2015-06-30
488
В нашей теснющей столовой, служившей и местом убежища странника, на "волжском" с просидкой диване провели мы втроем: я, В.В. и Зонов - много ночных часов, запершись на ключ.
В.В. говорил тихо, почти шепотом: вещи ведь всё были деликатные - Божественные! - скажешь не так, и можешь принизить и огрубить вещь.
В.В. раскладывал и прикидывал на столе всяческие меры. Зонов отвечал, как на исповеди, кратко и загадочно по-зоновски. <...> Но что особенно поразило В.В., это признание Зонова относительно степени его неутомимости... <...>
В.В. размечтался. Ему уже мерещилось: у нас, где-нибудь на Фонтанке, такой институт, где будут собраны "слоны" со всей России, со всего мира для разведения сильного и крепкого потомства".
(Ремизов 1926: 232-234)
О причинах этого чуть ли не всеобщего восхищения написано психологами и антропологами немало книг (Vangaard 1972; Aron et Kempf 1978; Keuls 1985-Monick 1987; Danielou 1993; Уайли 1996, и др.). Ассоциация большего размера с превосходством, страсть к доминированию, самоутверждение в сексуальной сфере ("мачизм" - от испанск. macho 'самец'), фаллические культы плодородия и т. д. Уайли пишет о гиперболизации фаллоса в рамках юнговской "инфляции", т. е. раздувания своего "я". Многие усматривают корни этого явления в животной предыстории человечества - у обезьян демонстрация эрегированного члена означает угрозу и притязание на господство, на более высокую ступеньку иерархии (Кон 1989: 82; Дольник 1994: 125-126). В борьбе за самок такая демонстрация имела вполне понятный смысл: я готов к совокуплению, я сильнее других оснащен для этого, и конкурентам лучше убраться.
"Какой бы ни была причина этой навязчивой идеи, этой, как наваждение, психологической зависимости состояния мужчины от размеров своего члена, - продолжает Гриффин (1995: 50), - нужно признать, что человечество повсюду ассоциирует мужской член с представлением о господстве, доминировании.
Вы не обращали внимания, как уже взрослые мальчишки в бойскаутских лагерях или тинейджеры в общих спальнях часто затевают игру под названием "Ну-ка, посмотрим, у кого больше!". Хотя мужчины вырастают из подобных детских игр, восхваляющих фаллическое превосходство, все же врожденное чувство любопытства в это отношении сохраняется надолго. Большинство мужчин в этом никогда не признается, но тем не менее такие сравнения исподтишка постоянно имеют место, даже среди гетеросексуалов, которые всегда бросают любопытный взгляд на мужское достоинство человека, стоящего рядом с ним либо у соседнего писсуара, либо в душевой кабинке".
Этот американский врач точно уловил психологию мужчин и их обычную тревожность относительно достаточности своих сексуальных данных в сравнении с нормой, с большинством. На деле 80% мужчин имеют размеры в пределах 13-18 см. Средний размер эрегированного члена - 15 см или 15-16 (Гриффин приводит ряд статистических подсчетов и графиков распределения). Но в опросах выясняется, что люди с таким размером члена считают свой член маленьким, а средним размером называют 18-20 см. У чернокожих средний размер на 3 см больше, но только в вялом виде, а в состоянии эрекции приближается к среднему размеру белых. У желтокожих по одним данным (о японцах) - на пару сантиметров меньше, чем у белых, по другим (это касается других представителей расы) - больше. На вопрос анкеты Гриффина, какой размер члена был бы желателен для его респондентов, выяснилось, что средний американец хотел бы иметь член в 23 см длиной и 18 см в окружности (т. е. больше 5,5 см толщиной) (Гриффин 1995: 91).
Именно таким оказывается член в большинстве порнографических журналов и на порнофильмах - приходится отбирать моделей и актеров. У знаменитой порнозвезды гомоэротики Джеффа Страйкера, как уверяют, 28 см (но в реальности в фильмах не видно подобного чудища, хотя член и большой). Таким же и даже еще большим рисуют член художники гомоэротического жанра. С огромным членом изображали греки Пана, римляне - Приапа. Английский художник Обри Бёрдслей, изящный болезненный юноша, сотрудничавший с Оскаром Уайлдом, рисовал античных мужей с неимоверно могучими стоящими членами. Огромные члены у абсолютно всех героев Тома из Финляндии. Конечно, встречаются в действительности такие большие члены, как на рисунках гомоэротики, но очень редко. Один такой случай приводит Силверстайн (Silverstein 1981: 245). Леонард Роджерс, уроженец сельской глубинки в Маунтин Рок, которому ко времени встречи было чуть больше тридцати, рассказал о своей семье, в которой он один (из семнадцати детей) оказался геем.
