2015-06-30
281
Мне представляется, что прилагать статистические данные к индивидуальному диагнозу очень рискованно. Они получены на репрезентативной выборке и предусмотрен их перенос на всю популяцию. Разработаны правила такого переноса. Можно их приложить к характеристике какой-то другой выборки, какой-то группы, коллектива и определить вероятность подтверждения результата. Прилагая же характеристики группы к индивиду и определяя вероятность совпадения данных, мы должны учесть множество частных факторов, каждый из которых способен свести эту вероятность к ничтожно малой величине.
Проверку у Исаева прошел приезжий американский журналист-гомосексуал Дэвид Туллер и оставил весьма язвительное описание этого эксперимента. В своей книге он поместил целую главу о российских теориях гомосексуальности и там проехался по приемам Исаева (Tuller 1996: 224, 236-237).
"Итак, я "угрюмый" или "мягкий"? "Резкий" или "спокойный"? "Энергичный" или " апатичный "?
Промозглым зимним днем в Санкт-Петербурге я сутулился над столом в Психоневрологическом Институте Бехтерева и пялился в эти и другие восемнадцать пар слов на бумаге передо мной. Как мне оценить себя? А после того, как оценю, как мне оценить идеал себя, каким я хочу быть? Как оценить большинство мужчин, большинство женщин, большинство гомосексуалов? И... моего идеального сексуального партнера, моего идеального возлюбленного, моего идеального друга?
Такова была моя задача, и весьма сложная. Многие из этих пар слов - маленький/большой, пассивный/активный, слабый/сильный - раздражали меня своей очевидной связью с половыми стереотипами. Другие просто поражали меня как странные. Но я смело пробивался вперед, потому что Дмитрий Исаев, ведущий сексолог Петербурга по гомосексуалам, обещал поработать своими цветными авторучками, ввести мои ответы в свои графики и ответить на жизненный вопрос: какой, в конце концов, вид гея я представляю.
И в частности, указывает ли мой график на "приобретенную" или "врожденную" гомосексуальность?..."
Туллер напросился на встречу с Исаевым, чтобы познакомиться с его исследованиями. Исаев предложил испытать метод на самом журналисте.
"Он представил мне свой список из двадцати ключевых рядов парных слов и оставил комнату, пока я помечал свои оценки по каждой из требуемых категорий - мое реальное я, мое идеальное я, большинство мужчин, большинство женщин, большинство гомосексуалов, мой идеальный сексуальный партнер, мой идеальный возлюбленный, и мой идеальный друг. Вернувшись через короткое время, он проглядел мои ответы, перевел их в колонки цифр, подсчитал числа, вынул лист графленой бумаги и начал наносить координаты".
Далее Туллер описывает технику метода. "Каждая категория - мое реальное я, мое идеальное я и т. д. - были представлены линией. По причинам, которые были мне недоступны, каждая линия имела три координаты. Я подглядывал через плечо Исаева, пока он чертил. Ярко зеленая линия моего реального я формировала широкую букву V. Линия для моих оценок большинства женщин - ярко красная - имела схожую форму. "Ваш общий подход к самому себе вполне хорош,- заверил он меня. - Это очень близко к тому, как вы видите женщин. Идентификация с женском полом характерна для прирожденных гомосексуалов. Так что по вашему графику видно, что в вашем случае именно это и есть тот вид гомосексуальности, с которым мы имеем дело".
Но Исаев отметил несколько особенностей в моем графике. С одной стороны - как странно! - у меня более высокое мнение о "большинстве гомосексуалов" и о "большинстве женщин", чем о "большинстве мужчин". Соответственно его прежним результатам - здесь он достал другие графики, чтобы подтвердить свою мысль,- индивиды с врожденной гомосексуальностью обычно рассматривают "большинство гомосексуалов" более негативно, чем "большинство женщин", а "большинство мужчин" гораздо более благоприятно, чем тех и других. Они тяготеют к влюбленностям в натуралов, потому что они хотят, чтобы их сексуальные партнеры напоминали "большинство мужчин", а не гомосексуалов, которых они считают похожими на женщин.
