с караваном купцов в области химьяритов, где его взяли в плен и обратили в рабство. Его купил знатный человек. Он-то (Фемион) и насадил там новое учение.⁵⁶ Распространение христианского учения в Неджране, на основании „Книги химьяритов", связано с именем деда мученицы Хабсы.⁵⁷ Хайан старший () имел торговые сношения, которые уводили его далеко от родного города. Утерянная часть памятника не дает возможности располагать подробностями; но христианская, арабская Хроника Сеерта почерпнула свои сведения о Неджране в той же „Книге химьяритов".⁵⁸ Она дает возможность восстановить недостающие данные.

Хайан старший ездил по торговым делам в Константинополь, вернулся на родину, затем вновь отправился в Иран и оставался в Хирте Наамановой, где вращался среди христиан. Здесь он был крещен, возвратился домой и склонил к принятию христианства свою семью, а затем и других химьяритов. К нему „прилепились" принявшие христианство люди из „народа страны химьяритов" и другие лица из пролегавших по пути в Химьяр и Абиссинию областей.⁵⁹ В Константинополе Хайан был „в дни Яздегерда", т. е. первого из сасанидских царей, носящих это имя, и царствовавшего с 399—420 гг. Через сто лет происходившая из его рода Хабса стала мученицей. Нет никакой необходимости считать ее внучкой Хайана, как это делает Моберг. Она только происходила из его рода или из его колена, как говорится в тексте о ней и ее отце: они были ⁶⁰ — „из рода Хайана старшего". Нет сомнения в том, что со времени христианизации высших слоев общества Неджрана и других химьяритских городов, как, например, Тафара, усилилось влияние и оживились торговые сношения с Византией и эфиопами. Неизбежен был и антагонизм между химьяритами одной ориентации и другой, оставшейся языческой и иудейской, антагонизм, приводивший к неоднократным вспышкам борьбы. За столетие, протекшее между деятельностью Хайана и кушито-химьяритскими войнами (от 420-х до 520-х гг.), произошел ряд столкновений. Хайан, отец Хабсы, из рода Хайана старшего, сжег в свое время синагогу в Неджране.⁶¹ Табари утверждает, что царь Зу Нувас — гонитель мстил за убийство иудея в Неджране.⁶² Торговле и проезду купцов-ромеев препятствуют химьяриты и убивают некоторых из них.⁶³

Эти явления следует поставить в связь с внешнеполитическим положением Химьяра. Иудейство занимало известное положение среди химьяритов, прозелиты представляли торговые интересы иудеев, в то же время они стремились избавиться от господства кушитов, которые опирались на христианские группы. Как православное христианство, так и монофизитство у химьяритов было связано с сиро-арабскими влияниями, которые шли вместе с торговыми караванами из Сирии и Месопотамии, Эдессы и Хирты. Не меньшее значение имела и Эфиопия.⁶⁴ Организационно эфиопская церковь была подчинена Александрийскому патриарху, который ставил им клириков. Тем самым эта другая струя влияния в южных областях Аравии исходила из Александрии — Аксума. Все эти данные и возможности учитывались и использовались Константинополем, дипломатия которого стремилась здесь укрепить византийские торговые базы.⁶⁵ Опорой кушитов и ромеев были христианские группировки разных слоев общества в Химьяре. Языческие и иудейские группы химьяритов стремились освободиться от влияния эфиопов, что находило активную поддержку со стороны Ирана, стремившегося стать твердой ногой на Аравийском полуострове.

Борьба в южной Аравии была порождена экономическими и политическими интересами и осложнялась глубоким религиозным конфликтом. В этом отношении характерно, что несториане поддерживали политику Ирана в Химьяре и находились в тесных сношениях с Масруком. Последний, полемизируя с Арефой и требуя его подчинения, упрекал его, говоря: „вы не лучше несториан, которые находятся с нами и поныне...".⁶⁶ Таким образом, Масрук указывал, что они, будучи христианами, поддерживали с ним отношения, были с ним „и поныне". В связи с химьяритами, которых поддерживал Иран, был несторианский епископ Сила и другие несториане, в числе которых были персы и сирийцы. Возмущаясь этим, монофизит Симеон Бетаршамский ожесточенно бранит несториан и называет их „христианами по имени".