"Мой отец был очень хорошо оснащен, так сказать. Я знаю женщину, одну женщину, у которой были шашни с моим отцом. Она говорит: "Твой папаша был оснащен, как жеребец". Другие люди тоже говорят, что папа и в самом деле был здорово оснащен. Они говорят, он мог достать свой член через пояс своих штанов, свесить его и отлить.
Когда мой брат женился, моя мать и невеста вечером перед свадьбой были в кухне, и мать сказала ей: "Я не знаю, конечно, но если он похож на своего отца, а он типичный Роджерс, то он оснащен, как жеребец". На следующее утро я спросил свою невестку, верно ли это. Она говорит: "Чертовски верно! Он и в самом деле таков!" Тогда я спросил моего братца, а он говорит: "Ну да". Он сказал, что у него одиннадцать с половиной дюймов (29 см). А я сказал, что не верю. Я сказал, что должен увидеть. Он и достал его, стоячий, а я взял деревянную линейку и приложил прямо к его животу, и вышло, будь я проклят, одиннадцать с половиной дюймов. Значит, моя мать была права, Роджерсы хорошо оснащены". Леонард со стыдом добавил, что видимо гены истощились, пока дошло дело до него, последнего сына. "У меня только десять дюймов" (25 см).
Хотя большинство сексологов отрицает реальное превосходство очень большого члена в сексе, Гриффин считает, что дело не только в психологии мужчин и даже не только в учете психологии женщин (которым, судя по тестам, нравится сознавать, что их мужчины "хорошо оснащены"). По Гриффину, дело еще и в большей возможности выбора позиций, а также в большей площади соприкосновения, а значит, и более остром наслаждении. Гриффин занялся способами увеличения длины и толщины члена, и его книга пользуется огромной популярностью. Она называется "Размер пениса и увеличение" (в русском переводе: "Как увеличить размеры мужского полового члена"). Кроме традиционных методов Гриффин описывает и новые методы - горячие массажи, вакуумный метод и проч., а также пластические операции.
Даже у гетеросексуалов большой размер члена важен не столько для отношений с женщинами, сколько для демонстрации мужчинам. Хотя Гэри Гриффин и приводит высказывания некоторых женщин об их страсти к большим членам, он признает, что многие женщины испытывают неудобство с большими членами. Он пишет:
"Основываясь на своих исследованиях, я пришел к выводу, что большинство мужчин хочет иметь член подлиннее, чтобы похвастать перед другими мужчинами. Это, конечно, звучит странно, особенно в отношении гетеросексуалов, но тем не менее член больших размеров определяет достойное место своему носителю в тотемной шкале мужского достоинства. А гетеросексуальные мужчины постоянно состязаются друг с другом во всех областях жизни. И размеры члена - здесь не исключение. <...> Несомненно, большой член лишь усиливает гордость его владельца и поднимает чувство самоуважения".
(Гриффин 1995: 268-269)
Гриффин описывает случай, который он запомнил из своей аспирантской молодости.
После тенниса он отправлялся в сауну. Когда он был в парной, отворилась дверь и вошел популярный игрок знаменитой на всю Америку футбольной команды Калифорнийского университета. "Он был высокого роста, настоящая каланча, с телом современного Адониса, с красивыми, словно выточенными чертами лица..." Фигуру его можно было сравнить со скульптурой Микеланджело. "Его приход привлек к себе несколько любопытных взглядов. Он свысока, покровительственно, кивнул двум своим обожателям с курса пониже и уселся на переднюю скамью.
