Степень XXII

Впрочем, боязливость есть только самое первое и самое малое из внутренних духовных искушений, и борьба с ним есть только начало предстоящих страшных духовных браней. Не успев лишить подвижника оружия, наилучшего в духовной брани, враг, если продолжить сравнение, старается вселить в воина Христова дух измены, старается, мало-помалу, незаметно влить в подвижника суетное желание и заботливость, да благо рекут о нем человецы, т.е. старается возбудить в нем тщеславие. Когда он поддается этому искусительному желанию, то, очевидно, все будет делать для себя, а не для Бога, для похвалы и славы своей, а не Божией, к чему он призван и на что дал особую клятву при Крещении и в иноческих обетах, и, следовательно, становится изменником пред величием Божиим. Не нужно доказывать, что это великий порок, он губит плоды всех прежде совершенных подвигов и добродетелей, отнимает награду за труды, которые совершает и собирается совершить подвижник, и призывает на него страшный гнев Божий. Не напрасно Спаситель сказал: Горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо (Лк. 6,26).

Указывая в борьбе с этим пороком подвиг двадцать второй степени, Преподобный требует от подвижника не только того, чтобы он изгнал из своего сердца всякую тщеславную мысль, но чтобы с радостью переносил всякого рода поношения и уничижение; только в таком случае будет видно, что подвижник на самом деле совершенно преодолел дух тщеславия. Надо, однако же, сказать, что борьба с этим нечистым духом крайне трудна. Так как здесь человеку нужно бороться со своим собственным я, тем я, которое так самолюбиво не видит и не хочет видеть своих недостатков, которое так нам любезно, даже и при явных слабостях.

Чем более стяжает инок добродетелей, тем более он подвергается опасности нападения духа тщеславия. Благополучно совершившему начало многотрудных и болезненных подвигов, по человеческому рассуждению, весьма извинительно и естественно чувство некоторого самодовольства. И чем выше и многочисленнее подвиги, тем это чувство естественнее и сильнее в подвижнике. Но да сохранит любовь Божия подвижника от искушения делать с самоуслаждением обзор совершенных им дел! Самодовольство, от этого обзора происходящее, есть уже семя тщеславия, которое из него непременно и весьма быстро развивается. С другой стороны, по мере того, как подвижник начинает являть некоторые успехи в жизни духовной, находятся люди, которые начинают расточать ему похвалы, удивляться ему, и тем неизбежно возбуждают в нем тщеславие. «Великого труда, – говорит преподобный Иоанн, – стоит отразить от своей души похвалу человеческую»; или в другом месте: «Сносить обиды свойственно людям возвышенной души, а слушать похвалу без всякого чувства свойственно одним святым и непорочным».

Нападения других страстей бывают более явны, и потому борьба с ними удобнее, но порок тщеславия неуловим, он незаметно примешивается к каждой нашей мысли, к каждому поступку и, как яд, отравляет их. Так описывает его преподобный Иоанн: «Когда, например, я храню пост, в то время тщеславлюсь, когда же, для утаения от людей поста своего, разрешаю на брашно, то опять о благоразумии своем тщеславлюсь. Одевшись в светлую одежду, побежден бываю от любочестия. Говорить ли стану – тщеславием обладаюсь, молчать ли захочуопять ему предаюсь. Как ни брось этот треножник, все он будет острием кверху».

Однако ж, как ни силен этот нечистый дух, с помощию Божиею можно преодолеть его. Нужно только не забывать и не ослаблять тех средств, которые указываются преподобным Иоанном против всякого душевного недуга. Это – усердная молитва к Богу, Единому Врачу душ наших; живое и непрестанное памятование нашей смерти и будущего беспристрастного, грозного суда над нами, и еще более Страшного суда всеобщего при кончине мира; соединенное с глубоким сокрушением сердца воспоминание о своих грехах: «Когда кто-либо начнет хвалить нас, мы будем всякий раз почитать себя недостойными этих похвал, и таким образом не допустим в сердце свое прокрасться чувству тщеславному», – правило, весма полезное и для мирян. Всякому в своем круге, а особенно поставленному над другими на некоторой высоте, приходится слышать льстивые речи, незаметно разжигающие тщеславное чувство, которое, однако ж, преступно не только в иноке, но и в каждом христианине. Чтобы похвала не могла омрачить и отуманить голову, ближайшее, легчайшее и вернейшее к тому средство для мирского человека – постоянно помнить свои недостатки и почитать себя недостойным похвал.