Момент в нашей жизни – это сейчас. А самый важный человек – это тот, кто напротив нас в данный момент

Важно настроение отдающего, а именно – никогда не ожидать уважения к себе, но всегда его выражать другим.

– Ты должен приходить в удобное время. Если кто-то в палате спит, говори тише, учись

замечать других, учись замечать реальность, только эго этому может помешать. Если ты не заметил, женщина, которая спала в палате, пожаловалась, что твой голос ее разбудил, – ты даже не подумал, что можешь кого-то разбудить и спит ли кто-то. Ты приехал туда уже с ожиданием получить то блаженство, о котором я тебе говорил. Ты ничего не должен ожидать взамен своих действий, ты только должен служить и благодарить Бога за данную тебе возможность это делать, – сказал Михалыч, посмотрев на Артура, и добавил:

– Когда же ты перестанешь быть эгоистом! И, как я вижу, духовный эгоист – это еще

более опасный эгоист, чем какой-либо другой! Тебе и правда нужно идти в пастыри, тебе все будут служить, расхваливать твои лекции, статьи, книги, смотреть тебе в рот. Если бы

религиозные лидеры хотя бы раз в неделю просто приходили и убирали за больными в

больницах, работали в приютах, помогали людям физически вне зависимости от их веры,

возраста и т. д. – это помогло бы миру намного больше, чем самые зажигательные проповеди, это столько любви принесло бы в мир... Но нет, раз благотворительная акция – все должны знать об этом. Есть ли у тебя хоть капля сострадания в сердце, можешь ли ты хоть на секунду выйти из-под влияния эгоизма и голоса в голове, который всегда тебя оправдывает и считает себя центром мироздания?!

Артур не выдержал:

– Да, я всю жизнь жил только для себя, да, ездил, жертвовал, помогал людям ради

ублажения эго и только, а сюда я зашел поплескаться в водичке.

– У каждого человека есть в жизни моменты, когда он поднимается над эго и что-то делает от души для других. Но это превращается в проклятие, если они это помнят и начинают гордиться. Да, ты спас детей, герой, молодец, но, с другой стороны, как низко мы пали, что считаем это чем-то экстраординарным. Да это просто долг каждого, видя тонущего человека, и уж тем более детей, если он умеет плавать, броситься в воду и спасти их. Раз они тонут – это их судьба, но раз ты оказался рядом – это твоя судьба их спасти...

А если бы ты не зашел тогда в воду, то как бы ты жил потом, узнав, что, да, там были дети и они утонули в холодной воде? Как бы ты смог смотреть потом в глаза своей Насте, своим детям, прихожанам и другим, как бы ты смог спокойно спать по ночам? Хотя такой, как ты,всегда себя оправдает: цитатку из Библии вспомнишь, решишь, раз я столько «добра» приношу в мир, значит моя жизнь бесценна, а эти неверующие ребятки рано или поздно бы все равно в ад пошли.

Твой ум всегда тебя оправдает, – хватит ноздри раздувать, вот-вот, и ты заплачешь от

жалости к себе, но у тебя есть уже к кому поехать и пожаловаться, сегодня большую часть

времени ты жаловался на свою судьбу, сливал свой негатив... Да что с тобой говорить...

Уходя, он произнес:

– Суфистские мастера говорят: «Ад – это то место, где некому помочь», поэтому для

тебя эта больница и ад: ты не видишь, какие тут обширные возможности, – может, только

поэтому Бог сюда тебя послал. Но ты не видишь, не хочешь и не можешь, так что оставайся в аду.

И Михалыч ушел очень недовольный, даже не став слушать новых оправданий.

* * *

Артур был просто в шоке, так как он ожидал – он даже был уверен, что придет Михалыч и

похвалит его, что он без помощи медсестры забрался сам на кресло и съездил поговорить с женщиной в соседнюю палату.

Но Михалыч вместо этого его отругал, и ему стало от этого очень тяжело.