Не прошло и минуты, как дверь снова распахнулась. У всех присутствующих от удивления отвисла челюсть и они недоверчиво захлопали глазами. Нет, этот парень в дверях совсем не был похож на другого Адониса <...> Его тело ничем не выделялось - у него была хилая грудь, плохо развитые мышцы. Однако между его ног "свисал, покачиваясь, громадный, длинный и толстый член, похожий на пожарный шланг. <...> Он устроился на нижней полке рядом со спортсменом-"звездой" <...> Футболист сразу понял, что его безжалостно затмил этот куда менее привлекательный, чем он, представитель Homo sapiens <...> Краешком глаза я с любопытством наблюдал, как он зачарованно уставился на ослиный член, раскачивавшийся рядом с ним. Видя, как он, потянувшись за полотенцем, прикрыл собственные, со стручок, причиндалы, я с трудом мог удержать улыбку" (Гриффин 1995: 15-18).
Есть основания подозревать, что интерес самого Гриффина к размерам полового члена и его явное почитание больших членов имеет гомосексуальное происхождение. Хотя Гриффин в этом не признается, это проступает в его книге неоднократно. То и дело в книгу вкраплены такие абсолютно не связанные с содержанием перлы: "Вы на диете? Тогда знайте, что чайная ложка спермы составляет всего пять калорий" (Гриффин 1995: 20). Зачем и кому это надо знать?
Характерно и воспоминание Гриффина о том, как он впервые заинтересовался своей коронной темой (1995: 58):
"Когда в 1970 году вышла, произведя настоящую революцию в этой области, книжка доктора Давида Рубена "Всё, что вы хотели знать о сексе, но всегда стеснялись спросить", то глава, посвященная размерам мужского члена, сразу захватила внимание читателей. Будучи мальчиком, у которого довольно рано наступила половая зрелость и лобок покрылся волосами, я заинтересовался этой книгой. Помню, как я стыдливо стоял в проходе книжной секции большого магазина, бросая исподтишка взгляды на экземпляр этой книги, вышедшей только что в этом месяце. Мне ужасно хотелось узнать, на какую величину своего пениса в будущем я смогу рассчитывать, когда стану взрослым человеком. Но еще больше мне хотелось узнать, у кого из людей самый большой и длинный член и каковы его размеры".
Любопытство о своем будущем потенциале вполне обычно, но интерес к членам рекордистов носит гомосексуальный характер.
В главе 3 Гриффин поместил раздел о 12 самых длинных членах в мире, а главу 6 целиком посвятил знаменитостям, наделенным внушительным пенисом, - из мира кино, шоу-бизнеса, спорта и политики. Так, президент США Линдон Джонсон, по Гриффину (1995: 126-127) весьма гордился своим огромным членом. Он "часто приглашал прессу (только мужчин) в свою ванную комнату или в частный бассейн (журнал "Тайм" даже утверждает, что он вел брифинги, сидя в туалете!). Джонсону ужасно нравилось давить на своих подчиненных и противников - психически, физически и сексуально. Иногда в разгар совещания кабинета министров он мог пригласить их немного поплавать. Линдон Джонсон обычно раздевался первым, но не входил в бассейн, покуда последний из приглашенных не снимал с себя, пусть и неохотно, одежду. В своих откровениях "не для печати" один бывший политик рассказывал, как перед одним из таких вынужденных плаваний Джонсон холодным взором изучал члены своих сотрудников, стоявших перед ним в чем мать родила. Потряхивая своим длинным, как у жеребца, пенисом, он припугнул их: "Если кто-нибудь об этом узнает, то считайте, что с вами покончено!".
Гитарист Джимми Хендрикс обладал членом, который его почитатели сравнивали с его гитарой, а в конце концов сделали гипсовый слепок, который до сих пор ходит по рукам. Том Джонс, выступая в телепрограмме, сам сообщил, что у него член очень больших размеров и что он не обрезан. Огромными членами обладали Чарли Чаплин (молва приписывала ему 12 дюймов, т. е. 31 см) и Джек Лондон (последнего друзья любовно называли "Жеребцом"). Относительно русских танцоров-эмигрантов Гриффин сообщает слухи, что у Нуреева член длиной в 20-22 см, у Барышникова 24 см, а у Годунова - 27 (Гриффин 1995: 130, 131, 136-137). Таких очерков в главе более ста.
Раздел о Фрэнке Синатре стоит привести целиком.
