Два брата

Вся семья вместе, такъ и душа на месте (Русск. посл.).

Чужая денежка ребромъ ложится, а своя плашмя, да плотно (Русск. посл.).

Жили у насъ на селе два брата: Гаврила да Василiй. Отецъ у нихъ умеръ недавно и оставилъ имъ хорошiй домъ и про запасъ деньжонокъ. Потужили братья, погоревали, да делать нечего, начали понемногу приниматься

462 ДВА БРАТА.

за дело. Прожили годъ—ничего, ладно; другого половина минула—тоже ничего, а после этого точно между ними, какъ говорится, черная кошка пробежала—пошли несогласiя и изъ-за чего бы вы думали?— Изъ-за женъ. Поругались какъ-то около печки они, да мужьямъ другъ на друга пожаловались. Старшiй Гаврила былъ мужикъ поразумнее (въ отца пошелъ), не послушалъ наговоровъ своей жены, а меньшакъ принялъ слова къ сердцу и утромъ же принялся Гавриле выговаривать... „Да брось ты ради Христа все эти наветы, не наше дело въ нихъ впутываться, впору свое дело по хозяйству справлять"! сказалъ старшiй братъ и хотелъ было отойти. Не тутъ то было: сердце у меньшака разгоралось, и онъ началъ вплотную приставать къ Гавриле и все то съ разными укорами: „ты-де и силу всю съ женой въ доме забралъ, а насъ ни во что не считаешь",—и пошелъ причитать, какъ надъ покойникомъ. Ну, известное дело, человекъ—не камень, хоть и терпеливъ былъ большакъ, а напраслины не стерпелъ: ужъ больно онъ боялся самъ и не любилъ въ людяхъ неправды.—„Ты меня, Василiй, не учи, я самъ не мальчикъ, понимаю, какъ надо жить по Божьи... До этихъ поръ мы жили слава Богу, теперь тебе, видать, захотелось худого... Богъ съ тобой, какъ хочешь, поживи одинъ, можетъ, будетъ поскладнее, да вольготнее".—И съ темъ братья поделились. Гаврила остался въ старомъ гнезде, а Василью построили новую избу.

Гаврила жилъ хорошо, на поле выезжалъ почти всегда первымъ, хлебъ у него родился хорошiй, потому что все онъ делалъ во время, при недостаче прихватывалъ наемныхъ рабочихъ. Василiй былъ немного ленивъ, любилъ побольше поспать, и выходило у него всегда хуже. Завидки стали брать его предъ Гаврилой; вотъ онъ и задумалъ скорее разжиться, да, какъ говорится, носъ утереть братцу своей смекалкой. Хозяйство по боку,—принялся нашъ Василiй за торговлю. Поехалъ въ городъ, накупилъ тамъ разныхъ побрякушекъ, выстроилъ около избы лавочку

ДВА БРАТА. 463

и началъ себъ похаживать, руки въ кармашки, да въ бороду посмеиваться. На первыхъ порахъ дело пошло ходко,—въ деревне потреба на многое: кому масла, кому изюму нужно... Денежки посыпались въ карманъ Василiя. Гаврила смотрелъ да только головой качалъ: не вытерпитъ; попутаетъ бесъ, попадетъ подъ ответъ".

И правда, бесъ скоро завладелъ душой Василiя: ужъ очень много соблазновъ было. Придетъ, напримеръ, баба за тесемкой, сама трехъ сосчитать не умеетъ, ну какъ ее не обмануть? И Василiй обсчитывалъ. За этимъ пошло обвешиванiе, обмериванiе и такъ, чемъ больше прибывало у торговца, темъ онъ становился ненасытнее. Однако, крестьяне стали примечать Васильевы грешки и начали больше посылать въ городъ; дело его пошло хуже, а тутъ еще подвернулся другой торговецъ изъ солдатъ, да такой богобоязливый, что присылай хоть малаго ребенка, отпуститъ, какъ большому, да еще накажетъ, чтобы сдачу не потерялъ... Дело Васильево совсемъ встало: а тамъ—должно такъ ужъ греху быть—онъ кого-то очень обманулъ, тотъ пожаловался начальству, и вышелъ после этого приказъ Васильеву закрыть торговлю. Что тутъ делать? Пригорюнился не мало. Отъ земляной работы отвыкъ, а есть хочется, и пошелъ онъ искать места по найму. Скоро посчастливилось ему и тутъ. Поступилъ онъ въ прiемщики хлеба на мельницу, плату положили за грамотство хорошую: целыхъ 200 рублей въ годъ. Можно бы, кажется, жить припеваючи; да человекъ-то онъ былъ слабенекъ на чужбину, да и попривыкъ обманывать; мало показалось 200 рублей и началъ нашъ Василiй кой-где на купеческомъ хлебце прихватывать. Зашевелились у Василiя чужiя денежки, захотелось еще больше... Вотъ ужъ и вправду ненасытная душа была!.. Сговорился онъ съ однимъ торговцемъ изъ другого города, да хватилъ у хозяина сразу сто мешковъ муки. Хозяинъ накрылъ Василiя на этой проделке и отдалъ его съ сообщникомъ подъ судъ. Въ суде не милуютъ такихъ нечестивцевъ, кои за

464 ДОБРАЯ СЕСТРА.

чужимъ добромъ руки протягиваютъ. Василiю тоже досталось на порядкахъ: его приговорили посадить въ острогъ, а после отсидки по приговору общества отправили въ раздольную Сибирь на вольное поселенiе.

Узналъ объ этомъ Гаврила, заплакалъ отъ жалости и поехалъ навестить брата.

— Что, Василiй, я тебе говорилъ—живи по Божьи, лучше будетъ, а ты захотелъ легкой наживы; не удается она, братъ, что-то... Чужая денежка ребромъ ложится, а своя плашмя, да плотно... Богъ тебе судья, не поминай меня лихомъ!,..

Прошло после этого много времени. Гаврила жилъ попрежнему честно и нажилъ порядочно деньженокъ. За хорошее поведенiе да за разсудительность его выбрали въ волость въ старшины, а про Василiя прошелъ на селе слухъ, что онъ где-то сломилъ-таки себе голову. Вотъ теперь и судите—кому лучше жить: тому, кто съ правдой близко знакомъ, или съ кривдой?!