Когда по распоряжению императора Юстина и константинопольского патриарха Иоанна был издан приказ захватить еретиков-монофизитов, они бежали в Сирию и в Хирту Нааманову. Но упомянутый Сила поставил условием переход их в несторианство или изгнание. Монофизитов поддержал „Хаджадж ибн Кайс хиртский, еретик, друг Мундара ибн Наамана, царя арабов". Тем не менее, Мундару пришлось выполнить требование царя Юстина и рассеять монофизитов. Некоторые из них бежали в Неджран, где проповедовали „учение Юлиана, учителя Севера" Антиохийского.⁶⁷

Таким образом, борьба политических группировок разыгрывалась на всем Ближнем Востоке.

ПЕРВАЯ И ВТОРАЯ КУШИТО-ХИМЬЯРИТСКИЕ ВОЙНЫ

Столкновение экономических интересов не могло не вызвать войны. Царь Аксума, столицы кушитов, сделал представление царю химьяритов по поводу убитых и ограбленных ромейских купцов,⁶⁸ которые „проезжали области химьяритов, для того чтобы отправиться в области индусские и торговать в них, как обычно. Царь химьяритов Димианос узнал об этом, захватил их, убил их и захватил все их товары... Так были убиты многие, так что многих объял ужас и они воздерживались ездить и прекратилась торговля царств внутренних индийских и кушитов".⁶⁹ Упреки кушитского царя, что химьяритский царь „прекратил торговлю", „задержал пошлины" и „повредил" его царству, привели к „великой вражде". В Абиссинию прибыл епископ Фома и сообщил о притеснениях и гонениях, чинимых христианам в Химьяре.⁷⁰

Вслед за тем был организован поход на Химьяр, причем эфиопский царь — „царь кушитов" — дал обещание креститься, если он победит.⁷¹ В высших классах общества Эфиопии христианство было уже распространено и условия для того, чтобы и глава государства и династия приняли новую религию, были налицо. После удачного похода, желая найти опору в Византии, опору, необходимую для устойчивого положения в Химьяре, царь закрепил эту связь официальным переходом в христианство. Это должно было способствовать упрочению близких связей с главными городами Египта, игравшими значительную роль в этих сношениях. Царь послал высокопоставленных лиц, „сенаторов своих двоих" (συγκλητικους αυτοΰ δύο) вместе с другими в Александрию, откуда он просил прислать ему епископов и клир в Эфиопию.⁷² „Хронограф" Малалы упоминает имя императора Юстиниана, ко времени которого хроника относит эти события, но их следует отнести к более раннему времени. Одно из многочисленных и далеко не первое появление эфиопов в Аравии должно было вызвать противодействие со стороны языческих и иудействующих групп химьяритов, тем более что и „Книга химьяритов" знает о том, что до событий 522 г. существовала вражда.

Иаков Серугский, умерший в 521 г., оставил стихотворную проповедь, которая свидетельствует о том, что гонения и преследования христиан в Химьяре были вновь в полном разгаре. Они, следовательно, имели место в 520 или 521 г. и, наиболее вероятно, были связаны с воцарением и деятельностью Масрука Зу Нуваса, сместившего химьяритского царя по имени Зу Шанатира в арабской традиции. Зу Шанатир — родовое имя, как большинство химьяритских имен с частицей Зу. (В сирийской традиции его имя Мадикариб).

В 522 г. эфиопы вновь предприняли поход, о котором писал Козьма Индикоплов, находясь в то время в Адулисе. Козьма писал: „Когда я находился в тех местах, лет за 25 до нынешних годов, в начале царствования Юстина, императора ромейского, тамошний царь аксумитов Элесбоа (’Ελλατζβάας) намеревался отправиться войной против химьяритов, что по ту сторону", т. е. по ту сторону Бабэльмандебского пролива.⁷³

Время похода устанавливается на основании указания на 5-й год правления Юстина в 835 г. „по счислению, принятому в Антиохии сирийской", т. е. на 522 г. н. э. Это и есть дата условно называемой первой кушито-химьяритской войны.⁷⁴

В „Книге химьяритов" сохранился заголовок утерянной 5-й главы, который гласит: „Рассказ, сообщающий о первом приходе Хивна [м. б. Хайвана ] и кушитов".⁷⁵