Он три часа пребывал в огромной обиде, гневе, жалости к себе и ничего не мог с этим

поделать, плюс ко всему очень разболелась спина. Он не мог заснуть, его трясло; он

вспомнил, чему учил его Михалыч, и стал отслеживать со стороны свое состояние, следить за дыханием, все медленнее и глубже дышать. В первую очередь, благодарить Бога за эту ситуацию, благодарить Михалыча за этот урок. Наконец он смог спокойно рассуждать и делать выводы.

Артур понял, что это блаженство не сработало потому, что он не выполнил одно из первых указаний Михалыча, а именно: он не должен был ничего ожидать взамен. А когда он ехал обратно в свою палату, у него было ощущение героя и что на него все смотрят и должны похвалить.

Что еще он не сказал Михалычу – так это то, что на столике у женщины стояла икона, а за

несколько лет, проведенных в протестантстве, он стал считать, что икона – это плохо, что

иконе поклоняются только малодуховные люди, язычники. Артур понял, что у него сработал этот религиозно-психологический «якорь».

Он, и правда, смотрел на нее свысока: малообразованная женщина, язычница и т. д.

Вечером Артур опять опустился в свою коляску, но передвигался только по своей палате,

навел в ней порядок сам, подъехал к окну и очень сильно и искренне стал молиться Богу с

просьбой, чтобы он избавил его от эгоизма и дал ему желание безкорыстно служить и видеть Бога во всем. Также просил Бога о том, чтобы он сделал его своим проводником, каких бы страданий это ему ни стоило.

Это был просто крик души: «Господи, убери, пожалуйста, из меня этот эгоизм!!!» И он так искренне попросил, что у него выступили слезы на глазах.

* * *

На следующее утро он сразу после завтрака опять уверенно забрался в коляску и направился

в эту же палату. Там только что закончился обход. Врач уходил, одной женщине дали

снотворное, и она уже мирно спала, а та женщина, которая читала вчера, спустилась вниз, так как к ней должны были прийти. А женщина, с которой вчера разговаривал Артур, – он даже не запомнил ее имя – очень удивилась, что Артур снова к ней пришел.

– Мне захотелось еще пообщаться, и я решил сегодня вновь к вам прийти. Может быть,

вам нужно чем-то помочь? Я, к сожалению, забыл, как вас зовут, – сказал Артур.

– Мария Михайловна, – ответила женщина.

Он стал общаться с ней, но в этот раз слушал внимательно и действительно к ней проникся: она одна воспитала троих детей, муж получил на работе серьезную травму, долго болел, получил инвалидность, почти постоянно лежал, потом стал выпивать и умер два года назад.

Трое ее детей выросли и разъехались. Они вначале к ней приезжали с внуками, но в

последнее лето по разным причинам так и не приехали. Она была одна и очень скучала, но об этом им не писала, а также не писала и о своей тяжелой болезни, чтобы их не беспокоить. А дети почти не звонили ей, и она думала, что, может быть, она их чем-то обидела.

И Артуру, хоть он уже и старался никого не осуждать, было тяжело слышать, что дети,

которых она вырастила, вложила в них душу, ее бросили. Что она тут лежит больная, но

стесняется им позвонить и переживает, что не может им помочь.

Он спросил, что ей нужно, принес воды, прибрал в палате. Он узнал, что она любит читать

что-то на духовные темы, и пообещал ей найти такую литературу. Также она сказала, что ее кровать очень сильно скрипит, и это будит ее и соседей, в результате она вынуждена

ограничивать движения, чтобы не доставлять скрипом беспокойство окружающим.

– Не переживайте, что-нибудь придумаем. Он объехал вокруг ее койки, вытер пыль,

навел порядок. На другой койке слева от нее медсестра оставила какие-то вещи, Артур их все аккуратно разложил, часть убрал к ней на полку. Женщина сияла от счастья.

– Чем мне тебя отблагодарить? – спросила она Артура.