"Но у вас то, что вы ищете в сексуальном партнере, соответствует тому, как вы видите "большинство гомосексуалов", а не как вы видите "большинство мужчин",- заметил Исаев с легким ужасом. "Линии вот здесь для сексуального партнера параллельны, так что из этого мы можем сказать, что для вас - идеальный сексуальный партнер -... гомосексуал!"
Эта интерпретация чрезвычайно успокоила меня. Казалось убедительным, что я, как-никак гомосексуал, должен искать других гомосексуалов в качестве сексуальных партнеров. Исаев объявил мое высокое влечение к гомосексуалам адаптацией в западном стиле к моей внутренней гомосексуальности".
Журналист не склонен был соглашаться с этой интерпретацией. "Графики людей с приобретенной гомосексуальностью доказывали, что эти мужланы желали, чтобы их мужчины были как женщины". Туллер передает прямую речь Исаева: "Они подсознательно находят женщин более привлекательными, чем мужчин, и таким образом они чувствуют влечение к прирожденным гомосексуалам, которые отвечают этому женскому образу. А прирожденные гомосексуалы, идентифицирующие себя с женщинами, желают партнера, более близкого тому, как они видят "большинство мужчин". Это означает, что гомосексуалы с приобретенной и с врожденной гомосексуальностью подходили бы друг другу лучше, чем если бы оба имели приобретенную гомосексуальность или оба врожденную".
Несмотря на весь технический антураж методики, журналист сохраняет трезвость:
"Идея, что мужланы могут желать кого-то подобного себе, таинственным образом отсутствовала в его схеме. Как пошутил один из моих друзей, Исаев явно никогда не околачивался в баре "кожаных". Сексуальная роль в его схеме особенно поразила меня как в высшей степени ригидная и дико самодостаточная. Со всеми его графами и линиями и разговорами о "большинстве мужчин" и "большинстве женщин", я чувствовал, что попал в гендерный зал зеркал, отражающих не только реальный телесный пол, но и некоторые искаженные понятия маскулинности и фемининности.
Ведь если мужчины, поступающие как мужчины, хотят исключительно мужчин, поступающих как женщины, а мужчины, подобные женщинам, хотят только мужчин, подобных мужчинам, тогда не является ли гомосексуальность просто гетеросексуальностью в переодетом виде?"
Туллер подметил весьма слабое место в подходе Исаева - зависимость от бытующих стереотипов гомосексуальности. Попытку усмотреть под приобретенной гомосексуальностью скрытое тяготение все-таки к противоположному полу, а под врожденной гомосексуальностью - уподобление женщинам, "женскую душу в мужском теле" Карла Ульрихса, то есть опять же естественное тяготение (женской души) к противоположному полу. К сожалению, обращая внимание на слабости подхода, журналист совершенно отверг попытку объективно представить параметры гомосексуальных личностей и провести их классификацию. Общий путь, избранный Исаевым, представляется мне плодотворным, но ученый еще в самом начале этого пути.
С чем-то подобным Туллер столкнулся и в Москве. Там компьютерный тест на гомосексуальность разработал сексолог Георгий Введенский. Вопреки решению Международной Ассоциации Психиатров он признает гомосексуальность аномалией, болезнью, которую надо лечить. Гомосексуалы характеризуются в его диссертации инфантилизмом (незрелостью личности), органическими поражениями мозга, истерическими расстройствами, сосредоточенностью на сексуальной сфере. Туллер описывает его так (Tuller 1996: 232-233):
"У Введенского длинное узкое лицо и темные очки. Его наиболее заметная черта - кривая усмешка, придающая ему застенчивую мягкость.... Да, признал он с дерзкой уверенностью, центр имеет компьютеризованный тест, который измеряет - с полной точностью,- есть ли у человек "риск" гомосексуальности". За 1 час 55 минут компьютер собирает данные и в итоге выдает процент гомосексуальности субъекта.
Часть теста "включает измерение физиологических откликов, таких как температура кожи и сердцебиение, когда субъекту показывают эротические фотографии мужчин и женщин. Вдобавок, субъекта просят пофантазировать об интимной жизни людей в сериях рисунков - нечто вроде сексуального теста Роршаха - и ответить на вопросы о родителях и собственном подходе к сексу.
