Глава пятнадцатая. Поиски продолжались всю ночь

Поиски продолжались всю ночь. Вызванные из дома и снятые с постов охранники и добровольцы из числа жителей поселка прочесывали с фонариками окрестности, кричали, звали. Сообщили в полицию, но двое приехавших полицейских мало чем помогли — они лишь высказали предположение, что женщина заблудилась где-то в лесу и утром, сориентировавшись по солнцу, придет сама.

Весь поселок не спал, с тревогой ожидая известий — такого в этих краях еще не бывало. Люди надеялись, что Хэтти просто подвернула ногу... или, может быть, потеряла сознание из-за теплового удара — или действительно заблудилась в лесу и вот-вот найдется...

Ее тело было найдено к полудню — почти в миле поселка, в лесу, недалеко от шоссе, ведущего в Нуэв Вальядолид. Его случайно нашли местные подростки.

Она пролежала на жаре со вчерашнего вечера — не менее восемнадцати часов. Собаки — ни живой, ни мертвой — обнаружить поблизости не удалось.

К вечеру приехали двое сотрудников посольства (точнее, ЦРУ) из Каракаса и с ними — офицер службы безопасности Венесуэлы. Хватило одного звонка из столицы, чтобы местная полиция с радостью уступила им право вести следствие. В понедельник с утра прибыли эксперты, осмотрели место преступления и забрали тело в столицу для вскрытия. Вместе с ними уехал и Паркер.

Весь понедельник приезжие следователи опрашивали жителей поселка, не заметил ли кто-нибудь из них что-либо подозрительное. Никто ничего не видел. Были допрошены некоторые жители Нуэво-Вальядолида, имевшие раньше неприятности с полицией — подозрений никто из них не вызвал.

Вечером в понедельник были получены первые результаты экспертизы. На это место в лесу Хэтти принесли — еще живую, но оглушенную ударом по голове. Она пришла в сознание и попыталась сопротивляться — на месте были обнаружены следы борьбы, под ногтями у нее — частицы кожи и кровь. Ее избили, изнасиловали и задушили. Преступников было не менее трех — при вскрытии было обнаружено ДНК двоих и следы латекса — значит, по крайней мере, еще один использовал презерватив.

Офицер службы безопасности высказал предположение, что виновниками происшедшего являются местные парни, напившиеся в честь выходного дня. В частной беседе он добавил, что любая молодая женщина, да еще блондинка, болтающаяся в одиночку по джунглям в шортиках и маечке, напрашивается на неприятности.

Формально Дел не имел ни малейшего отношения к следствию, но фактически получил доступ ко всем материалам. Ничто в них, казалось бы, не опровергало гипотезу о местных парнях. И все-таки одна мысль все время мучила его: а что если изнасилование — не главная цель преступников? Что если Хэтти во время пробежки обнаружила что-то, чего не должна была увидеть — и поплатилась за это?

В связи с печальным происшествием он смог, не боясь вопросов, ужесточить меры безопасности на заводе и в поселке. Уже с утра понедельника к его сотрудникам добавился десяток профессиональных охранников из охранного агентства в Барселоне, имевших право на ношение оружия.

Периметр поселка и завода патрулировался каждые несколько часов, по улицам и дороге, соединявшей поселок с заводом, примерно раз в полчаса проезжал джип с охранниками.

Каждый посторонний человек, желающий въехать или войти в поселок, должен был получить специальный пропуск — а для этого предъявить документы и объяснить, куда, к кому и зачем он идет. Родственные связи больше не помогали — на воротах стояли приезжие из Барселоны, которые в этих краях были чужими и без бумажки никого не пропускали. Все транспортные средства, въезжавшие на территорию завода или поселка, проверялись на предмет посторонних лиц, которые могли незаметно спрятаться в багажнике или кузове.

Обитатели поселка, напуганные происшедшим, не возражали против подобных мер. В первые два дня после убийства улицы поселка опустели — женщины без крайней необходимости предпочитали не выходить за пределы своих участков, а многие и вообще не высовывали носа за дверь.

Под шумок прошел слух, что начальник одного из цехов, не вовремя вернувшись домой, застал свою жену с Рики — при весьма компрометирующих обстоятельствах. Слух был непроверенный, но бедная женщина на следующий день была замечена с подбитым глазом и распухшей губой. На вопрос ужаснувшейся подруги она объяснила, что поскользнулась на лестнице.

Впрочем, Делу были не слишком интересны новые похождения итальянского бабника — слава богу, его семейных дел это больше не касалось.