"По словам писателя Джима Бойда, который взял интервью у биографа Синатры Джейн Эллен Уэйн, "когда Ава Гарднер и Грейс Келли снимались в Африке в фильме "Могамбо", Гарднер повезла будущую принцессу по местным деревням. Она без всякой опаски задирала их набедренные повязки, внимательно изучая их члены. Останавливаясь перед очередным экспонатом вместе с Келли, стоявшей рядом, она постоянно комментировала: "Нет... им далеко до Фрэнка".
В биографии Грейс Келли, написанной Джеймсом Спадой, Гор Видал рассказывает о том же случае. "На нашей съемочной площадке было множество этих высоких туземцев из племени Ватуси, очень красивых, стройных воинов, которых мы наняли в качестве статистов. На всех были набедренные повязки. Наши девушки разгуливали по площадке, и вдруг Ава говорит Грейс: "Интересно, у них на самом деле такие большие члены, как о том постоянно твердят?" Грейс, вполне естественно, вспыхнув от стыда, запротестовала: "Нет, не нужно говорить об этом, прошу тебя!" "Нет, но это забавно, - возразила Ава, - я никогда..." - с этими словами она задрала набедренную повязку одного из туземцев. Тот широко, от уха да уха, улыбнулся, когда оттуда выскочил длинный член. Грейс вся побледнела. Ава отняла руку и, повернувшись к Грейс, сказала: "Нет, у Фрэнка все же больше" (Гриффин 1995: 131-132).
Гриффин - не только автор медицинского бестселлера, он издает журнал "Большие размеры пениса, или Клуб мужчин-жеребцов". Поскольку женщины обычно не очень охочи до откровенной порнографии, читателями такого журнала могут быть только гомосексуалы.
К книге А.Эллиса о гомосексуальности Доналд У. Гори написал приложение: "Гомосексуальность и мистика гигантского пениса" (Ellis 1965).
Силверстайн отмечает особую значимость своеобразного фаллического культа именно для сегодняшнего сообщества геев. "В мире сегодняшних геев (как это было в историческом культе маскулинности) почитается пенис. Большой член - выигрыш, украшающий и обожаемый, а его обладатель неимоверно привлекателен для голодного "охотника любви", который хочет поглотить его или быть побежден им, с минимумом оглядок на другие физические характеристики и совсем без оглядки на социальные и эмоциональные. Ему поклоняются как фетишу и носят как символ мужской сексуальной способности: чем больше член, тем более маскулинный." Исследователь выделяет и некоторые причины для такой "магнетической привлекательности" большого члена. Первая: "тому, кто сомневается в своей маскулинности, приятно чувствовать себя более маскулинным за счет того, что большому члену он привлекателен". Вторая - "если величина члена - мера силы человека, то люди с большим членом опасны и устрашающи", и поглощая десять дюймов молодой человек словно кастрирует большого человека, по крайне мере в своем воображении (Silverstein 1981:188-189). Мотивы эти сомнительны. Но ясно, что из объекта индивидуальных сексуальных предпочтений, правда, очень массового, большой член превратился в общий символ субкультуры. Возник "синдром большого члена".
Над геями властвует фаллическая гипербола, и это вряд ли придает этой субкультуре привлекательность и уважение в общей культуре. Даже вряд ли способствует самоуважению. Как всей субкультуры, так и каждого ее носителя в отдельности.
Как среди тех геев, кто не имеет между ногами ничего выдающегося, так и среди тех, чьему орудию можно было бы позавидовать, рождается чувство протеста. Появляются гомосексуалы, которые видят свое достоинство не в размере члена. Вот интервью Зилэнда с солдатом Кайлом (это группа американских войск в Германии), которого он же сам раньше ввел в голубое сообщество Франкфурта, где новичок быстро стал объектом всеобщего внимания.
"Это изменило его. Сильно. Он стал грубым и пренебрежительным, когда он открыл, что может иметь почти любого, кого захочет, но что нечто, о чем каждый старается, это размер его члена". Зилэнд навел беседу на эту тему.
"З. Гордишься ли ты своим телом?
К. Горжусь ли своим телом? Ну да.
3. Нечто, что всегда занимает меня, как, вероятно, и уйму других людей, это отношения людей со своими телами, в частности со своими членами. Ты ведь заметил, что много людей, у которых не особенно большие члены, всегда хвастают тем, какие у них огромные члены. Я уверен, что ты уже открыл это раньше. А вот когда встречаешь кого-то, у кого действительно большой член, они иногда почти смущены этим. И я уже раньше отметил это у тебя. Ты вроде как смущен этим, и я никогда не слышал, чтобы ты хвастал этим. Это действительно тебя смущает?
