Сентябрь 2006 год

Все эти пищащие приборы наводили на Билла беспросветную тоску, но у него даже мысли не возникало, чтобы выйти из палаты. Йорг не спал, молча наблюдая, как его сын перекладывает в казенную тумбочку привезенные из дома вещи. Мужчина выглядел неважно: перевязанная грудь, зафиксированная шея, огромный безобразный кровоподтек на лбу, который смотрелся очень ярко на бледном лице. Но это были мелочи. Неприятные, но мелочи. Все могло сложиться куда хуже.

- Мама сказала, что ты приехал в больницу вместе с Томом, - наконец нарушил тишину отец. Билл резко обернулся на голос и кивнул.

- Да, он очень помог мне вчера.

- Вы помирились?

Билл пожал плечами и отвернулся к окну. Еще три дня назад он бы не стал отвечать, заявив, что это только его дело, но сейчас ни грубить, ни отмалчиваться не хотелось.

- Я бы так не сказал. Мы слишком долго и успешно старались поссориться, чтобы это можно было исправить за один вечер.

Несколько секунд Йорг обдумывал слова сына, а потом чуть слышно хмыкнул.

- Надо же. Я думал, у подростков все проще.

- Ты же был когда-то подростком. Неужели не помнишь? – удивился Билл.

- Спустя двадцать пять лет? Нет, я уже не помню каково это. – Йорг тяжело вздохнул. – Наверное, поэтому я иногда совсем не могу тебя понять.

- Пап…

- Постой. Я знаю, что иногда слишком сильно давлю на тебя. Но не потому, что я хочу ограничить твою свободу или навязать свое мнение. Просто я твой отец, и мне хочется для тебя только самого лучшего.

- Я знаю, пап, прости меня. Я себя так паршиво чувствую из-за того, что произошло. – Билл подошел ближе к кровати отца и опустился на колени.

- Если ты об аварии, то тут виновата исключительно моя безалаберность.

- Но я…

- Никаких «но». Я взрослый человек и должен трезво оценивать, могу я сесть за руль или нет. Я ошибся. Что касается того, что произошло перед аварией… - Йорг тяжело вздохнул и на пару секунд прикрыл глаза. Билл хотел бы остановить его и попросить не напрягаться, ведь он только-только выбрался чуть ли не с того света, но так же Билл понимал, как важно им с отцом выяснить все сейчас. – Я не был идеальным отцом и мужем, надо полагать, тоже, но я люблю вас с матерью очень сильно. Чтобы ни было в прошлом, это не изменит того, что я чувствую сейчас. Иногда я ошибаюсь, как видишь, - мужчина усмехнулся, - но когда есть возможность все исправить, я исправляю. Я тысячу раз просил прощения у твоей матери за тот случай, но никогда не просил у тебя. Билл, – Каулитц-младший легонько сжал руку отца, – ты простишь меня? За то, что случилось одиннадцать лет назад и за пощечину?

- Я думаю, я уже тебя простил, папа. – Билл улыбнулся и закусил губу, чтобы позорно не разреветься. – Ты только поправляйся скорее.

- Если обещаешь больше не прогуливать школу. – Йорг сильнее сжал пальцы сына, слушая его веселый облегченный смех.

~*~*~*~

Биллу казалось, что время, еще недавно будто бы застывшее, теперь бежит с невероятной скоростью и не оставляет даже минуты, чтобы подумать и отдышаться. Тома он почти не видел в последние дни, слышал только от Энди, что он расстался с Фанни. Из-за этой новости внутри все сжалось от волнения, такого ненужного сейчас. Билл понимал, что теперь все это неважно, что, наверное, было бы лучше, если бы Том встречался с кем-нибудь, но сердце все равно забилось быстрее. За всеми этими переживаниями Билл совсем забыл про День рождения Густава. Шеффер сам напомнил, позвонив восьмого вечером, чтобы пригласить на празднование. Было стыдно. Он пытался промямлить в ответ какие-то невнятные оправдания, но Густав его оборвал:

- Билл, не надо. Я прекрасно все понимаю, вам с мамой сейчас совсем не до того, но, думаю, что тебе все же следует отвлечься. Тем более, неизвестно, когда мы в следующий раз соберемся все вместе.

- Откуда ты…

- Энди же дружит с вашей старостой.

Потерев пальцами глаза, Билл, волнуясь, спросил:

- Кто еще знает?

- Только я и Андреас. Том не знает.