Моберг совершенно справедливо указывает на трудность привести к полному согласию все имеющиеся в нашем распоряжении традиции.⁷⁶ Эла Ашбеха (Калеб) — царь-христианин и насадитель христианства — не был еще христианином, отправляясь в первый поход. Малала относит эти события ко времени Юстиниана. Об этом „первом походе" кушитов известно, что царь Элесбоа (или Калеб) послал войско, которое захватило многолюдный город Неджран (Νεγράν) в земле химьяритов, вынудив к бегству царя „химьяритов-иудеев" (των ’Ομηριτων ιουδαιων βασιλέα).⁷⁷ Β этом городе кушиты оставили войско и военачальника, чтобы оберегать всю область — εάσαντα στρατον και στραταρχην ένεκα παραφυλακης πάσης της χώρας, после чего удалились в собственную землю.⁷⁸

Из последующих событий можно заключить, что кушиты оставили свое войско и в столице Химьяра — Тафаре, Изгнанный царь химьяритов-иудеев был Зур’а Зу Нувас, —⁷⁹ . Имя его в источниках варьируется, но ранняя традиция — гимн Иоанна Псалтеса и „Книга химьяритов" — называют его Масруком . Все источники сходятся на том, что он обратился в иудейство, о чем знают не только сирийские источники, но и арабская традиция, сообщившая его новое имя — „и он был назван Иосиф" ().⁸⁰

Имя Масрук подтверждается и хроникой Сеерта, сообщающей: „и он назывался Масрук" (). Его мать была еврейкой из Нисибина, взятой в плен — — и купленной одним царем. Масрук принял иудейство и, став царем, преследовал христиан. Рассказ этот почерпнут хроникой, по ее собственному свидетельству, из истории Бар Сахды.⁸¹

Сообщение Табари о том, как Зу Нувас захватил престол, в свете всей исторической обстановки имеет зерна истины. Зу Шанатир был ставленником эфиопских негусов и стремился уничтожить мужских потомков из династии химьяритов. Возможно, что имя царя этой династии было Мадикариб,⁸² к этой же последней династии химьяритов принадлежал и Зу Нувас, который убил Мадикариба и захватил царство.⁸³ Политика Зу Нуваса Масрука была направлена против византийско-эфиопского, а следовательно, и христианского господства в Химьяре и вызвала вооруженное вмешательство Элесбоа (Калеба) в 522 г. Кушитские войска не смогли захватить царя химьяритов, а только обратили его в бегство, и это дало возможность через некоторое время сконцентрировать силы недовольных. Масрук Зу Нувас „вооружил вновь царство химьяритов" и, пользуясь тем, что зимнее время года препятствовало выступлению войск из Эфиопии, попытался уничтожить оставленные Элесбоа отряды.⁸⁴

Эфиопский гарнизон Тафара, столицы Химьяра, оказал настолько упорное сопротивление, что химьяритское войско не могло взять города силой, „в бою" (). Тогда Масрук послал к представителям эфиопов письмо, в котором он клятвенно обещал не причинять им вреда, если они выйдут к нему добровольно и сдадут ему Тафар.⁸⁵

Письмо Масрука городу передали иудейские священники из Тивериады — — с двумя другими лицами, имена которых не сохранились. Известно лишь, что оба были христианами, а один из них из Хирты Наамановой.⁸⁶ Если принять во внимание поведение несторианского епископа Силы и резкие выпады монофизита Симеона Бетаршамского, о чем речь была выше, то вполне возможно, что эти „христиане по имени" были несторианами, которые имели своих представителей в Хирте.⁸⁷ В таком случае понятна и их связь с Масруком: несториане, как и иудеи, находили опору в шаханшахе, рука которого направила против эфиопов возглавленных Масруком химьяритов. В послании к эфиопам в Тафар Масрук Зу Нувас клялся, что если они сдадут ему город, он отпустит их „с миром" () к их царю. Характерны клятвы, приписываемые Масруку, „он клялся Адонаем, сводом и торой". Слово Адонай как замена имени бога особенно характерно для иудейства. Свод небесный и священная книга были другими частями этой клятвы.

„В простоте сердца" кушиты поверили ему, 300 человек боеспособных воинов вышли со своим главой Эба Бават . Ночью они были вероломно перебиты, а на утро их трупы нашли сложенными в одном месте. После этого Зу Нувас послал своих людей в Тафар, и они сожгли там церковь, в которой находилось 280 человек из числа оставленных в городе кушитами.⁸⁸ Эти данные дают некоторое представление о размерах оккупационных войск Эфиопии, которая оставила около 600 человек воинов только в одном Тафаре. Нельзя не считать достоверным распоряжение, посланное Зу Нувасом, повсюду уничтожить христиан. Нет сомнения, что конфискация имущества и всякого рода насильственные меры должны были коснуться всех сторонников эфиопов.

