Чтобы снискать милость богов, нужно уподобиться им

Моим давним желанием было посетить Гекхарт, одно из святых мест Армениинеподалеку от Еревана. Мы с Андреем попросили у Тоши разрешения съездитьтуда, однако шеф отпустил только меня. Ни комментариев, ни объяснений -вполне в Тошином стиле. Мартын дал мне адрес своих родственников в Ереване и письмо для них. Ясобрал рюкзак и поехал. Поезд пришел в Ереван утром. Я сразу отправился поданному мне адресу. Родственниками Мартына оказались милые интеллигентныелюди - искусствовед Армен Гаспарян и его жена Ануша. Встретили меня оченьрадушно. Я подарил им русскую матрешку, которая всегда была для менясимволом многомерности человеческого тела. Ереван, с его зданиями, сложенными из розового туфа, с широкимизелеными улицами, показался мне спокойным и сдержанным городом. Чем больше явсматривался в лица людей на улицах, тем больше они мне нравились. В темныхармянских глазах, как и в протяжных, надрывающих сердце мелодиях армянскойфлейты дудука, много грусти. Грусть эта - след долгой и кровавой историиАрмении. Более миллиона армян были вырезаны турками в начале прошлого века.Армянский крест, с его раздвоенными закругленными лепестками, напоминаетцветок. Проведя два дня в Ереване и съездив в Эчмиадзин - центр армянскогохристианства, я сел на автобус и отправился в Гекхарт, расположенный впятнадцати километрах от города. Гекхарт - это храм, высеченный в скалеодним человеком, который потратил на это всю свою жизнь. Внутренность храма:резьба по камню, алтарь, колонны - тускло освещаются через отверстие впотолке. Священник, проводивший меня по храму, указал наверх и сказал: "Онначинал оттуда". Гекхарт расположен в ущелье дивной красоты, по дну которого мчитсяпенящийся поток. Все в этом ущелье пронизано суровым и аскетичным духомпервых веков христианства. Когда я вышел из храма, меня охватило чувствоглубокой беспричинной радости, и я часа два просидел на плоском камнепосреди потока, распевая во все горло. За ревом несущейся воды мой голос быледва слышен. Вернувшись в Ереван, я рассчитывал переночевать у Армена, а утреннимпоездом уехать в Ахталу. Видимо, посидев на камне, я простудился, и к ночи уменя поднялась температура, но, тем не менее, когда Армен с женой леглиспать, я, по обыкновению, уселся, скрестив ноги, на постели. Через час дверьв комнату распахнулась, и в дверях появился хозяин. "Убирайся отсюда! -закричал он, - я не могу этого видеть! Уходи!" Глаза у Армена были выпучены,он весь трясся от гнева. Я не мог поверить в реальность происходящего. Арменбыл очень мягкий, добродушный человек. И это после всего кавказскогогостеприимства! Я взглянул на часы, был третий час ночи. Автоматически"надев" на себя защитный символ "ИМ", я встал с постели и начал молчасобирать свои вещи. Армен был явно не в себе, он с трудом сдерживал себя,руки его тряслись. На шум вышла Ануша. Пораженная не меньше моего происходившей сценой,она закричала на мужа: "Что ты делаешь? Как можно гостя выгонять ночью наулицу! Ты позоришь наш дом!" Армен стал что-то объяснять жене по-армянски,негодуя и все более и более горячась. Судя по всему, начиналась серьезнаяссора. Не дожидаясь развития событий, я схватил рюкзак и ушел. Идя по ночным ереванским улицам в сторону вокзала, я размышлял над тем,что произошло. Хотя я уже знал о том, что поток может вызыватьнепредсказуемую, а иногда и враждебную реакцию, но выгнать заболевшего гостяночью на улицу из-за того, что тот сидел в медитации, - это было уж слишком!Остаток ночи я провел на вокзале, а утром выехал в Ахталу. Через некотороевремя Армен прислал Мартыну письмо с извинениями, но причина его гнева так иосталась неизвестной. Когда я добрался до лагеря, то обнаружил, что все куда-то разбрелись,кроме начальника, который в полном одиночестве катался взад-вперед по траве.Первое, что мне пришло в голову, - это то, что Тоша спятил. От этой мыслимне стало нехорошо - я вдруг живо представил себе будущее нашей команды,возглавляемой безумцем. -- Что ты делаешь? - завопил я. Тоша остановился и повернулся ко мне. Занимаюсь Дисой, - вполне разумно сказал он, переводя дыхание. Затемвстал и пояснил: Делаю Дису тела. Вот так валяться - это Диса тела? Ты что, двигаешься так, как хочеттело, что ли? Не совсем. Я двигаю энергию так, как хочу, тело же следует за энергией. Я снял рюкзак, сел на траву и спросил в некотором недоумении: -- Для чего это нужно? Тоша опять улегся и, закусив травинку, сказал: -- Диса тела - полезная вещь. Ребенок двигается совершенно естественно,так же естественны и позы, которые он принимает. Со временем мы теряем этуспособность, разучиваемся расслабляться и становимся скрюченными и сутулыми.