- Хорошо, - облегченный выдох. – Не говорите ему, я сам.

- Он поймет, - после секундной паузы произнес Густав. Биллу оставалось только кисло усмехнуться.

Что касается празднования Дня рождения, то тут Густав всегда был большим оригиналом. В этот раз он решил свозить друзей к находящемуся недалеко от Лойтше озеру, с ночевкой. Билл терпеть не мог отдыхать на природе, у него даже палатки не было, но пришлось молчать в тряпочку.

«Он поймет».

Всю дорогу до места назначения Билл пытался убедить себя в том же. Глядя на профиль Тома, он представлял, как говорит то, что несколько дней назад сказала ему мать, и его сердце сжималось. Том поймет, конечно, он поймет. Они ведь друзья и, что бы ни случилось, навсегда ими останутся.

«Он поймет».

Том застал его врасплох. Билла отправили за хворостом в небольшой лесок возле озера, пока остальные устанавливали привезенные с собой палатки: двухместную и четырехместную. Каулитц даже не заметил, что Том направился за ним. Только когда его прижали спиной к дереву и нависли над ним, Билл понял, что дольше прятаться ему не дадут.

- Привет, - тихо произнес Том, заглядывая Каулитцу в глаза.

- Ну привет. На мне, между прочим, белая куртка, а на этом дереве не отстирываемая смола, сечешь?

- Сорри. С первой пенсии куплю тебе новую куртку.

- Очень смешно, - фыркнул Билл и попытался выбраться, но Том оперся о дерево и преградил Каулитцу пути к отступлению.

- Ты меня избегаешь?

- Нет. Не специально. У меня сейчас хватает забот, поверь.

- Каких это? – Том приблизился. Билл чувствовал аромат его дыхания, и ему будто кислород перекрыли, вся его уверенность, что Том поймет и отпустит его спокойно испарилась, будто ее и не было. – Так каких забот тебе хватает? В школу ты не ходишь, дома тебя не бывает. Что происходит, Билл?

- Том, давай потом, а? Ребята ждут. – Билл уперся руками другу в грудь в невразумительной попытке оттолкнуть. Но и он, и Том понимали, что если бы Билл действительно хотел оттолкнуть, он бы это сделал без особых, в общем-то, усилий.

- Подождут. Ты знаешь, что я расстался с Фанни?

- Да.

- Вот и отлично, - резюмировал Том и, преодолев разделяющие их с Биллом сантиметры, поцеловал. И в ту же секунду все, кроме этого поцелуя, перестало иметь значение. Только сейчас Билл понял, в каком сильном напряжении пребывал в последние дни. Сейчас оно схлынуло с него так резко, что ему пришлось уцепиться за Тома, чтобы не упасть. Он наклонил голову неосознанным движением, подставляя губы под поцелуй, предлагая сделать его глубже, слаще, откровеннее. А Тома не нужно было просить. Он ласково провел языком по внешней стороне губ, зубам, тронул пирсинг, заставляя сладострастно всхлипнуть и прижаться ближе, ища тепла и ласки. И Том давал ему то, что он хотел, гладил его по спине под одеждой, прижимался бедрами, засасывал губы так чертовски уверенно, по-взрослому, что голова шла кругом. Хотелось отдаться ему прямо вот здесь, под этим деревом, наплевав на то, что их там действительно ждут. Какое ему дело до остальных, если так приятно от одного только поцелуя.

- Ты когда-нибудь пытался заниматься сексом на голой земле, попой в муравейнике? – хриплым шепотом спросил Том, отрываясь от губ Билла. Тот нервно хихикнул.

- Блин, Том, ты умеешь снимать возбуждение на раз-два. Спасибо, это было своевременно.

- Ты хочешь меня?

- А что, ты еще в этом сомневаешься? – фыркнул Билл, круговыми движениями поглаживая Тома по груди. Он бы и хотел остановиться, но не мог. Сил не хватало.

- У тебя наверняка с собой как всегда нет палатки, а у меня двухместная. Там-то я тебя и возьму.

От этих слов и непоколебимого тона у Билла приятно защекотало в районе солнечного сплетения. Это было бы чертовски хорошее предложение, если бы не…

- Мне надо тебе кое-что сказать, - не давая отчаянию прорваться в голосе, прошептал Билл.

- Мне тоже. Вот тогда и поговорим. А сейчас пошли собирать хворост. Ребята ждут.