К. Да. Потому что это мое дело. Мое и того, с кем у меня секс.
3. Ну да, но ты ведь понимаешь, что я имею в виду. Многие парни всегда говорят о "моем большом члене", а потом ты на деле видишь его, и он как...
К. Да, понимаю.
3. И потом, люди с действительно большими членами часто ходят в просторных штанах: они почти стыдятся. Частично, вероятно, потому, я думаю, что люди не хотят, чтобы их трактовали как сексуальные объекты. Женщины в нашей культуре являются сексуальными объектами, просто кусками мяса, но мужчина, который вдруг открывает, что о нем говорят только потому, что вот сколько дюймов у него... Я думаю, это должно быть как бы... У тебя было когда-нибудь такое чувство? Что люди говорят о тебе только потому, что "О, вон Кайл, у него большой член". Это тебя беспокоит?
К. Ну да, потому что... Один пример. Пол, который работал в Манхэттене. Это было там внизу, я был в уборной, и выходил, а он входит, и говорит: "Подожди секунду, хочу тебя спросить,- говорит.- Все базарят о тебе". Ну я в ответ: "Почему? Кто-нибудь сказал, что у меня СПИД или что-то такое?" А он, значит, "Нет, нет, нет, нет, нет. Все говорят о том, какой большой у тебя член, - говорит. - Я хочу пососать твой член и увидеть, какой он большой". Я был в шоке, я не мог поверить своим ушам. И всё время каждый: "О, вон Кайл, у него большой член". Это смущает, это трудно вынести.
3. Почему это смущает? Беспокоит ли то, что люди думают о тебе только... Ты бы хотел, чтобы о тебе думали как-то иначе?
К. Понимаешь, да. Чтобы думали как о друге.
3. Вместо того, чтобы говорили о парне с большим членом? "Вот, я буду его другом, потому что у него большой член".
Правда, Зилэнд напомнил Кайлу один эпизод:
"З. Но ты, вероятно, не так уж и разочаровываешь их. Ты носишь тесные штаны, и однажды ты рассказал мне, что прошелся по улице от своей базы в облегающих жокейских шортах, и один немец провожал тебя до самой казармы....
К. Да, он уставился на меня. И у меня под низом шортов ничего не было. <...>
3. Так какого же размера у тебя член, Кайл? Просто для записи.
К. Я не хочу, чтобы это было в твоей книге.
3. Ладно. Мы опустим эту информацию.
К. Ты-то во всяком случае знаешь, какого он размера. Я очень твердо храню это в памяти".
(Zeeland 1993: 271, 281-282)
3. Искусство похоти
Атлетичный красавец и эпатажный голубой писатель Ярослав Могутин описывает свою первую встречу с видеопорнографией в возрасте 15 или 16 лет:
"Моя любовь к порно началась с отвращения. Когда я был в Ленинграде, тип, пытавшийся меня соблазнить, пригласил меня, 15- или 16-летнего провинциала, в гости посмотреть видео. Я, ждавший совращения и готовый на всё, согласился. Тем более, что видео было для меня тогда чем-то немыслимым и невиданным". Тип включил видик "и ушел в другую комнату, закрыв дверь и оставив меня наедине с немыслимым и невиданным.
Концерт начался как-то странно: появились три голых парня с красивыми телами и большими членами и, после недолгой прелюдии с поцелуями и обниманиями, начали пялить друг друга во всех возможных позах и комбинациях. Таких концертов я еще не видел ни разу в жизни! Я смотрел на это, выпялив зенки и открыв рот от удивления, ужаса, отвращения, еще каких-то других смутных, темных, непонятных и незнакомых эмоций, переполнявших меня. Меня мутило и тошнило, потом бросило в дрожь и трясло так сильно, что я слышал, как щелкали мои зубы. Я чуть не умер от потрясения. Когда тип-совратитель зашел в комнату, чтобы проверить, дошел ли я до нужной кондиции, он обнаружил меня в полном шоке. Конечно, он не ожидал такой реакции, рассчитывая, видимо, что я расслаблюсь, возбужусь и начну дрочить". Он выставил подростка, и в прихожей тот увидел в зеркале свое позеленевшее лицо.
