По Н. Кузьмину
Я вошел в трамвай, оторвал билет, гляжу: счастливый. Да еще какой счастливый! Слева 387 и справа 387 — редкость. Обрадовался я, билет, конечно, в рот, гам — и порядочек. Еду, жду счастья.
«Что же это мне будет? — думаю. — Пятерка по русскому? Взрослый велосипед купят? А может, «Волгу» выиграю: у меня два лотерейных имеются. Нет,— думаю,— все это долго ждать. Уж лучше так: сойду на остановке, споткнусь и десять рублей увижу. А что? Мало ли разинь на свете. Куплю за его счет электроконструктор или модель катера...»
И вот еду я, фантазирую, улыбаюсь в надежде. Тут как раз она и входит.
— Приготовьте билетики, граждане!
Вот оно — счастье! Подвалило, нечего сказать.
Я, конечно, за большую спину спрятался. А она, контролерша, эту спину, конечно, отодвинула. Толстая, сильная такая, наблюдательная очень.
— Ваш билет? — говорит мне.
Что делать? Как выкручиваться? Ведь не скажешь: проглотил. Засмеют, не поверят.
— Понимаете... — начинаю я вежливо.
— Понимаю,— отвечает она грубо,— чего не понять.
Плати штраф.
|
|
— У меня билет был... такой маленький билетик.
— Был — должен остаться. Предъяви!
— Я не могу предъявить! Нету. Сейчас нету, а снача
ла был. Я покупал, честное слово! Вот спросите пассажи
ров. Все видели.
Но контролерша никого не спросила, пристала ко мне еще азартней. Ей, наверно, скучно целыми днями по вагонам ходить и всех с билетами видеть. Поймала меня — развлечение. И вообще у нее характер плохой, это заметно. Стоит надо мной и ехидничает:
— Потерял, да?
— Пожалуй,— говорю.
— В правом кармане дырка, да?
— Действительно,— говорю,— как вы узнали?
— Очень просто. Не первый такой. Плати штраф и ни
каких гвоздей. Или я тебя отведу. Сообщим в школу.
Испугался я, чуть не плачу. Нет у меня денег на штраф, да и за что? Стал в карманах шуровать, голову нагнул. Тут за меня и вступились люди, спасибо им.
— Оставьте его,— говорят,— мальчик брал билет, мы
видели.
А одна бодрая женщина вдруг спрашивает:
— Счастливый был?
— Конечно,— отвечаю.
— Слопал?
Я молчу, но всем ясно. Засмеялись пассажиры, загалдели радостно, контролерше объяснять пустились. А та, вроде без понятия, снова ко мне:
— Неужели съел? А ну, признавайся!
— Ну, съел,— говорю,— съел. Нечаянно съел, поторо
пился.
Кажется, чего еще? Но контролерша все сомневается, вредная.
— У меня глаз не рентген, я в его брюхе ничего не ви
жу. И вообще: кто в наше время поедает билеты? Приди в
кино, скажи, что у тебя билет внутри,— разве пустят?
А в поезде съешь, что тогда? А в самолете? Нечего сказать,
выходит — ты заяц. Мог бы погодить с этим делом.
— Да ладно вам! — кричат на это люди. — Ведь счаст
ливый,— смеются.
|
|
— И трамваи бывают со счастливыми номерами,— не
соглашается контролерша. — Их тоже заглатывать?
И автомашины грызть, да?
— Я не буду,— говорю я, чтоб покончить суматоху. —
Мне уже выходить.
Тут она почему-то развеселилась. И пассажиры захохотали вовсю. А потом она спросила, что же я загадывал,
когда ел билет? Я о разине, конечно, промолчал, сказал, что «Волгу». И тогда кто-то признался: сам бы всю катушку сжевал ради такого дела. И она отпустила меня подобру. Повезло!
Вот я думаю теперь: а что если б тот билет не был сча- стливым? Наверняка в школу сообщили бы. А там оправдывайся... Да, выручил меня номер 387387. Жаль только, что на пустяк истратилось счастье.
И так бывает
Н. Кузьмин
Когда Сережа, мой младший брат, окончил первый класс, дядя Павел притащил ему в подарок игру «Юный охотник». Ну, все вы знаете эту игру. Там в коробке зима на картоне, волк на подставке, ружье и две пружинные пульки. Ничего особенного, в общем-то, но для малыша — радость, можно понять. Когда-то и я увлекался.
Сережа тотчас взялся за дело. И что-то у него не получилось. Дядя Павел стал ему помогать. Зарядил, прицелился.
— Вот как надо,— сказал,— учись!
Он выстрелил и промазал. Сережа закричал:
— Понял, понял! Дайте я!
— Постой,— смутился дядя,— ничего ты не понял. На
до мушку поймать в прицел. Навести это дело на волка.
И... бац!"