Когда они с Томом возвращались обратно, у Билла было ощущение, будто все его эмоции написаны на лице. Возможно, так и было, но тому же Георгу и в голову не могло прийти, чем Том и Билл могли заниматься в лесу и почему поиск хвороста занял такое количество времени. А вот Андреас посмотрел на парней с подозрением. От него не ускользнул ни слишком яркий оттенок губ Билла, ни довольный вид Тома, но Энди был слишком хорошим другом, чтобы о чем-то спрашивать сейчас.

Весь оставшийся вечер Билл пил. Для храбрости и для того, чтобы снять остатки напряжения, но, к огромному сожалению, спиртное его почти не брало. Взгляд Трюмпера, почти неотрывно следивший за ним все время, отрезвлял не хуже холодного душа. Билл мог думать только о Томе и о разговоре, который им предстоит, а еще о его обещании. В итоге к трем часам ночи, когда большинство парней уже были никакие, Билл чувствовал только легкое головокружение.

- Так, ребята, по-моему, уже нужно идти спать. Как считаете? – спросил Том, глядя почему-то на Билла.

- Я – за, - поднял руку Густав.

- Ну, если виновник торжества за, то я тоже за. – Георг, с трудом поднявшись на ноги, потянулся к бутылке с водой, чтобы затушить костер, но вдруг передумал, повернулся к Биллу и, запинаясь, произнес:

- А, знашь… хоть ты и засранец, я буду по тебе скучать.

- Георг, - хохотнул Том, - ты совсем упился? С чего бы тебе скучать по Биллу? Ты куда-то уезжать собрался?

- Не я. Он уезжает. В понедельник в Берлин. – Георг моргнул, будто удивленный несообразительностью Тома, а Билл, кинув на Энди отчаянно-вопрошающий взгляд, наткнулся на виноватое выражение лица.

- Билл, ты ничего не хочешь мне объяснить? – в голосе Тома зазвенел лед, Биллу захотелось грязно выругаться.

- А вот я по тебе, Георг, скучать не буду. Вот ни капельки. – Не поднимая головы, Билл поднялся на ноги и разгладил собравшиеся под коленками складки.

- А что я такого сказал? – удивился Георг. – Я что-то не то сказал?

- Да ты, друг, как обычно, все очень вовремя говоришь, - фыркнул Энди. – Пойдем спать, поздно уже. А вы, ребята, ну, поговорите. – Андреас махнул рукой и скрылся в одной из палаток от греха подальше.

- Билл, можно с тобой поговорить в палатке? – безэмоциональным голосом поинтересовался Том, глядя перед собой и скрестив руки на груди. У Билла похолодело все внутри от страха, он понял, что разговор будет тяжелым. Ему надоело ругаться с Томом, видит бог, как надоело. Ну вот же оно было, близко, только руку протяни, это невозможное хрупкое счастье, когда ты любишь, и тебе, вроде бы, отвечают взаимностью, но, видимо, не судьба. Биллу даже захотелось рассмеяться, но он лишь залез в палатку Тома, не говоря ни слова и, сев на свернутый в рулон спальник, мрачно уставился на свои руки.

- Итак, ты ничего не хочешь мне сказать? – холодный голос вывел Билла из транса.

- У моей мамы сестра работает в Берлине хирургом, она договорилась о переводе отца в ее больницу и готова нам предоставить жилье на первое время, пока отец восстанавливается. Ему как минимум полгода нужно, а мама… она не вытянет нас одна, ей помощь необходима, поэтому мы не можем здесь остаться.

- И когда ты собирался мне сказать? – тон Тома не стал теплее ни на йоту.

- Георг опередил меня минут на десять.

- Мне другое интересно. Почему они все знают, а я нет?

- Я им ничего не говорил, - покачал головой Билл. – Им Хайди рассказала. Она знает о моем переводе в другую школу.

- Господи, я себя таким дураком чувствую, - простонал Том, садясь прямо на пол палатки.

- Том! – плюнув на гордость, Билл кинулся к нему и уткнулся лбом ему в колени. – Пожалуйста, Том, я не могу больше. Видит Бог, сил никаких не осталось. Если бы все от меня зависело, я бы не уехал, но я не могу. Том…

- Ты уезжаешь в понедельник?

- Да. Рано утром.

- Значит, это твоя предпоследняя ночь здесь, а завтра – последний день.

Билл кивнул, не поднимая взгляда, и тут же почувствовал, как в его волосы зарывается чужая ладонь.