Впоследствии Могутин не раз пытался понять, что его так шокировало. Наконец, он догадался: "я просто хотел быть на месте одного из этих парней, чтобы меня трахали во все дырки и чтобы я трахал других. Я был сообразительным парнем и путем самоанализа мог преодолеть свой ужас и отвращение и придти к пониманию факта, что моя порнофобия связана с моими нереализованными подсознательными комплексами и желаниями".
(Mogutin 1999: 274-275)
Над психикой подростка доминировала общественная атмосфера. Но с чем связана порнофобия общества?
Как ни странно, отчасти с тем же. Не было бы запретов на порнографию и преследования ее, если бы не было тяги к ней. Более того, обычно запреты и негодование общества и институций сопрягаются с увлечением и тайным любованием личностей, составляющих это общество и образующих эти институции. Все индивиды вместе могут воевать с ней, а многие (пусть и не каждый) в отдельности в тиши предаваться ей. Христианская церковь всегда и везде выступала как враг порнографии, но рассадником и уж во всяком случае потребителем ее часто были именно церковные и монастырские обители. В повести Михаила Кузмина "Крылья" есть итальянский каноник Мори, введенный в нее из реальности прямо под своим именем, "коренастый и краснощекий, несмотря на свои 65 лет, веселый, упрямый и ограниченно-поучительный". Когда он, подобрав сутану, лазал по лестнице своей библиотеки, герой повести, Ваня Смуров, заметил, что рядом с житиями святых стоит Анакреон.
"- Конфискованная книга,- объяснил каноник, заметив удивленный взгляд Вани и убирая подальше небольшой иллюстрированный томик Анакреона. - Здесь много конфискованных у моих духовных детей книг. Мне они не могут принести вреда".
(Кузмин 1992: 146,ср. 83-84)
Известно, что Сталин, вводивший для подданных строжайшую аскетическую мораль, сам-то обожал смотреть порнофильмы и отряжал для их добывания на Западе специального эмиссара.
Очень часто порнография бывала поводом для преследования вольнолюбивых писателей и художников. Им вменялось в вину прегрешение против веры, позже - оскорбление нравственности, развращение молодежи, насаждение вредных и чуждых ценностей.
Два русских писателя-эмигранта попытались дать определение порнографии - Владислав Ходасевич в 1932 г. и Владимир Набоков в 1958. Оба по практической надобности. Один - чтобы отвергнуть упрек в том, что он якобы не отметил в своей рецензии на одно произведение его порнографичность, тогда как, по мнению рецензента, ее не было. Другой - чтобы отвергнуть возможный упрек в порнографичности "Лолиты", который он предвидел.
Само слово "порнография" было введено в конце XVIII века французом Ретифом де ля Бретон для осуждающего описания проституции. Он назвал "Порнографом" (т. е. описанием или описателем грязи) свою книгу "размышлений порядочного человека о безнравственности проституции". Но тогдашнее общество восприняло сам сюжет книги как неприличный, и с тех пор вошло в обычай называть неприличные изображения сексуального характера как "порнографические".
С конца прошлого века (1893 г.) начались старания запретить обращение порнографических изделий международными конвенциями (такие заключались в 1910, 1923). В 1929 г. Лига Наций учредила комиссию, названную "Международное соглашение о подавлении циркуляции непристойных публикаций и торговли ими". Комиссия инициировала исследования проблемы. В 1960 г. Конгресс США учредил "Комиссию по Вредным Печатным и Изобразительным Материалам". Вывод этой комиссии был, что вопрос требует дальнейших непредубежденных исследований. В 1967 г. Конгресс создал еще одну комиссию - "Комиссию по Непристойностям и Порнографии". Комиссия заказала ученым изучить вопрос и объективно выяснить, наконец, вредна порнография или нет. И, конечно, определить, что сюда следует включать.
Прежде всего надо отметить, что эти и любые попытки как-то определить порнографию задаются целью отличить ее от просто эротики, вполне допустимой. Учитывая уголовное преследование порнографии во многих странах, строгая ее дефиниция - дело юридически необходимое.
