2015-06-30
533
Доктор Альфред Кинзи (1894-1956) начинал как энтомолог, специалист по таксономии насекомых. Сегодня он известен как автор хрестоматийных научных трудов «Сексуальное поведение у мужчин» (1948) и «Сексуальное поведение у женщин» (1953), а также как основатель и глава одноименного Института Сексуальных Исследований при Университете штата Индиана в Блумингтоне. В кругах научной и культурной элиты США 1960-х г.г., когда был вполне оценен его вклад в происходящее, он именовался «отцом сексуальной революции».
Начиная с 1941 г. работа д-ра Кинзи и его коллег (кое о ком речь пойдет ниже) финансировалась Фондом Рокфеллера. Собранный и обработанный статистический и клинический материал внушительного объема лег в основу той дисциплины, которая сегодня именуется сексологией. Обширные результаты и выводы д-ра Кинзи сводятся к следующему: не больше не меньше как 95% мужчин практикуют ту или иную форму поведения, традиционно классифицируемого как незаконные связи и половые извращения. Тем самым такие понятия, как законность, норма и извращение в сфере интимных отношений человека, и связанные с ними – чистота, порядочность, порок, разврат и др. – оказались попросту лишенными смысла. С ними следовало поступить так же, как с прочими отжившими свой век понятиями, вроде Птоломеевой небесной механики, флогистона или шестидневного творения Вселенной: забыть про них.
|
|
|
Доказательством успеха нового направления в науке служат не только и даже не столько книги и журнальные статьи, сколько уголовные дела: число ссылок на д-ра Кинзи далеко опережает любое другое имя среди экспертных мнений в делах по половым преступлениям в США, в пользу обвиняемых или осужденных по соответствующим статьям. В «Образцовом Уголовном Кодексе», который в 1955 г. был направлен в законодательные органы всех пятидесяти штатов, все до единой ссылки на эмпирические данные о половой жизни американцев ведут к материалам д-ра Кинзи.
В результате правовые основы американского общества в самых разнообразных сферах – половой, семейной, общественно-нравственной, – и его защита от преступлений и правонарушений в этих сферах, стали рушиться под координированными ударами противника. Ставилась ясная цель: добиться отмены или радикального пересмотра законов, правил и правовых норм, касающихся изнасилования во всех его формах и видах, растления малолетних, проституции, гомосексуализма, скотоложества, эксгибиционизма, кровосмешения, многоженства и многомужества, хулиганства и сквернословия, порнографии, супружеской измены, внебрачного сожительства и т. д. – всего 52 пункта. Если, к примеру, осуждение за изнасилование – особо тяжкое преступление по стандарту обычного права – в трех штатах влекло за собой неизбежную смертную казнь, в 20 штатах – возможность смертного приговора, и во всех остальных кроме одного – как минимум двадцатилетний срок заключения, то после трудов д-ра Кинзи все резко изменилось. Самые слабые и беззащитные – дети и женщины – оказались жертвами, с одной стороны, немыслимой прежде волны преступлений, бесчинств и мерзостей, а с другой – неспособности общества изолировать и наказать виновных. Таков внешний слой наследия Альфреда Кинзи.
|
|
|
* * *
Прежде чем двигаться вперед, рассмотрим два возражения, которые неминуемо возникнут у читателей. Первое: можно ли всерьез говорить о «немыслимой прежде волне преступлений, бесчинств и мерзостей»? Насколько обоснован образ Америки прошлого как эдакого рая, куда ворвались прогрессисты-реформаторы и все испортили? не фантазия ли это? Вспомните хотя бы Дикий Запад…
Ответим: это была бы фантазия, если ее рисовать столь широкими мазками. Никаким «раем», разумеется, не пахло, но ключи, оставляемые в замках зажигания машин на улицах американских городов в 50-х г.г. – это реальность. Выше, где говорится о «преступлениях, бесчинствах и мерзостях», речь идет о вполне определенных социальных пороках, в прошлом чуждых если не всему американскому обществу, то основной его массе. Что же касается Дикого Запада, то в связи с нашей темой он заслуживает более пристального внимания.