И все время врач делает пометки о позе субъекта и его движениях. Введенский доверительно улыбнулся, говоря об этом. "Резкие жесты руками, постоянное охорашивание, проверка прически, смена позы или выражения лица каждые десять секунд - это все признаки женской роли".
Жестикуляция-то вообще больше зависит от темперамента и национальности, частая смена позы - от наличия остеохондроза, а на женскую роль большинство гомосексуалов не претендует.
Туллер ехидничает: "Я пошевелился в моем кресле. Я не осмелился упомянуть, что я гей. Выдали ли резкие жесты мой секрет? Введенский не подал знака, что заметил что-либо особенное".
Все это до странности напоминает поведение следователя. Непременно нужно узнать, гомосексуален ли субъект, даже если он сам не хочет этого показать. А иначе зачем весь огород городить - можно же было бы спросить прямо. Выявить, опознать, определить, разоблачить. Это очень советская черта как московских, так и петербургских анализов. В Петербурге Исаев является главным экспертом призывных комиссий по отбору в армию, а гомосексуалы получают освобождение от армии.
Но если в США приходилось следить, чтобы не пробрались в армию, то в России нужно выявить тех, кто "косит" под гомосексуала (притворяется). А в Москве? Возможно, задача выявления как-то связана с советской стратегией борьбы со СПИДом: вместо того, чтобы пропагандировать безопасный секс и закупать лекарства, все средства были угроханы на повальное обследование групп риска - для выявления инфицированных. Ну знаем теперь, кто и сколько. И что? А ничего. Не посадишь ведь, не расстреляешь. И не вылечишь. Узнали - СПИДа от этого меньше не стало. Но гомосексуалы - одна из групп риска. Выявить! Еще об одной сверхзадаче Введенский сказал: "Что для меня важно, это психологическое здоровье каждой личности. Данные показывают, что влечение к женщине существует у большинства гомосексуалов, хотя и в очень скрытой форме. Наша задача в этих случаях взять это влечение и сделать его сильнее". Здесь то же убеждение, что и у Исаева: гомосексуальность в большинстве нечто наносное. Ее нужно исправлять, лечить. Хотя бы некоторые типы ее. Когда размышляешь о формировании гомосексуальности у индивида, другое смущает: как эволюция допустила у человека такое частое отклонение от стандартного биологического пути? Почему гомосексуальность стала заметной характеристикой человеческой культуры? Как сформировалась гомосексуальность человека не как индивида - как вида?
6. Эволюционный подход: животное без инстинкта
Очевидно, требуется выдвижение новых гипотез, а коль скоро они уже очень долго не появляются, стало быть, нужен новый подход к теме. Перспективным мне представляется эволюционный подход, привлекающий к рассмотрению биологию человека и этологию. В данном аспекте это направление почти не испытывалось. Поиски корней гомосексуальности велись только исследованием онтогенетического процесса развития - формирования индивида, а не филогенетического процесса - эволюции вида. Известно, что онтогенетическое развитие вообще во многом повторяет филогенетическое (по крайней мере в своих зародышевых формах). Между тем, если гомосексуальность - есть отклонение от нормального инстинкта размножения, то важно выяснить, почему эволюция дала такие сбои, почему не предусмотрены природой меры по устранению таких ошибок. Чтобы понять корни гомосексуальности, нужно выяснить, на какой стадии эволюции она вообще появилась - есть ли гомосексуальность у животных, стоящих ниже на эволюционной лестнице, и у непосредственных предков человека. В какой мере вообще гомосексуальность и - более широко - сексуальность человека соотносятся с инстинктивным поведением?
В человеческом поведении вряд ли есть что-либо более связанное с повседневностью, чем секс - это понимают все. Но мало кто представляет себе, что это повседневное поведение подчиняется представлениям, которые с полным основанием могут претендовать на роль современных мифов.