- Значит, у нас не так много времени.

Взяв голову Билла в руки, Том заставил его смотреть на себя, погладил большими пальцами щеки, губы, приоткрывая их, словно для поцелуя. Он собрался уже было наклониться, но Билл остановил его, прижав кончики пальцев к его рту.

- Том, когда я уеду, что с нами будет? Я думаю, может, нам лучше остаться друзьями?

- Друзьями? – нахмурился Трюмпер.

- Я уезжаю навсегда, мы продаем здесь дом, я не вернусь.

- Через два года мы заканчиваем школу. Думаешь, я останусь здесь?

- Два года – это очень много. Я не хочу тебя ничем связывать.

- Ерунда…

- Том…

- Нам обязательно сейчас все решать? – вдруг спросил Трюмпер. – Мы в последнее время только и делаем, что разговариваем и что-то решаем, а я просто хочу тебя поцеловать.

- Просто поцеловать? – улыбнулся Билл.

- У меня на сегодня большие планы, - Том не остался в долгу.- А остальное… Знаешь, последние недели мы были так близко друг от друга и так далеко. Я видел тебя, но не мог даже подойти к тебе и заговорить. А сейчас меня не пугает ничего, даже несколько сотен километров, если ты позволишь мне быть с тобой.

Том наконец коснулся губами его губ, начиная мягкий поцелуй, и вплотную притянул к себе, что Билл почувствовал грудью грудь парня. Торопиться не было желания. В кои-то веки хотелось медленных ласк, томных поцелуев, хотелось распробовать друг друга, изучить. Теперь уже не ради эксперимента, в трезвом уме, при неярком свете керосиновой лампы. Отвлекшись на поцелуй, Билл не сразу почувствовал, что, Том осторожно стянул с его плеч псевдокожаную куртку, обнажая руки. Провел по ним ладонями, прижался губами к шее прямо над воротником стильной футболки. Билл охнул и зажмурился от этой нежности, затопившей их обоих. По телу побежали мурашки предвкушения, и каждое касание ощущалось как разряд электрического тока. Откинув голову назад, Билл позволял облизывать ему шею, глядя в потолок палатки и не видя его. Для удобства он сел на Тома верхом, сжав коленями его бедра, для устойчивости вцепившись руками в плечи, обтянутые шерстяным свитером. Это казалось сном, он с Томом, здесь, так близко. Он столько раз это представлял, что сейчас никак не мог поверить в реальность происходящего. В груди что-то болезненно кололо, но это была не та острая боль, с которой он почти смирился, это было что-то другое, что он никак не мог облечь в слова. Наверное, так и ощущалась любовь.

- Иди сюда, - прошептал Том, вылезая из-под Билла и смещая его ближе к середине палатки. Одной рукой он держал его за запястье, не в силах прервать физический контакт хоть на секунду, другой быстро развязывал узелки на спальниках, расстилая на полу удобное ложе. Билл чуть покраснел, смутившись вдруг. Черт, он никогда не смущался в таких ситуациях, да ему было почти безразлично, когда он предлагал секс втроем. Тогда он чувствовал себя очень опытным, почти героем порно-фильма, но сейчас он обнажал перед Томом не тело – душу. А душа болезненно сжималась от страха новой боли. – Билл? – Том, почувствовав перемену в настроении Каулитца, забеспокоился. – Что-то не так?

- Все нормально, просто я нервничаю, как девственница, - нарочито грубо, чтобы скрыть смущение, произнес Билл. Том хотел усмехнуться, но он понимал, что это не самая удачная идея, вместо этого потянул Билла на себя и обнял. Он чувствовал, что Каулитца немного трясло, его самого была нервная дрожь, и он ничего не мог с собой поделать, все было не так, как в прошлый раз, даже не так, как с Фанни. Вдруг пришло в голову, что все серьезно, они не смогут потом от этого отмахнуться. – Мы осторожно. – Том медленно погладил Билла по спине и, подцепив край футболки, потянул ее вверх. – Я не сделаю тебе больно больше никогда. Обещаю. – Кончиком носа повел по щеке, опаляя дыханием кожу и, найдя губы, легонько их поцеловал, чуть прихватив и тут же отпуская.