Коль скоро о ней столько говорилось, значит, есть нечто, что предшествует любой такой попытке. Во-первых, это само выделение понятия - как чего-то связанного с эротикой, с изображением сексуальных сюжетов, а во-вторых, сама установка, что какие-то из этих изображений недопустимы, неприличны, запретны. Что они "грязны" ("порно-"), и смотревший их запачкался, нуждается в очищении. Очищение - термин религиозный. Первой против порнографии всегда выступала христианская церковь.
Ныне вопросы нравственности, морали вышли из-под исключительного ведения религии, а морали подыскивают социальные и гигиенические обоснования (хотя и религия продолжает влиять на мораль). Так или иначе, само понятие связано с признанием того, что изображать определенным образом некоторые сексуальные действия и вещи нельзя, что такие изображения - грязные, скверные, недостойные культурного человека.
В книге Дэвида Рейбена (1991:147-148), всячески издевающегося над гомосексуалами, вопрос о порнографии как раз рассмотрен очень здраво и спокойно.
"Изображение секса, - пишет он, - так же старо, как и сам человек. В самом слове "порнография" заключена негативная оценка этого явления. Оно произошло от двух греческих слов: "порнос" - грязный и "графос" - слово (ошибка: "графо" - значит "пишу", "описываю", "рисую".- Л. К.). Но изображение полового акта - не грязно; оно лишь отражает то, что делают люди. Само понятие "порнография" возникло лишь около 300 лет назад. <...> До этого времени книги или рисунки на сексуальные темы воспринимались так же, как и остальные виды литературы и графики. Почти во всем мире взгляд на них не изменился и сегодня. В Китае, Японии, Индии, Африке, на Ближнем Востоке и во многих частях Европы изображения мужчин и женщин, занятых сексом, не считаются непристойными".
Какие-то сексуальные объекты и действия и как-то изображать всё-таки теперь можно и у нас - это изображения привлекательного обнаженного тела, более-менее скромных любовных ласк и переживаний. Они считаются эротикой, не порнографией.
Где же лежит граница?
Давняя церковная традиция в отношении сексуальных мотивов заключалась в подверстании под запрет, то есть, как сейчас бы мы сказали, под порнографию, всего, что способно вызвать вожделение и, стало быть, носит греховный характер. Получался чрезвычайно широкий охват - сюда попадала, собственно, вся эротика. Ведь если эротика не вызывает некоторого вожделения, то она не эротика.
В новое время этот подход отпадает. Все полицейские службы и все цензурные комитеты нового времени предпочитают иметь список запрещенных сюжетов. Скажем, нельзя изображать половой акт, а поцелуй можно. Или нельзя изображать лобковую растительность - так в Японии (там даже предупреждают фотографов не присылать на выставки снимки, где у персонажей видны волосы на лобке: конфискуют на таможне). Или: нельзя изображать гениталии, их надо прикрывать фиговыми листками, а обнаженную женскую грудь - пожалуйста.
Или более либеральная норма: из гениталий нельзя изображать только мужской половой член в состоянии эрекции, всё остальное разрешается. Или: запрещается изображение насилия, секса с детьми, извращений и т. п. Ученые, работавшие для американской комиссии 1967 года (Goldstein and Kant 1973), предложили именно содержательный анализ для определения порнографии. На сюжетном различении зиждется также современное разделение порнофильмов на жесткое (крутое) порно и мягкое порно.
Различение по сюжетам, конечно, удобно для чиновников. Заглянул в инструкцию - и всё просто. Но тогда придется зачислить в порнографию анатомические атласы, медицинские пособия, этнографические труды и книги для новобрачных. Закроется для живописи, литературы и кино важная сфера человеческой жизни и отношений. Даже сами запреты придется высказывать иносказательно (чтобы запретить, надо ведь описать, что именно запрещается). Забавный случай из американской практики: заядлый борец с голубой порнографией Дуэйн Баркер выпустил в 60-х разоблачительную книжку "Гомосексуальность и гражданственность во Флориде", в которой были помещены весьма безобидные фотоснимки двух обнаженных мужчин в объятии (но так, что ничего неприличного не видно) и парня в бандаже натурщика. Этого оказалось достаточно, чтобы книжка была запрещена и ее продавали только в секс-шопах, и то из-под прилавка! (Katz 1976: 191).