Старые мифы развеяны - например, миф об опасности первого сношения с женщиной (Hays 1964), но это не значит, что мы свободны от мифов. В остроумной и дельной книжке "Мужская сексуальность" американский сексолог Берни Зилбергелд (Zilbergeld 1978) констатирует потрясающую неосведомленность подавляющего большинства людей в сексуальных вопросах и их веру в распространенные мифы о соответствующих свойствах, правилах и рецептах. Целую главу он посвящает уверенности большинства мужчин в том, что их половой член недостаточно велик, а средние размеры члена гораздо больше. Глава называется: "Он длиной в два фута, тверд, как сталь, и может работать всю ночь - фантастическая модель секса". Статистические сведения об этом предрассудке в сравнении с реальностью приведены в книге Гэрри Гриффина "Как увеличить размер полового члена" (1995). В следующей главе Зилбергелд излагает ряд мифов о "процессе и целях" секса:
"Миф 1. Мужчины не должны иметь или, по крайней мере, не должны выражать определенные чувства", "Миф 2. В сексе, как и везде, в расчет принимается лишь выполнение", "Миф 3. Контролировать и оркестрировать секс должен мужчина", "Миф 4. Мужчина всегда хочет и всегда готов иметь секс", "Миф 5. Все физические контакты должны вести к сексу", "Миф 6. Секс = сношение", "Миф 7. Секс требует эрекции", "Миф 8. Хороший секс - это линейная прогрессия увеличивающегося возбуждения, заканчивающаяся оргазмом (миф об ударном траханьи)", "Миф 9. Секс должен быть естественным и спонтанным", "Миф 10. В наш просвещенный век перечисленные мифы больше не оказывают на нас никакого влияния".
Значительная часть этих мифов входит в комплекс мифов о маскулинности "настоящего мужчины" (Pleck 1981; Gilmore 1990; Rotundo 1993; Simpson 1994). Зилбергелд последовательно, один за другим, разоблачает эти популярные мифы.
Немало мифов связано с гомосексуальностью, для многих чуждой и таинственной,- об этом говорится в книге П. Фишера "Голубая мистика: миф и реальность в мужской гомосексуальности" и Кристины Даунинг "Мифы и тайны однополой любви" (Fischer 1972; Downing 1991).
Но есть один миф, который эти авторы не затрагивают и который как в научной идеологии, так и в народной ментальности очень важен - он лежит в основе представлений о естественности, природности, биологичности сексуального поведения и, следовательно, о правомерности гетеросексуальной ориентации и, наоборот, девиантности, извращенности, патологичности гомосексуальной ориентации. Это представление об основном инстинкте - "сексуальном", об изначально заданной и единственно нормальной сексуальной тяге мужчины к женщине и женщины к мужчине (Fere 1904). Между тем, как это ни странно звучит почти для всех, это тоже миф.
Часто говорят об "инстинкте размножения". Александра Колонтай в своей знаменитой статье "Дорогу крылатому Эросу!" (1923) писала об "инстинкте воспроизводства", что то же самое. Такого инстинкта нет. Эволюция действительно нацелила некоторые действия живых организмов на размножение, но те инстинкты, которые для этого в них вложены, непосредственных задач размножения перед ними не ставят. Даже люди на первых порах не связывали половые сношения с рождением детей - у многих первобытных народностей это представление отсутствует. Половые сношения осуществляются сами по себе (в основном ради взаимного удовольствия), а зачатие детей приписывается участию богов или духов предков.
Да и современные люди в быту, осуществляя половые сношения, обычно не задаются целями получения потомства. Более того, чаще всего они стараются предпринять все меры, чтобы этого не произошло. Животные и подавно об этом не задумываются - по той простой причине, что думать не могут.
Итак, инстинкт размножения предстает не как инстинкт производства потомства. Природа экономна и практична. Общая задача реализуется не в абстрактных и отдаленных целях, а в конкретных механизмах, гораздо более частных и упрощающих. Непосредственно животные ощущают лишь половое влечение, диктующее а) тягу самцов к самкам и самок к самцам, выраженную нередко в образовании семей, а затем б) позыв совершать половое сношение. Имеется у них и в) любовь к своим детям, забота о потомстве. Это и есть реальные инстинкты, нацеленные на размножение.
У людей половое влечение, как установил еще А. Молль (1910:13-16), распадается на два инстинкта: инстинкт тяги к другому субъекту (потребность в интимном общении, "потребность в соприкосновении", называл это Молль) и инстинкт разрядки напряжения в половых органах ("потребность в расслаблении", у Молля).