Билл поднял руки, помогая снять с себя вещь, и потянулся за новым поцелуем. Желая подразнить, Том чуть отклонился, не даваясь. Каулитц нахмурился и положил ему руку на затылок, чтобы уж наверняка, но в этот раз Том уже не собирался уходить от поцелуя. Он позволил впиться себе в губы, ощущая узкую ладонь у себя на шее, прямо под хвостом из дредов: Билл чуть шевелил пальцами, поглаживая, и от этого движения вниз по позвоночнику спускалась сладкая дрожь. Разорвав поцелуй, Билл хитро сверкнул глазами, а потом опустился на кое-как расстеленные спальники. Голую кожу захолодило, но Каулитцу не дали долго мерзнуть в одиночестве. Поцелуй, уже не столь нежный и неторопливый, как до этого, заставил кровь по венам бежать быстрее. Время смущаться и размышлять прошло, движения стали резче. Билл не успевал вздохнуть между поцелуями, он терял контроль над ситуацией, над своим телом, оно плавилось в чужих руках, подчинялось Тому, словно он был кукловодом, а Билл – марионеткой. Это было так непривычно, но рядом с Томом это казалось правильным. Только с ним.

- То-о-ом, ну же. – Билл не знал, о чем именно он просил, хотелось всего и сразу, на нем еще оставались джинсы, а Том, похоже, вообще никуда не торопился: он гладил, ласкал, сжимал, целовал – в общем, отрывался за все то время, что они бегали друг от друга.

- Что ты хочешь, чтобы я сделал? – прошептал Том Биллу в губы, он провел по его животу рукой и схватился за ремень, еще не расстегивая, но обозначая свою следующую цель.

- Сними с меня все.

- А дальше? – Том не издевался, просто хотелось раскрутить Билла на просьбу. Почему-то казалось, что сейчас Каулитцу это дастся сложнее, чем тогда, потому что в тот раз не было ни чувств, ничего, было легко строить из себя крутого и опытного. Но не теперь, когда в груди замирало от волнения и восторга, когда то, что было между ними, казалось таким хрупким, невесомым.

- Сделай со мной что-нибудь, или я с ума сойду. – Билл не мог это сказать. «Трахни меня» или «возьми меня» - это явно не то, а «люби меня» - слишком напыщенно.

- Хочешь меня? – получилось немного самодовольно, но Том никак не мог справиться с собой, его перло от всего: от запаха Билла, от того, какой он под ним мягкий и отзывчивый, какой он его в этот момент. Хотелось подтверждения, хотелось знать наверняка.

- Я люблю тебя, - серьезно ответил Каулитц. И это было в сто раз, в тысячу раз лучше. У Тома будто что-то взорвалось внутри и растеклось по всему телу, нечто щемяще нежное, от чего даже сердце на секунду замерло, чтобы потом забиться быстро-быстро.

- Не хочу тебя никуда отпускать, - прошептал Том, целуя Билла везде, куда придется. – Не хочу. Не хочу. Не хочу. – И яростно рванул на нем джинсы, оставляя почти без одежды. Билл решил восстановить справедливость: он начал стягивать с Тома сразу и свитер и футболку, обнажая красивое тело, которое снилось ему в эротических снах с самого празднования Дня рождения. Надо же, Билл никогда не думал, что будет так отчаянно хотеть прикоснуться к чьему-то мужскому телу, к твердым мышцам, так непохожим на мягкие женские изгибы. Но трогать хотелось до покалывая в кончиках пальцев, и, наконец, Билл мог себе это позволить. Раздев Тома до конца, он погладил его по груди и животу, будто изучая, зарылся пальцами в короткие волоски на лобке и тронул длинный налитый член. Оба застонали от этого прикосновения, Том качнул бедрами вперед неосознанно, но тут же схватил Билла за запястье, убирая его руку от себя, и снова толкнул на остывшие спальники.

- Я тебя сейчас трахну, - по-деловому сообщил Трюмпер, подхватывая ляжку Билла и закидывая ее себе на талию.