В этой связи стоит и письменное обращение Масрука в Неджран, к Хариту (Арефа греческих источников), с требованием привести к нему всех боеспособных христиан города. Харит, который, следовательно, должен был занимать некое официальное положение, повел их к нему, но когда они были уже недалеко от места своего назначения, они узнали о вероломстве и убийствах Масрука и возвратились обратно.⁸⁹ Судя по тому, что Масрук упрекает жителей Неджрана в восстании против него, очевидно, что, опасаясь его жестокости, они решили оказать ему сопротивление.⁹⁰

Войска, посланные взять Неджран, не смогли захватить его силой, и по их просьбе Масрук прибыл сам со своими военачальниками под стены этого города.⁹¹ Подходя, войска не дали никому возможности спрятаться: и в пригороде, и на полях были захвачены как люди, так и их имущество. Царь химьяритов расправился со всеми, а „рабов раздарил" своим „мегистанам, военачальникам и этнархам".⁹² „Одних", т. е. часть свободных жителей и собственников, он уничтожил (ανείλε), а рабов (τους δε δόύλους), которые им принадлежали, он подарил. Город был подвергнут многодневной осаде с применением осадного оружия,⁹³ но безуспешно. Масрук Зу Нувас обратился с новым предложением — дать ему выкуп за город в количестве одной элкады с каждой души.⁹⁴ В другом рукописном списке „Мученичества Арефы" перечислены категории жителей, с которых следует взять эту подать, — мужчины и женщины, рабы и свободные, молодые и старые, земледельцы и ремесленники.⁹⁵ Особенно существенны противопоставления социального характера δούλου και ελευθέρου — раба и свободного, и γεωργοΰ και χειροτέχνου — земледельца и ремесленника. Эквивалентом общей суммы выкупа являлось 130 талантов золота.⁹⁶

Жители Неджрана предпочли заплатить ему это золото, чем видеть город разрушенным. Мнение это восторжествовало, и поэтому 150 „мужей известных" вышли к Масруку, лагерь которого был расположен за городом.⁹⁷ Масрук принял их, не проявив жестокости, но упрекал их, говоря: „Почему вы восстали против меня? И разве вам неизвестно, что я ваш царь?".⁹⁸ Обвинения в неповиновении повторены им и далее, как и требование принести ему все золото и серебро, которое у них есть. На это пришедшие отвечали, что с первого дня они отдали ему все свое золото и серебро.⁹⁹ Таким образом, одно из требований Масрука касалось имущества и денег, которые он стремился захватить.

Другой вопрос — насколько достоверен был упрек царя относительно восстания неджранитян. Но одно то, что этот упрек имеется в „Книге химьяритов", говорит за его достоверность. Другие данные подтверждают это, как и то, что борьба с Масруком и его иудео-персидской ориентацией поддерживалась со стороны Византии. „Потому что Масрук тайно узнал, что у блаженных [т. с. жителей Неджрана] есть люди из других земель, он сел и выспрашивал относительно каждого из них. Он спрашивал, как его имя, откуда он и откуда происходит его род. И он узнал относительно Моше и Елии — священников, которые были из Хирты Наамановой, и о Саргисе священнике, и Хенане дьяконе, которые были ромеями, и об Аврааме священнике, который был персом, и об Ионе дьяконе, который был кушитом...".¹⁰⁰ В свете таких сообщений становятся понятными причины, по которым испуганные жители Неджрана не подчинились Масруку, не открыли ворот присланным военачальникам. Среди них были приезжие, о которых расспрашивал Масрук. Они были „из других земель" — ромеи, эфиопы, арабы и персы, прибывшие из Хирты, от лахмидов. Присутствие этих людей придавало Неджрану характер международного торгового города с широкими связями. За такой центр стоило бороться, и царь химьяритов желал им овладеть. Торговые сношения Неджрана велись лишь с христианскими странами и городами, среди которых главное место принадлежало Византии и Эфиопии. Вся верхушка города и тяготевшей к нему области была христианской.

В своем сопротивлении Неджран рассчитывал на Эфиопию, которая должна была двинуть ему на выручку свои войска, но этому помешала зима.¹⁰¹ А „иудейский царь" угрожал παντας τους εαθέντας υπό τοΰ βασιλέως των Αιθιοπων εν τη εμη χώρα — „всем оставленным царем эфиопов в моей земле".¹⁰² Угрозы находились в тесной связи с господством эфиопов, ему явно враждебных.