Он опять промахнулся, опять смутился и даже расстроился. Как ни прыгал братишка вокруг, дядя Павел ружья ему не отдал. Он сказал:
— Экий ты нетерпеливый. Ну, погоди! Дай убью зве
ря — и тогда все.
Он прищурил глаз, изображая охотника, попал в ножку стула. Рядом стоял наш папа и ужасно веселился. Хохотал, чуть не падал от счастья после каждого дядиного промаха. На шум прибежала из кухни мама.
— В чем дело? — спросила.
Папа ничего не мог ей объяснить от смеха. Он только указал на дядю, а тот как раз промахнулся снова. И такое у него было лицо при этом!.. Мама тоже пришла в восторг, закричала:
— Эй, мазила! А еще рыболовом считаешься! Я и то по
паду,— сказала она и ловко выхватила у дяди ружье.
Мама сбила жестяного волка с третьего выстрела. Папа даже со второго умудрился попасть в цель. Дядя Павел
совсем сконфузился и рассердился не на шутку. Задвигал усами.
— Тут обычный метод стрельбы не годится,— оправды
вался он. — Тут нужно рассчитать траекторию. Я не знал.
Зато теперь — глядите!
И он промазал в шестой раз.
— Да что же это такое, в конце концов! — возмутился.
А Сережка потребовал:
— Мне! Моя очередь. Дайте я сам!
— Дайте ему варенья! — закричал дядя Павел.
— Не хочу варенья,— сказал Сережка.
— Какой капризный мальчик! Неужели тебе приспичи
ло? Еще настреляешься досыта. Вот я последний разок.
И папа сказал:
— Погоди, Серега. Одну минутку. Сходи-ка к маме на
кухню. Что она там делает?
Тут они договорились с дядей стрелять по пять раз и соревновались полчаса или больше. Сначала папа лучше попадал и торжествовал на весь дом. Потом дядя Павел наловчился и попадал чаще, а папа огорчался.
— Когда же я? — заныл Сережка. — Я тоже хочу. Моя
игра.
— Это еще что! — воскликнул папа. — Твое, мое — что
за новости? Все общее, сколько тебе твердить! И при
том,— добавил он,— тебе давно пора спать. Время истек
ло, отправляйся.
Бабушка увела Сережку в маленькую комнату, уложила. Вернувшись, она заворчала:
— Как вам не стыдно, взрослые вы люди! Довели ре
бенка до слез. Могли бы уступить малому, а сами потом,
если уж вам делать нечего. Вот они современные родите
ли... А между прочим,— сказала она еще,— теперь моя
очередь палить в волка. Ну-ка, отдайте винтовку! Сейчас
я его!..
Веселый Джек
Ричард Красновский
По мотивам английских народных сказок
В забытый год, в затертый век, когда запчасти от телег росли на всякой ели,
|
|
шагал и пел Веселый Джек— шагал себе Веселый Джек, куда глаза глядели.
Однажды Джек себе идет, глядь — на траве Веселый Кот расселся под копною. Веселый Джек воскликнул: — Вот-будь спутник мой, Веселый Кот, идем-ка, друг, со мною!
Через луга, через леса идут вдвоем и видят пса с веселыми глазами. Сказали оба: — Чудеса — Веселого мы видим Пса — Идем, приятель, с нами.
Втроем отправились в поход: Веселый Джек, Веселый Кот с Веселым Псом впридачу. Но лишь зашли за поворот, навстречу им лесной народ идет и горько плачет...
Мяукнул Кот: Скажите мне...
Пролаял Пес: — Скажите мне...
Воскликнул Джек: — Скажите мне.,
нам всем в конечном счете,
о чем или по чьей вине
вы — люди взрослые вполне —
так горестно ревете?
И слышит горестный ответ:
— Вины в конечном счете нет —
не скажем, кто в ответе...
Но, хоть виновных, в общем, нет,
произошла беда из бед:
от нас сбежали дети...
Признаться надо без стыда:
мы не смеемся никогда —
не признаем смешного...
А тут стряслась из бед беда... —
И, словно хлынула вода,
все зарыдали снова.
Мяукнул Кот: — Мне жаль их, Джек.
Пролаял Пес: — Мне жаль их, Джек.
Воскликнул Джек: — Ну что ж, друзья,
И мне их жалко тоже...
— Ну что ж,— воскликнули друзья,—
потерпят дальние края —
мы чудакам поможем...
Среди неплаканных болот стоял зареванный народ, но Джек достал свой бубен. Запели песню Пес и Кот, пустились в пляс и Пес и Кот, чуть Джек ударил в бубен.
Развлечь они могли бы всех. Но все шептали: — Это грех... — и шмыгали носами. И вдруг раздался тихий смех, потом раздался громкий смех — ребячий самый лучший смех раздался за кустами.
Тут, кончив воду лить из глаз, пустились все в веселый пляс, утершись рукавами, и крикнули: — Спасибо, Джек. Веселый, самый добрый Джек с веселыми друзьями!