- Ну попробуй, - хотелось сказать язвительным тоном, но Том в этот момент добрался-таки пальцами до самого интересного, и получился какой-то мяукающий звук, полузадушенный от того, что воздух из легких выбило почти полностью. У Тома слова с делом не расходились, это точно. А Трюмпер будто бы еще и издевался, смотрел на дело своих рук так внимательно, словно изучал. На самом деле он боялся сделать что-то не так, а еще вид исчезающих в сжимающемся отверстии пальцев его сводил с ума. Он и увлекся немного, так, что Биллу уже плохо было до закатывающихся глаз, он чуть не кончил, тела своего вообще не контролировал. Бедра бесстыдно вскидывались навстречу движениям, из горла вырывались гортанные стоны, если бы Билл увидел себя со стороны, умер бы от стыда. Но для Тома не было ничего восхитительнее этого зрелища, он едва не пропустил момент, когда все могло закончиться быстрее, чем он рассчитывал, но вовремя остановился. Билл воспользовался передышкой, чтобы немного прийти в себя, он пытался чуть приподняться на руках и тут же рухнул обратно на спальники – руки не держали и тряслись, как у алкоголика на утро после гулянки. Он чувствовал себя куклой, которая сама ни руку, ни ногу поднять не может. К счастью, от него ничего и не требовалось: Том, закинув его ноги себе на плечи, толкнулся вперед.

- Ах! А!.. Ммм… - Билл зажал себе рот рукой, потому что получилось очень громко, и зажмурился. Чертов Том не дал ему даже привыкнуть – они оба итак уже были на пределе – стал двигаться быстро, резко и ритмично. Билл пытался уцепиться за что-нибудь, потому что он съезжал при каждом толчке, наконец, нашел опору и дернулся назад, к Тому, вызывая у него рык. Это было чертовски хорошо. Очень неудобно, как выяснилось – мокрая кожа скользила, и тело съезжало прямо на холодный пол палатки – но хорошо. Глаза закатывались, дыхание срывалось, мышцы сводило сладкой судорогой. Билл вцепился Тому в дреды и притянул за них к себе, но не поцеловал – просто коснулся губами невесомо чужих губ, носа, щеки, поймал капельку пота, стекающую по подбородку. Но то, что происходило сейчас между ними было слишком острым, чтобы продолжаться долго: Билл всхлипнул и сжался непроизвольно, уводя Тома за собой.

- Блядь, - вырвалось у Билла, он чувствовал себя сдувшимся шариком, шевелиться не хотелось совершенно, но было холодно, он только сейчас заметил, как холодно было в палатке. Все-таки сентябрь, а они еще и голые и мокрые, как новорожденные мыши. Том слез с Каулитца и, приведя их в относительный порядок, обнял парня за талию, почти кладя на себя, чтобы не замерз окончательно.

- Я тоже тебя люблю, - он вспомнил вдруг, что так и не ответил. Билл кивнул и прикрыл глаза, чтобы отдохнуть хоть две минуточки, засыпать было нельзя, иначе они замерзнут тут насмерть, но вставать сейчас было выше его сил. Две минуты – это же не долго, а ему так хорошо. Билл не чувствовал себя лучше, чем в тот момент, а зачем делать еще что-то, если и так классно? И уснул, не заметив, как его укрыли двумя теплыми одеялами. Том был запасливым, и в кои-то веки это пригодилось.

Они, конечно, замерзли. Пришлось вставать часов в шесть утра, чтобы одеться и залезть в приготовленные спальники. Второй раз они проснулись уже часа в два дня. К тому времени поднялись все, кроме Георга, но его и не трогали, Листингу предстояло еще везти их на машине обратно, потому ему давали выспаться и протрезветь. Когда Билл вышел из палатки, то даже не понял, почему Густав прячет от него взгляд, а Энди так странно улыбается. Он посмотрел на них подозрительно, но ничего спрашивать не стал, подошел к сумке с продуктами и стал там увлеченно рыться – жрать хотелось страшно.

- Как спалось? – такому ехидному тону можно было только позавидовать. Энди просто не удержался. Билл вышел такой расслабленный и довольный, что не подколоть было нереально.

- Отлично, а что? – Билл напрягся, кто угодно бы напрягся, разговаривай с ним в таком тоне.

- Да так, просто из вашей палатки такие звуки доносились, что мы подумали, может, кому-то плохо было. Вроде, пили не много, но мало ли.

Резко выпрямившись, Каулитц обернулся к друзьям. Густав все так же смотрел в пол, головы не поднимал, а Андреас смотрел чуть насмешливо, но по-доброму. Он не осуждал, конечно, но промолчать не мог. Том, слышавший этот разговор, только хмыкнул и пожал плечами.

- Да все окей было, мы сами справились, нечего было беспокоиться.

- Это мы уже поняли. Вы хоть помирились?

Том и Билл переглянулись. Усмехнувшись, Каулитц подошел к другу и протянул руку:

- Друзья?

Том ответил на рукопожатие.

- Лучшие.