I «Исчезающий подросток»

131

Однако, несмотря на подкупающую привлекательность такой точки зрения, думается, что первое объяснение более правдоподобно и что представление об отрочестве как о времени страстей, потрясений и конфликтов составляет часть иллюзорных, взрослых стереотипных представлений. Именно это объяснение наиболее эмпирически обосновано.

Два французских исследования позволяют сделать выводы, очень близкие к высказанной выше точке зрения. Кастаред (Castaredes, 1978) в ходе анкетирования 30 французских подростков с целью выяснения их сексуальных установок констатировал, что «подростков характеризует очень сильная привязанность к родителям и семье; важность для них этой системы отношений оказалась неожиданностью» и далее: «отсутствие у них идеалов, жизненной программы и политических обязательств... удивительно» (ibid, p. 680). Шиланд (Chiland, 1978) также отмечает это «разочарование» в статье, содержащей результаты сравнительного лонгаглодного исследования подростков, никогда не обращавшихся за психиатрической помощью и регулярно ее получавших. Подростки, репрезентативные для французского населения, сильно отличаются от тех, кто был объектом психиатрического вмешательства. Последние, осмотренные психиатрами в основном по причине наркотизации, бегства из дому или школьных прогулов, характеризуются, согласно Шиланду, повышенными притязаниями и требованиями в отношении своих прав, наличием депрессивных кризисов и особой значимостью группы сверстников в детерминации их мировоззрения. В свою очередь, та группа подростков, которая никогда не наблюдалась психиатрами, представляется «достаточно тусклой, скорее, бесцветной, чем мрачной и пассивной», отмечает автор. «Часто их амбиции отличались прискорбным конформизмом».
Но даже если выводы исследования Шиланда могли быть другими, тщательное изучение его результатов показывает, что у респондентов, которые не были психологически трудными в детстве, период отрочества не является критическим периодом, синонимом какой-либо патологии. В самом деле, из 30 «нормальных» подростков, которые считались в шестилетнем возрасте «хорошо развивающимися» и «хорошо развивающимися, но с резервами», только двое испытывали в отрочестве серьезные проблемы (один случай отклоняющегося поведения с тюремным заключением и один случай психопатологии с делирием); трое из этой группы имели умеренные проблемы в отрочестве (один случай «умеренно» отклоняющегося поведения, один — легкой анорексии и один — язвы). Менее 20 % «нормальных» респондентов столкнулись, таким образом, с сильными или умеренны-
132

ми психологическими трудностями в отрочестве. В свою очередь, среди лиц, которые характеризовались в шестилетнем возрасте как «плохо развивающиеся», половина в отрочестве «продолжала представлять активную патологию». Здесь речь идет, подчеркивает Шилаяд, о такого рода индивидуальном развитии, которое подтверждает диагноз, поставленный в детстве.
В исследовании, охватившем все подростковое население
острова Уайт, расположенного в Ла-Манше, на юге от Англии, Раттер и его сотрудники (Rutter et ah, 1976) получили результаты, близкие к данным Доуван и Адельсона: подростки не чаще, чем дети более раннего возраста, проявляют признаки психологических нарушений, коммуникативные трудности у них редки, а уменьшение контактов со взрослыми является исключением.
Однако лонгитюдное исследование, проведенное Д. Оффером и Дж. Б. Оффер (Offer D., Offer J, В., 1975), еще в большей степени ставит под вопрос понятие подросткового кризиса. &га чета психиатров наблюдала более 80 подростков мужского пола в течение 8 лет в возрасте от 14 до 22 лет с помощью многочисленного методического инструментария: систематических встреч, теста Роршаха, опросников идентичности, бесед с родителями и учителями и т.д. Хотя все подростки испытывали некоторое напряжение вследствие специфических для этого возраста психологических трудностей, кризис наблюдался в исключительных случаях,
«Наши данные позволяют предположить, что отрочество... не является периодом напряжения (stressful). Отрочество представляет собой период физических, психологических, социальных и интеллектуальных изменений, но эти изменения не появляются одновременно. Стресс зависит не от изменений в образе Л", а от тех последствий, которые эти изменения влекут в_ психологии личности. Существующие механизмы защиты и способы адаптации определяют способность к самопринятию и взрослению» (ibid., 1975, р. 197).
Лонгитюдный анализ позволяет считать, что большинство подростков успешно решают различные задачи развития, являющиеся вехами отрочества. Согласно Д. Офферу и Дж. Б. Оффер, эти способности зависят от адаптационных возможностей, сформированных до того, как произошли идущие изнутри или извне изменения. У каждого пятого подростка наблюдается то, что Д. Оффер и Дж. Б. Оффер называют беспорядочным взрослением, соответствующим состоянию, часто описываемому как подростковый кризис: эмоциональный стресс, аффективные ре-
133