– Ничего не нужно, я просто решил вам послужить, вы такая хорошая женщина, –

ответил Артур. Он видел, что женщина была очень счастлива, она просто сияла. Когда Артур уезжал, пришла соседка по палате и очень удивилась порядку и чистоте.

– Вот, смотри, Федоровна, какие у нас хорошие молодые люди! – сказала Мария

Михайловна.

– Да, я таких давно не видела, – ответила Федоровна.

Артур затем подъехал к медсестре и сказал:

Я понимаю, вы устали очень, но поймите, у нее кровать сильно скрипит, и потому она

не спит.

– А вы-то чего переживаете, вы ее родственник что ли, – ответила медсестра.

– Да нет, я просто ей помог и пообщался, – сказал Артур.

– Вы имейте в виду: она бедная и живет тут в небольшом домике, который в деревне

ничего не стоит, – продолжала медсестра.

– Да нет же, я просто ей помог, мне ничего не нужно! – сказал Артур.

– Странно, такое редко встречается в наше время, особенно от москвичей, – сказала

удивленно медсестра и как-то по-другому посмотрела на Артура. Но, несмотря на свою

усталость и загруженность, начала звонить в хозяйственную часть и просить их устранить проблемы с кроватью. Через некоторое время пришел мужчина, который занимался

хозяйственными вопросами в больнице, а также по совместительству был и сантехником. Он сказал, что это устранимо, и, не поднимая Марию Михайловну, подложил под одну из ножек кровати несколько фанерных обрезков, смазал маслом, и кровать прекратила скрипеть.

* * *

– А у Марии Михайловны вообще родственники есть? – спросил Артур у дежурной

медсестры.

– Да, вроде бы есть, у нас где-то записаны их телефоны, но она им не звонила, –

ответила медсестра.

– Можно я им позвоню? – спросил Артур.

Медсестра разрешила Артуру это сделать, хотя по межгороду разрешалось звонить только в экстренных случаях. По первому номеру, который дала ему медсестра, ответил сын Марии Михайловны.

Артур представился:

– Здравствуйте, я звоню из больницы, по поводу вашей мамы.

– Что, что-то с мамой? Она жива? – напрягаясь, спросил сын.

– Да, она жива, но разве вы не знаете, что она в больнице? – спросил Артур.

– Нет, я не знаю, она не звонила и ничего не говорила, – ответил сын.

– Так, а вы почему ей не звонили? Ей сейчас очень тяжело, она страдает, это вообще-то

ваша мать, – сказал Артур без осуждения и коротко рассказал о ней, о ее состоянии.

Сын стал перед Артуром оправдываться:

– Вы простите нас, мы не знали, работы много было. Действительно это нехорошо, мы

обязательно приедем.

– Вы передадите информацию вашим двум сестрам? – спросил Артур.

– Да, конечно. Катька вернется во вторник и приедет, а мы с детьми прямо завтра и

приедем, заодно останемся у нее, и дом в порядок приведем, – ответил сын.

Артур попросил ничего не говорить про его звонок.

Когда он разговаривал, он увидел, что медсестра разрывается между делами, и предложил ей посидеть тут и поотвечать на звонки. Она сказала, что уйдет на десять минут, но пропала не меньше, чем на сорок – у нее накопилось много дел. Он отвечал на звонки очень вежливо, с максимальной любовью отвечал на вопросы и тщательно записывал сообщения. Часть поручений он после того, как вернулась медсестра, стал делать сам: кто-то попросил передать информацию о приезде мужчине в пятую палату, кто-то забыл свитер при выписке и попросил оставить его у дежурной, он завтра заедет и т. д., – все это он выполнял еще часа полтора, заодно веселя народ прибаутками.

И когда Артур направлялся в свою палату, то испытал чувство огромного полета. У него

вдруг пошли слезы. Он очень устал, все тело жутко болело, ведь он впервые после аварии, не отдыхая, двигался 6–7 часов подряд. Он никогда так не уставал и при этом не испытывал такой боли – любое движение вызывало дикую боль, но благодаря огромному блаженству, которое он испытывал, он практически не ощущал этой боли.