Во вторник следственная бригада уехала — в поселке и на заводе им делать больше было нечего. Версия о перепившихся местных парнях была принята как основная, и дело перешло в ведение региональной полиции.

Жизнь понемножку начала возвращаться в прежнее русло. Женщины еще побаивались выходить из дома поодиночке, хотя после всех принятых мер это было, по мнению Дела, абсолютно безопасно — по крайней мере, на территории поселка. Но, так или иначе, группками по три-четыре человека они снова начали ходить в магазин и бассейн — правда, все еще рисковали ездить на рынок.

В эти дни Дел работал по шестнадцать-восемнадцать часов. Все меры по ужесточению режима безопасности были продуманы уже давно, и гибель несчастной Хэтти, как ни цинично это звучало, дала ему прекрасную возможность быстро реализовать их, не боясь вопросов. Он приезжал домой только поесть и на несколько часов забыться в тяжелом и беспокойном сне. Разговаривать сил не было — казалось, челюсти сведены так, что их уже не разжать. Даже ночью он по несколько раз вскидывался — ему чудилось, что звонит телефон. Но вокруг было тихо, и только теплая маленькая рука тут же оказывалась рядом, гладила по ноющей голове и помогала ненадолго забыться.

И все время — одна и та же мысль, которая, возвращаясь снова и снова, не давала ему расслабиться ни на мгновение: в среду уже двенадцатое... Первый день...

Телефон зазвонил в среду днем. Смутно знакомый мужской голос в трубке произнес:

— Дел? Это Макдермот говорит — помнишь еще?

Он тут же все понял и спросил, закрыв глаза:

— Томми?

— Да. Утром нашли. В кабинете. — Мак говорил короткими фразами, и чувствовалось, что выговаривать эти страшные слова ему бесконечно трудно. — Он так и хотел — не в больнице.

— Да, он мне говорил...

— Девочке... скажи сам. И передай, чтобы она не вздумала приезжать — это его просьба.

— Да, я знаю.

— И еще одно... Он мне недавно рассказал... о ней. Так что если что-нибудь потребуется — помощь или еще что-то — я сделаю все, что смогу.

— Спасибо. Мак...

— Да?

— Когда похороны?

— Послезавтра.

— Цветы купи... положи. От нее... и от меня тоже.

— Хорошо. Извини, я... не могу сейчас говорить. Пока.

Дел и сам не мог сейчас говорить. Нажал кнопку, и когда Кэти отозвалась, произнес всего одну фразу, еле сумев разжать чужие, не слушающиеся, сцепленные челюсти:

— Не соединяй меня ни с кем — только если Линк... или ЧП. И всем говори, что я вышел.

Вот и все... Он не плакал уже много лет, но сейчас положил голову на руки и почувствовал, что в глазах все расплывается от выступивших слез. Комок, стоявший в горле, никак не удавалось проглотить.

Дел не знал, сколько времени он просидел так — но, тут же, вскинул голову, услышав посторонний звук. Линк стоял у двери и смотрел на него. Очевидно, во взгляде Дела он заметил нечто, заставившее его спросить:

— Случилось что-то?

— У тебя выпить есть?

Подобного вопроса от собственного начальника Линк никак не ожидал — в глазах его явно выразилось удивление; вместо ответа он молча кивнул.

— Запри дверь, чтобы эта... надушенная не сунулась. — Дел встал, прошел в крошечную комнатку, скорее напоминавшую стенной шкаф — там еле помещались раковина, кофеварка и полка с чашками — выбрал пару стаканов, принес, поставил на стол. — Наливай! — И зажмурился, словно в приступе острой боли — это прозвучало так похоже на то, что он слышал десятки раз!..

Линк достал из кармана небольшую стальную фляжку — Дел помнил такие со времен Вьетнама — и налил в оба стакана на два пальца. Бурбон... не виски, которое следовало бы сейчас пить.

— Что случилось? — спросил Линк еще более настороженно, чем в первый раз, но сел и взял стакан.

— Это... — начал Дет. Он хотел сказать, что это неважно и не связано с работой, но потом ответил правду: — Человек один умер. Мне только что позвонили.

— Друг?

— Друг... Он Карен был... вроде приемного отца. Мне сегодня ей сказать придется. — Отхлебнул бурбон и добавил — сам не зная, зачем: — Полицейский, из Нью-Йорка.

Они сидели и молчали. Дел был рад, что Линк больше ничего не спрашивает и не выражает сочувствия — это было сейчас ни к чему.