Одно то, что он спрашивает жителей Неджрана: „разве вы не знаете, что я ваш царь?", — говорит за то, что вопрос этот мог быть спорным. Относительно их сопротивления он насмешливо говорит: „достаточно того, что вы кричали, что восстали против меня, и не смогли [этого]" Эти неудачные попытки восстать он связывает с их ориентацией и религией, „заблуждениями которой была особенно охвачена ромейская земля" ().¹⁰³ Неджранитян побудили к восстанию именно эти связи, по мнению Масрука.

Необходимо еще раз отметить и то, что для Масрука экономические причины занимали известное место во всем этом предпринятом гонении, тесно смыкаясь с мотивами политическими.

Можно, однако, обнаружить в источниках, что в Неджране массы не вполне разделяли взгляды и настроения верхушки. Хотя в уста простого народа (о δε λαος о εν τη πόλει) и вложена речь, полная благочестия, как это и должно быть в агиологическом памятнике, но из текста очевидно, что по желанию народа были открыты (ανοίξαντες) ворота города и войска Масрука вошли в него.¹⁰⁴ Противоречие между „Книгой химьяритов" и „Мученичеством Арефы" только кажущееся. Несмотря на то, что ворота города были открыты и войска вошли в него, ставка Масрука оставалась за городом и туда должны были явиться представители города для переговоров.

Представителем верхушки города был Харит (Арефа), — „один из благородных" .¹⁰⁵ Рядом с ним мог быть поставлен только епископ города, но после смерти последнего епископа Павла, которого настойчиво требовал к себе Зу Нувас, главы церкви здесь не было.¹⁰⁶

Харит занимал положение не иерархического главы, „в своей земной жизни он был этнархом города и всей области" (εν τη προσκαίρω ξωη εγεγόνει της πόλεως και της περιχώρου πάσης εθνάρχης).¹⁰⁷ По возрасту Харит был „старцем" (),¹⁰⁸ он говорил о себе „моя старость" (το γηράς μου)¹⁰⁹ и имел большую, многочисленную семью и род. Его окружение представляло собою знать, „благородных" господ города (οι δε αρχηγοι πάντες της πόλεως), о них говорят, что вместе с Арефой железные оковы были надеты на „бывших с ним начальников города" (τους συν αυτω αρχηγους της πόλεως).¹¹⁰ В сирийском преимущественно употребляется термин — „свободные", или „сыны свободных" — ; для определения этого общественного слоя в „Книге химьяритов" следует указать, что — это то же, что azadan в персидском, — „свободные" сасанидской империи, такое же установившееся определение. Повторяется этот термин неоднократно. В другом случае про Масрука говорится, что он „погубил, как того желал, господ () Неджрана".¹¹¹

Греческий термин αρχηγός означает не только главу, ведущего, руководящего, но и основателя, особенно основателя семьи, рода, если это сопоставлено с термином рода (αρχηγός τοΰ γένους).¹¹² Этот оттенок соответствует тем родовым отношениям, которые имели место в городах Южной Аравии.

При таком сопоставлении новый смысл приобретает список имен химьяритских мучеников, сохраненный „Книгой химьяритов". Список этот был получен ее автором от химьярита Абдаллаха бар Афу, о котором речь еще впереди. Современник и свидетель гонений, Абдаллах указывает и на социальное положение казненных, называет их „сыновьями свободных" ( ). Самый список имен был сопоставлен Мобергом с химьяритскими именами, известными из надписей. Подавляющее большинство этих имен было уже известно из химьяритских надписей.¹¹³ Благодаря этому факту, как и благодаря точности традиции, сообщающей о том, как список этот попал в руки автора „Книги химьяритов", в подлинности списка сомневаться не приходится.

Список, сообщенный Абдаллахом, замечателен еще одной чертой, характерной для общественных отношений, а именно — большинство лиц составляет семьи, они находятся в родстве друг с другом. Упоминается не только первичная ячейка семьи — муж и жена, дети, но обращает на себя внимание тот факт, что родственники эти являются братьями и сестрами, дядьями и племянниками. Таким образом, большая семья, род в целом, занимал определенное положение в городе.¹¹⁴ Масрук вел, следовательно, борьбу с христианской верхушкой города, с богатыми и знатными родами, , которые представляли собою основную группу, господствующий слой города Неджрана. Для царя Тафара, Масрука, это были восставшие против него, потому что он требует, чтобы к нему привели „жен этих бунтовщиков" ().¹¹⁵