акции, крах Я, семейные и социальные конфликты. Процент таких -психологически неблагополучных подростков такой же, как и в других возрастных группах.
В рамках сравнительного исследования особенностей психических процессов в отрочестве Мастерсон и Уошберн (Masterson, Washburne, 1966) очень тщательно обследовали группу «нормальных» подростков в возрасте от 11 до 18 лет, никогда не обращавшихся за клинической помощью. Они сравнивались с группой подростков-пациентов нескольких психиатрических клиник» Неожиданно оказалось, что только 17 % «нормальных» подростков не имели подобных симптомов, большинство имели легкие психологические трудности, связанные с депрессиями и тревожностью, а 20 % подростков имели умеренные или тяжелые нарушения. Наличие большого количества подростков с легкими нарушениями подкрепило тезис о нормативном характере подросткового кризиса. Однако, как подчеркивает Вайнер (Weiner, 1970), эти цифры должны быть соотнесены с данными Срола и его сотрудников (Srole et al., 962), полученными на большой выборке «нормальных» взрослых т 20 до 60 лет. В их исследовании 18,5 % взрослых классифициро-зались как «свободные от симптомов», что близко к полученным Мастерсоном 17 % у подростков; 23 % «нормальных» взрослых страдают серьезными нарушениями, а большинство, как и подростки, испытывали различные психологические трудности. Как можно видеть, полученные результаты похожи, и процент подростков с серьезными психологическими нарушениями очень близок к аналогичному проценту взрослых людей.
В. Исследования подростковой психопатологии
Злоупотребление понятием «кризис переходного возраста» таит опасность, которая не является чисто теоретической, ибо влечет риск не заметить реальные трудности и дать ложный психологический прогноз.
Розен и его сотрудники (Rosen et al., 1965) провели широкое обследование 798 американских психиатрических институтов в целях установления наиболее часто используемых диагностических категорий для пациентов-подростков. Анализ основывался на 42 тыс. историй болезней подростков в возрасте от 10 до 19 лет, амбулаторно наблюдавшихся в 1961 г. Вайнер (Weiner, 1970) сопоставил эти данные с диагнозами 80 тыс. взрослых людей, наблюдавшихся в клиниках в 1963 г. Эти данные представлены в табл. 1.
134

Количество (в %) пациентов-подростков и взрослых пациентов с различными психиатрическими диагнозами (Weiner, 1970)
Таблица 1

Примечание. В таблицу не включены некоторые диагнозы, такие, как органические поражения мозга и умственная недостаточность.
* Включая асоциальные реакции и сексуальные отклонения.
** Включая 6,2 % нарушений при алкоголизме.
Можно видеть, что среди падиентов с «личностными нарушениями» диагнозы «пассивно-агрессивная личность» и «социопаты» гораздо чаще ставятся мужчинам, нежели женщинам, в то время как депрессия чаще приписывается женщинам, что не зависит от возраста пациентов. Диагнозы «психоз» и «невроз» реже встречаются среди подростков, чем среди взрослых. Но наибольшие различия между этими группами наблюдаются по диагнозу «ситуационные и временные нарушения» — он поставлен почти 40 % подростков и лишь 5 % взрослых. Все происходит так, как если бы клиницисты с отвращением относи-
135

лись к «тяжелым» диагнозам в подростковом возрасте, «оставляя место» преходящим трудностям подросткового кризиса, который в скором времени должен быть преодолен.

Лонгитюдные исследования Мастерсона и его коллег (Masterson, 1967) ставят под сомнение эту благодушную точку зрения на формирование симптомов в отрочестве. Эти авторы проанализировали выборку из 101 психиатрически обследованного подростка, 60 % которых были подвергнуты психологическому воздействию. Через 5 лет Мастерсон смог констатировать, что 62 % испытуемых все еще имеют тяжелые психологические нарушения: другими словами, 2/3 пациентов к началу взрослого возраста не вышли из подростковых трудностей. Выводы Мастерсона довольно суровы; не существует никакого понятия подросткового кризиса, которое могло бы подпитывать подростковую патопсихологию, ибо нет ни одного аргумента, который бы оставлял бы надежду, что подросток преодолеет свои трудности. Такая концепция «переходящего» кризиса, минимизирует реальные трудности и порой сводит на нет все усилия лечения, которое могло бы помочь подростку в определенный момент, когда адекватное вмешательство способствовало бы преодолению трудностей, серьезно влияющих на его будущее.