Томми... Невозможно представить себе, что его уже нет, что никто и никогда больше не назовет Дела дурацкой кличкой «парень», не съехидничает в его адрес, заставив сначала на секунду обозлиться — а потом усмехнуться.

Интересно, что бы сказал Томми сейчас?.. Наверное, что-нибудь вроде: «Ладно, парень, с кислой рожей чужое пойло жрать — это каждый умеет. Только ни тебе, ни тому, что от меня осталось, это сейчас ни к чему. Так что встряхнись-ка, да делом займись!»

Да, пожалуй, Томас сказал бы нечто в этом роде сентиментальностью он никогда не страдал. Дел неожиданно для себя слегка усмехнулся, подумав, как ехидно бы прозвучала подобная фраза. Вздохнул и сказал:

— Ладно, давай работать. Ну, что там у тебя?

— Да нет, так... чепуха. Я, пока сидел, сам сообразил, что к чему.

Дел молча пожал плечами — вникать в подробности ему сейчас не хотелось. Встал, сполоснул стаканы, поставил на полку.

Они обсудили несколько мелких текущих проблем, и минут через пять Линк ушел. Тут же, стоило отпереть дверь, появилась Кэти и подозрительно осмотрелась, явно не понимая, зачем они запирались. Она принесла почту и перечень тех, кто звонил за последний час.

Дел снова погрузился в работу. Точнее — попытался. Никак не удавалось сосредоточиться — мысли все время возвращались к одному и тому же. Карен... Как найти силы сказать ей?

Теперь у нее не осталось никого, кроме него. И если, не дай бог, с ним что-то случится — что тогда будет с этой девочкой, которая только-только научилась не бояться и чувствовать себя счастливой? Конечно, денег ей хватит до конца жизни — но разве дело в них?!

Он просидел довольно долго, вглядываясь в какой-то документ, читая его и не понимая смысла. Оперся на руки лбом и закрыл глаза — может быть, если дать им отдохнуть, станет легче?

Дел не сразу даже понял, что задремал. Разбудили его легкие теплые прикосновения на шее, за ухом. Еще не отойдя от сна, он улыбнулся — но в следующую секунду полностью пришел в себя и резко обернулся.

Кэти стояла рядом с виноватой полуулыбкой на лице, кажется, слегка испуганная тем, как резко он дернулся — но не слишком. Сказала, словно извиняясь — или спрашивая:

— От тебя пахнет по-прежнему...

Что он мог ответить, кроме нелепого:

— Кэти, ну зачем ты?..

— Нам было так хорошо вместе... Я до сих пор все помню.

На глазах — жалобных, умоляющих — выступили слезы. Дел выпрямился и взял ее за плечи, но вместо того чтобы притянуть к себе — как она, очевидно, рассчитывала — слегка встряхнул.

— Кэти, не порть ничего. Нам было очень хорошо... когда-то — и давай сохраним друг о друге добрую память...

Это прозвучало, как фраза из какого-то сериала — глупая заезженная фраза. Он очень надеялся, что она сейчас уйдет и не надо будет продолжать объясняться с ней. Не дай бог — еще расплачется!

— Я так радовалась, когда узнала, что мы снова сможем быть вместе...

— Ну... извини.

За что он извинялся? За то, что женат, что любит свою жену и не собирается изменять ей с женщиной, которая не вызывает у него сейчас ничего, кроме раздражения?

Кэти вырвалась из его рук и отступила на шаг, голос ее стал резче, но в нем по-прежнему слышались слезы.

— Извини? Это все, что ты можешь мне сказать?!

— А что ты хочешь услышать? Ты же знала, что у меня семья!

— Ты всегда был женат — и это никогда не мешало тебе... не мешало нам!

Он снова сел за стол, потер рукой ноющий лоб и сказал — спокойно, как бы подводя итог всему разговору.

— Извини. Ничего другого я тебе сказать не могу — и ты сама должна это понимать. Так что... давай займемся работой. У тебя, кажется, скоро сеанс связи?

Кэти вскинула голову, поджала губы; сердито процокали каблучки. Дел даже не смотрел на нее, сделав вид, что уже углубился в какой-то документ. Внутри у него все дрожало, мелко и противно, как дрожит натянутая струна.

Надо же ей было устроить эту идиотскую сцену — именно сегодня, когда каждую минуту может случиться что-то ужасное. Именно сегодня, когда он узнал о смерти Томми. Именно сегодня, когда ему скоро нужно будет пойти домой и рассказать об этом Карен...