Оба эти инстинкта связаны между собой, но в какой-то мере автономны. Не всякое интимное общение заканчивается половым сношением. Возможна разрядка напряжения в половых органах и без другого субъекта (мастурбация, онанизм). Возможно в принципе половое сношение и без тяги к данному субъекту (проституция, насилие). Любовь к своим детям есть, но проявляется больше у матерей, чем у отцов.
Для нашей темы особенно интересен инстинкт тяги к другому субъекту, потому что различие между сексуальными ориентациями связано именно с его действием. Эволюция, конечно, поработала над тем, чтобы этот инстинкт существовал в виде инстинкта тяги к субъекту противоположного пола. Именно потому, что она заботилась о том, чтобы этот инстинкт работал на размножение. Животные без всякого научения тянутся к противоположному полу - их неудержимо влекут запах, вид, элементы поведенческого ритуала. У млекопитающих это больше всего запах. Производят его телергоны - пахучие вещества, выделяемые мочеполовой системой самок в период течки (Антонов 1972).
У птиц таким раздражителем является вид яркого оперения. К этим признакам животные другого пола тянутся без всякого опыта и обучения. Диктует эту тягу унаследованный инстинкт.
Но и тут общая установка реализуется в конкретных механизмах, вовсе не включающих в себя точную и полную проверку противоположного пола. Механизмы эти основаны лишь на некоторых броских признаках пола: типичных внешних формах тела, голосе, запахе, манерах поведения, а в этом возможны отклонения от обычных соответствий. Возможны и сбои в действии самих механизмов. Кошачий телергон - это валериановая кислота. Известно, как кот реагирует на валерьянку, принесенную из аптеки,- этот запах его очень возбуждает, буквально опьяняет, хотя никакой кошки рядом нет. Селезень, увидевший тушку, покрытую перьями, и услышавший кряканье, не станет проверять, есть ли за этим необходимые половые органы, даже вообще живое тело утки. Он летит на призыв манка - и попадает в руки охотника.
Инстинкт разрядки напряжения в половых органах тоже любопытен: он в сущности по функции равнозначен инстинкту половых сношений у животных. Значит, у человека он подменяет тот инстинкт! Очень вдумчивый исследователь, Молль проявил замечательную наблюдательность, включив именно этот инстинкт в число человеческих и не включив инстинкта, диктующего проведение половых сношений. Он сам не оценил всей значимости этого наблюдения.
Инстинкт полового сношения у животных-то существует. Животные инстинктивно, автоматически осуществляют все нужные действия по спариванию - без показа и натаскивания знают кому, знают куда, знают как (хоть и они иногда оказываются в затруднении, так домашним животным часто помогают люди, специалисты по случке). Инстинкт запрограммирован, слеп и упрям. Природой предусмотрено, чтобы кобель при сношении получил сигнал от внутренний поверхности своих передних лап, что они чувствуют шерсть суки, тогда его член начинает толчки. Нет ощущений в лапах - нет и движений члена (Beach 1955: 69; Beach and Merari 1970). Если для данного вида животных предусмотрено, чтобы самец подрался за самку перед сношением, то без драки не будет и сношения. Если сигнал, нужный для какой-то частной операции брачного ритуала, почему-либо выпал, дальнейшее продолжение невозможно, нужно начать всё сначала. Инстинкт глуп, но зато он работает железно.
Высшие из млекопитающих, приматы, плохо чувствуют запах, они больше реагируют на зрелище женских половых органов, которые в период эструса воспаляются и приобретают более яркий вид. Самка их специально показывает самцу - подставляется. Но это не обеспечивает всю процедуру спаривания. Приматы уже не имеют столь жесткого программирования генетическим кодом. Кора составляет у них гораздо большую долю головного мозга, и многие реализации жизненных задач перешли из разряда инстинктивных (т. е. диктуемых безусловными рефлексами) в разряд обучаемых (т. е. управляемых условными рефлексами). Можно вырабатывать более пластичные программы, лучше адаптироваться к обстоятельствам. Это дает гораздо большую свободу варьирования сексуальной активности. У обезьян появляются даже индивидуальные привычки в отношении позы сношения.