И он вспомнил, что когда-то слышал выражение, что этот мир, это тело могут причинить нам огромную боль, но будем ли мы страдать – это зависит от нас. Все страдания в уме, но благодаря подлинной духовности мы можем подняться над страданиями. И если убрать всю наросшую шелуху со слова духовность, то все сходилось.

Духовность – значит безкорыстие. Душе ничего не нужно в этом мире – душа живет

Безусловной любовью, которая постоянно увеличивается благодаря безкорыстной деятельности, которой предшествует безкорыстный настрой. Чем больше мы готовы

жертвовать, тем у нас больше любви и тем меньше страданий.

Все, чего он хотел, – это вернуться в палату, чтобы отдохнуть, и чтобы тело ему позволило завтра вновь отправиться на служение.

Въезжая в палату, он плакал уже навзрыд и благодарил Бога за новый полученный опыт, за то, что тот дал ему возможность послужить. Слезы блаженства переполняли Артура. Он даже закрыл дверь и припер ее коляской, чтобы никто не вошел. У него продолжали катиться слезы, и он вдруг понял, что это были за слезы – и у него, и у Михалыча, когда тот, уставший, плакал и от него шло какое-то сияние.

Прошло довольно много времени, пока он перестал плакать и смог забраться на свою койку.

Он отследил свое состояние, и к нему пришло несколько открытий: ведь действительно

сегодня он совершенно по-другому общался с этой женщиной, так как встал на позицию

отдающего, ничего не ожидающего взамен. Артур вдруг стал видеть, что нужно было этой

женщине: нужно было убраться в палате, и, самое главное, он ее внимательно слушал. Он

слегка пообедал и стал писать в своем дневнике.

В это время пришел Михалыч, и Артур ему коротко рассказал обо всем. Михалыч похвалил Артура:

– Наконец-то ты что-то понял! – и спросил удивленно: – Ты даже позвонил ее сыну?

Где ты взял его телефон? Обрати внимание, что, пребывая в состоянии отдающего, ты был

здесь и сейчас, ты был в потоке, и твое искреннее желание помочь людям помогало решить все проблемы. Большинство людей готовы стену пробить, чтобы исполнить свои желания, и Вселенная им дает столько, сколько они заслуживают, в зависимости от их кармы, то есть от плодов их предыдущей деятельности. Но когда мы жертвуем свою жизнь на служение другим людям, то Вселенная обеспечивает нас всем необходимым и помогает нам. В больнице иногда и телефонную книгу трудно найти, но твое сильное желание помочь все устроило!

Или иногда потечет туалет или кран – его могут две недели чинить, но опять твое сильное

безкорыстное желание помочь быстро поменяло ситуацию: сразу пришел мастер и починил кровать и т. д., – сказал Михалыч.

– Спокойной ночи, надеюсь, ты не серчаешь на меня за вчера? – уходя, с улыбкой спросил он. – Вот почитай – выписал тебе: мне кажется, ты готов понять это.

Ничего, кроме большой благодарности к нему и вообще ко всем, Артур не испытывал. Он

вынес еще один важный урок из этой ситуации: что Безусловная любовь выше

двойственности и что это не только положительные эмоции и внешняя доброта – внешне

любовь может проявляться жестко и строго.

Он вспомнил, как он сегодня сам разговаривал вначале по телефону с сыном Марии

Михайловны – достаточно жестко и требовательно, но это он делал как служение, без

вовлечения эго и, как следствие, без осуждения, и человек на другом конце провода изменил свой настрой и свое отношение.

Он посмотрел на листок и вновь впал в блаженный транс: он был готов подписаться под

каждым словом, казалось, что эти слова вибрируют у него в сердце. Он прочел их несколько раз перед тем как заснуть, попробовал запомнить и уснул с блаженной улыбкой на лице.

Через час зашла медсестра и, увидев листки у него на груди, решила прочитать, что же

сделало его таким счастливым, почему он так улыбается даже во сне и такой расслабленный.