Насколько он был дик, да и много ли мы о нем знаем? Не так уж мало. В результате тщательных архивных изысканий были собраны подробнейшие документы о жизни двух золотых приисков с особенно дурной славой: Аурора, штат Невада (1861-1865 г.г.) и Боуди, штат Калифорния (1878-1882 г.г.) И тот, и другой производили золото и серебро на сотни миллионов долларов в современном исчислении; тысячи людей, в основном молодых и весьма энергичных, наводняли поселки; жизнь кипела круглые сутки, и отнюдь не только трудовая жизнь. Неприятности случались регулярно: если кто-нибудь, засидевшись в баре, под пьяную руку расхвастается о намытом за день золоте, то на тернистом пути домой его могли попросить поделиться добычей. Однако, подведя итоги, получаем неожиданный результат: по числу грабежей на душу населения Аурора и Боуди ХIХ века уступают таким городам сегодняшней Америки, как Детройт, Нью-Йорк и Майами ни много ни мало как в 20 раз.
Посмотрим на статистику изнасилований. Посмотрим – и не увидим: ноль. За оба пятилетних периода зарегистрировано две жалобы на попытки такого рода, но ни та, ни другая не подтвердилась. Ни слова на этот счет ни в газетах, ни в частных письмах, ни в дневниках. По современным же стандартам следовало бы ожидать не менее сотни случаев, а может быть и гораздо больше.
Зато зарегистрированы случаи штрафов и месячного тюремного заключения за сквернословие в присутствии женщин. Из частного письма от жительницы Боуди: «…Не могу припомнить, чтоб хоть одна из порядочных женщин или девушек услышала обидное слово или вообще хоть что-то от кого-нибудь из кишащих кругом отвратительных субъектов. Отчасти это потому, что порядочность сама по себе внушает уважение; отчасти потому, что всегда есть кому заступиться». Такая вот закрепощенная дикость.
Необходимо подчеркнуть, что в глазах типичного американского горожанина, выращенного на «равноправии полов», подзаборном языке, всепобеждающем скотстве и истерическом страхе за собственную шкуру, предыдущий абзац не просто удивителен: если бы ему документально подтвердили, что в ХIХ веке было принято ходить на голове и закусывать булыжниками, он бы, наверное, изумился меньше. И за это тоже спасибо «сексуальной революции», д-ру Кинзи и его соратникам.
|
|
|
* * *
Теперь второе возражение, гораздо более по существу. Нам не преминут заметить, что секс-реформаторы достигли далеко не всех своих целей: во многих случаях половые преступления, по крайней мере в теории, преследуются весьма строго. Более того, в 90-х годах ХХ столетия видна противоположная тенденция: строительство тюрем по всей стране идет ударными темпами и с невиданным прежде размахом, приговоры ужесточаются, досрочное освобождение отдаляется, и в результате обозначился спад почти во всех группах тяжких преступлений.
Это чистая правда, и такой реакции судебно-правовой системы естественно было ожидать. Сегодня садисты-убийцы, насильники, деторастлители в среднем больше времени проводят за решеткой, чем в 80-е г.г., и тем самым имеют меньше шансов снова блеснуть в своем репертуаре. Но нельзя забывать, что преступность, особенно половая, – это симптом глубинных пороков общества, которым настежь открыла дверь «сексуальная революция». Главный урон, нанесенный Америке (и всему человечеству) д-ром Кинзи и Институтом Права – не во внешнем слое, а во внутреннем: не в измененных Уголовных кодексах штатов, а в измененном понятии о добре и зле. Что толку в строгих приговорах за те или иные преступления, если школа, телевизор, «музыка» и, главное, сама жизнь изо дня в день растлевает души молодых людей, воспроизводя в них условия для тех же самых преступлений?
Потому-то из нынешнего спада преступности нельзя делать никаких выводов о возрождении общества. Кто-то с горечью заметил, что в похоронном бюро мастерски устраняют следы тления, но к жизни человека не возвращают.