Но зато генетически передается меньшая доля нужной информации, в частности необходимой для нормальной половой жизни. Обезьяны уже в значительно большей мере зависят от обучения, от примера старших, от общения со своим поколением. Когда нет обучения и примера, молодые самцы обезьян просто не знают, как осуществлять сношение. Они, правда, отвечают на призыв самки - их манит запах и вид, тут инстинкт работает. Конечно, они возбуждаются, чувствуют, что надо что-то делать с членом.
Но куда вводить член, они не знают. Они трутся членом о ногу самки, пытаются ввести его в ее ухо (Tripp 1975: 13-14).
У обезьян в неволе детеныши, отнятые у матерей и выросшие отдельно, вне сообщества себе подобных, оказываются не вполне нормальными - пущенные назад в стадо, они не могут найти себе пару и образовать семью. Даже если они воспитывались матерью, но в изоляции от остальных, они не умеют правильно осуществлять половые сношения, порой тянутся без разбора к самцам и самкам (Harlow and Harlow 1965).
В 50-е годы в Университете штата Висконсин известный исследователь Гарри Харлоу задумал основать новую колонию макак резус, свободную от болезней, распространенных в старой колонии. Для этого он решил воспитать группу новорожденных макак в изоляции от матерей. Семеро детенышей были отняты от них сразу же после рождения. Уильям Мейсн, ассистент доктора Харлоу, намеревался исследовать способности этих обезьян в возрасте 2 лет к завязыванию социальных связей. Для чистоты эксперимента решено было никаких социальных связей до этого возраста не допускать. Малышей стали воспитывать в полной изоляции - не только от матерей, но и от сверстников и друг от друга. За ними ухаживала студентка Кэти.
Однажды вечером зайдя неожиданно в вольеру, доктор Мейсн обнаружил студентку сидящей на полу в окружении всех семерых обезьянок. Вся компания очень мило проводила время. Студентка не смутилась тем, что ее застали за нарушением инструкций и сказала: "Доктор Мейсн, я всего лишь студентка, но я знаю, что не подобает тормозить социальное развитие малышей, это аморально". Студентку перевели на другую работу, а маленькие обезьянки вернулись в свои клетки.
Через пять лет, когда обезьянки выросли и нужно было спаривать их, чтобы получить потомство, результаты изоляции сказались катастрофически. Харлоу пишет:
"Мы смотрели на этих одиноких животных, как они сидят в своих клетках,... пусто уставившись в пространство или... кусая и царапая собственные руки и ноги. У этих животных были почти все виды поведения, кроме одного - гетеросексуального... Мы должны были признать: Кэти была права. Мы получили не ферму разведения (breeding colony), a ферму философствования (brooding colony)".
Наученные горьким опытом, следующую партию новорожденных они уже, отделив от матерей, лишь временами отделяли друг от друга, а затем свели вместе, как только у самок появились менструации. Результатом опять было полное фиаско. "Не было никакого спаривания,- констатирует Харлоу,- а многократные попытки случать их приводили только к дракам и смертельной агрессивности".
Не свести ли их с нормальными обезьянами, чтобы от них эти научились спариваться? Нет, и это не удалось. Когда нормальных самцов подсадили в клетки к самкам, выросшим в изоляции, спаривания не было. Может быть, виною клетки? Десять самцов и десять самок, выросших в изоляции, выпустили на островок в зоопарке Мэдисона. Кое что улучшилось - на природе обезьяны занялись грумингом (дружеским выискиванием насекомых друг у друга), играли друг с другом, образовали дружеские пары. Но сексуального продолжения не последовало. При наступлении течки самка занимает характерную позу - выгибает спину, поднимая хвост вверх, самец явно заинтересован, уставившись на ее выставленную вульву, но вместо того, чтобы взобраться на самку, он отступает на пару шагов и... приступает к мастурбации.
Тогда исследователи пустили к этим макакам самого сильного и сексуального самца. Он быстро установил свою доминацию над всем сообществом, а самки пришли в сильное возбуждение, у многих оказалось состояние течки. Но и тут нормального спаривания не последовало.