Наш позвоночник искривляется и деформируется, в мышцах возникает постоянноенапряжение, это угнетает психику и нарушает правильное течение энергии втеле, в результате чего развиваются различные заболевания. Посмотри,например, как ты сидишь. Тебе удобно? Я оценил свою позу и признался, что нет. Поза была далека отоптимальной, но сила привычки заставляла меня оставаться в ней. Как только яэто осознал, мое тело расслабилось и само приняло гораздо более удобноеположение. Тоша одобрительно кивнул и продолжил: -- Всегда слушай тело и следуй его импульсам. Тело хранит знание,накопленное миллионами лет эволюции. Посмотри, как двигаются кошки. Онивсегда расслаблены, но, при необходимости, кошка в любой момент можетсобраться в пружину и прыгнуть. Если ты включишь память тела и начнешьдвигаться естественно, то избежишь многих болезней, усталости и депрессии. Диса тела, насколько я понимаю, может использоваться в сексе, -предположил я. Секс - это искусство медитации в движении. Забытое искусство. Многиесексуальные нарушения происходят оттого, что люди не умеют двигаться впостели. Они просто не дают, не разрешают себе двигаться так, как они хотят,и естественный поток движений оказывается подавлен. Тоша помолчал немного, потом сделал несколько странных жестов руками исказал: -- Когда делаешь Дису тела, нужно позволять движениям вытекать одномуиз другого; никогда не пытайся представить себе следующее движение, простопозволь им происходить самим по себе, пусть тело двигается так, как оно хочет, ты же просто наблюдай за ним, как посторонний свидетель, невмешиваясь и не приказывая. Я рассказал Тоше о том, как я понял принцип музыкальной импровизации. Впринципе, то же самое, о чем он говорил, только в случае музыки речь шла оруках. Он согласился и продолжил: Диса тела учит спонтанности действия, а спонтанное действие - ключ ксиле. Непредсказуемое поведение граничит с безумием, да это и есть безумие:жить, не руководствуясь умом. Чем же руководствоваться? Дисой? Ничем. Диса - это просто способ. То есть, жизнь без мотивации, так, что ли? Это свобода. Свобода сразу и с самого начала, - Тошин голос вдруг сталнепривычно твердым и суровым. - Конечно, живя так, ты идешь по лезвию, нонепредсказуемые действия делают тебя неуязвимым, ты становишься неуловим дляситуаций, которые тебя порабощают и программируют. Неуязвимость позволяетдержать дверь свободы открытой, Диса освобождает от рабствазапрограммированности. Эта запрограммированность существует на двух уровнях: на генетическом исоциальном. Общество вбивает в нас свои программы с детства, для того чтобывсю оставшуюся жизнь мы действовали как часть социального механизма. Оноделает это в целях самосохранения. Кроме способа поведения, в нас ещезакладывается страх, благодаря которому эти программы работают. Страхпоступать не так, как делают все, позволяет обществу существовать, какорганизму. Избавиться от этого страха и разрушить социальные программы в сознаниинелегко, но еще труднее преодолеть генетическую запрограммированность,которая позволяет нам выживать как виду. Здесь задействован инстинктсамосохранения, пойти вопреки ему - значит изменить наш генетический код. Поскольку возможность этим программам работать дает страх, он являетсянеотъемлемой составляющей жизни и процесса выживания. Но на каком-то виткеэволюции он становится тормозом дальнейшего развития, а мы как раз на этомвитке и находимся. Общество предохраняет себя с помощью разнообразныхвнушенных гражданам страхов: от наказания до изгнания. Природа, с другойстороны, контролирует нас страхом перед неизвестным. Чтобы преодолеть эту обусловленность или, другими словами,распрограммироваться, нужно сделать две вещи: во-первых, осознать факт того,что ты несвободен. Невозможно сбежать из тюрьмы, если ты не понимаешь, гденаходишься. Во-вторых, необходима качественно иная модель действий, которуюя называю "непредсказуемое поведение". -- Ты имеешь в виду стать непредсказуемым для других или для самогосебя? Тоша нахмурил брови. -- Если ты сам не знаешь своего следующего движения, каким образом онем могут знать другие? Но это же абсолютное безумие! Именно так. Без-умие, - констатировал Тоша, как бы смакуя это слово. Я не знал, что ему на это сказать. La Disa immortale, - добавил он. Что это? Это по-итальянски. Диса бессмертна.