Харлоу пришел к выводу, что нормальные игры детенышей со сверстниками чрезвычайно важны для психической стороны полового созревания обезьян. Обезьянки, отнятые от матерей, вырастают всё-таки нормальными, если они могут играть со сверстниками (Harlow 1965: 249-259; 1971). Но приматами являются и люди. О результатах опытов Харлоу Джон Мани заметил:
"Можно поставить вопрос относительно подавления сексуальных игр детей в нашем человеческом обществе - не сказывается ли оно отрицательно на нашем поведении во взрослом состоянии и не приводит ли к появлению сексуальных искажений?" (Money 1965).
Однако особыми усилиями (не сообщается, было ли то искусственное осеменение или что-либо иное) команде Харлоу удалось добиться, что 4 самки забеременели. Но когда родились детеныши, эти самки не вели себя как матери. Они не обращали на детей ни малейшего внимания или отбрасывали их от себя, били и кусали.
Вот насколько инстинкты - половой и материнский - атрофированы уже у обезьян. У шимпанзе, пишет У. Сокаридес, но долю инстинкта остались лишь эрекция, фрикции и эякуляция (1998). Во всем остальном у детенышей изначально есть лишь способность к усвоению полового и материнского поведения, а образцы для усвоения должна предоставить социальная среда - семья, сверстники, сообщество. При чем образцы для усвоения должны быть предоставлены своевременно, когда в растущем организме образованы наилучшие условия для него и пока эти условия не исчезли.
У человека зависимость от сексуального опыта предшествующих поколений еще выше. Инстинкт, диктовавший, какие действия и с кем производить, полностью атрофирован. Лучшим доказательством этого является то, что у разных народов и в разных регионах приняты различные позы половых сношений. Животные одного и того же вида спариваются всегда одним и тем же способом. И это естественно, коль скоро спаривание жестко запрограммировано инстинктом. А человек? Европейцы осуществляют сношение, как правило, лежа, при чем мужчина на женщине. Народы Африки называют это "миссионерским способом", потому что они впервые узнали этот способ от европейских миссионеров. В Занзибаре туземцы, говорящие на суахили, располагаются при сношении как раз наоборот: мужчина снизу, а женщина на нем. У арабов мужчина располагается сзади женщины, по примеру многих животных. В Судане при этом оба стоят. У австралийцев женщина лежит, раскинув ноги, а мужчина сидит на корточках у нее между ногами. Папуасские мужчина и женщина сидят вплотную лицом друг к другу. И т. д. Всё это результат разных культурных традиций. Значит, способ сношения человек усваивает из культурной традиции.
Как пишет Силверстайн,
"Никто внутренне не имеет "знания" о любви и сексе. Вопреки заявлению армии обеспокоенных родителей, которое те делают армии любопытствующих детей, что дети научатся этому "естественно", когда подрастут, оба субъекта требуют значительного обучения и опыта для успеха в том и другом." (Silverstein 1881: 30).
Античная буколическая повесть "Дафнис и Хлоя", в которой описаны мучения неопытных влюбленных, воспитанных в полном неведении, по-своему очень реалистична. Конечно, реалистична не во всем. Она сугубо не реалистична в том, что представляет пастушка и пастушку совершенно несведущими в вопросах телесной любви - в тогдашней деревне таких пастушков и пастушек не было, как нет их и в нынешней. Но дети, особенно девицы, выращенные в изоляции и в полном неведении относительно вопросов пола, вероятно, встречались - скорее в среде знати. И коль скоро автор представляет своих юных героев такими, поведение их естественно. Автор повести, написанной почти две тысячи лет тому назад, понимал, что природа дала человеку лишь телесное и духовное томление и неясную тягу к другому полу, но не дала нужных знаний о технике этого дела.
Дафнис "отдал Хлое стеречь свой хитон и сумку, а сам, став у ручья, принялся мыть свои кудри и всё свое тело. Кудри у него были черные и густые, тело - загорелое, и можно было подумать, что тень от кудрей делает его смуглым. Хлое, глядевшей на него, Дафнис показался прекрасным, и так как впервые прекрасным он ей показался, то причиной его красоты она сочла купанье. Когда же она стала омывать ему спину, то его нежное тело так легко подавалось руке, что не раз она украдкой к своему прикасался телу, желая узнать, какое нежнее. Потом они стада свои погнали домой - солнце было уже на закате, и Хлоя ничего уже больше с тех пор не желала, кроме как вновь увидать Дафниса купающимся".
