Суммарная мощность: 147,0 Мт

1 «Река времени и величие действия». Речь М. С. Горбачева 7.5.1992 года в Фултоне // Независимая газета. 1992. 27 мая. С. 5.

2 Харитон Ю. Б., Смирнов Ю. Н. Мифы и реальность советского атомного проекта. Арзамас-16, 1994. С. 15.

3 Александров П. А. Академик Анатолий Петрович Александров: Прямая речь. М.: Наука, 2001. С. 147—148, 178.

4 Смирнов Ю. Н. Беседа с А. Н. Яковлевым 7 июля 1994 г.

5 Stephen I. Schwartz. Four trillion Dollars and Counting // The Bulletin of the Atomic Scientists. 1995. Vol. 51, № 6. P. 32—52.

6 Советская военная мощь от Сталина до Горбачева / Под ред. А. В. Минаева. М.: Военный парад, 1999. С. 167.

7 Последнее интервью А. Д. Сахарова // Звезда. 1990. № 11. С. 72, 75.

8 Смирнов Ю. Н. Запись беседы с Эдвардом Теллером 12 января 1994 г.

9 Лэпп Р. Атомы и люди. М., 1959. С. 110.

10 Заявление Советского правительства // Правда. 1961. 31 авг.

11 Ядерные испытания СССР: В 2 т. Саров, 1997—1998. Т. 1—2; Адамский В. Б., Смирнов Ю. Н., Трутнев Ю. А. Сверхмощные ядерные взрывы в США и СССР как проявление научно-технической и государственной политики в годы «холодной войны» // Атом. 2001. № 16. С. 2—7.

12 United States Nuclear Tests. July 1945 through September 1992. DOE/NV-209 (Rev. 14); Ядерные испытания СССР. Т. 1. Саров, 1997. С. 123.

13 Там же. Т. 1. С. 112.

14 Там же. Т. 2. С. 19.

15 United States Nuclear Tests. Op. cit.

16 York Herbert F. The Advisors. Stanford, California, 1989. P. 84.

17 Лэпп Р. Указ. соч. С. 175.

18 Заявление Советского правительства // Правда. 1961. 31 авг.

19 Ядерные испытания СССР. Т. 2, Саров, 1998. См. на с. 81: «Авторами-разработчиками термоядерного заряда были физики-теоретики ВНИИЭФ в Сарове В. Б. Адамский, Ю. Н. Бабаев, А. Д. Сахаров, Ю. Н. Смирнов и Ю. А. Трутнев».

20 Адамский В. Б., Смирнов Ю. Н. 50-мегатонный взрыв над Новой Землей // Вопросы истории естествознания и техники. 1995. № 3. С. 79—99.

21 The Guinness book of records — Книга рекордов Гиннесса. Рос. изд. М.; Лондон: Тройка, 1999. С. 158.

22 XXII съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стеногр. отчет: В 3 т. М., 1962. Т. 1. С. 55.

23 Нельзя исключить, что в будущем может возникнуть потребность в подобном заряде, чтобы, например, отклонить траекторию крупного метеорита или какого-либо другого небесного тела при угрозе его опасного столкновения с нашей планетой.

24 Смирнов Ю. Н., Тимербаев Р. М. Первый шаг к благоразумию в ядерном мире // Бюллетень по атомной энергии. 2001. № 2. С. 44—49; № 5. С. 56—61. Адамский В. Б., Смирнов Ю. Н. Указ. соч.; The Guinness book of records — Книга рекордов Гиннеса. С. 158; XXII съезд Коммунистической партии Советского Союза. С. 55.

25 Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ), ф. 5, оп. 30, д. 126, л. 38—45. Впервые на этот материал обратили внимание Ю. Смирнов и В. Зубок (Smirnov Yu., Zubok Vl. Nuclear Weapons after Stalin's Death: Moscow Enters the H-Bomb Age // Cold War International History Project Bulletin. Is. 4. Fall 1994. Washington, D.C. P. 1, 14—18). См. также: Зубок В., Смирнов Ю. Ядерное оружие и советское руководство (1940—1950-е годы) // Бюллетень по атомной энергии. 2001. № 9. С. 64—70.

26 Смирнов Ю. Н., Тимербаев Р. М. Указ. соч.

27 Подробнее см.: Шустов В. В. Советский Союз и проблема прекращения испытаний ядерного оружия. М., 1977. С. 39—48.

28 Именно так они официально именовались по настоянию США и Англии.

29 Сахаров первый рассказал об инициативе Адамского в своих «Воспоминаниях», но не упомянул в них о заготовленном Адамским тексте письма. Текст письма с комментариями был впервые опубликован Ю. Н. Смирновым 19 апреля 1994 г. в норвежской газете «Aftenposten». Затем оно было опубликовано В. Б. Адамским по-английски (Viktor Adamskii. «Dear Mr. Khrushchev» // The Bulletin of the Atomic Scientists. 1995. November/December. P. 28—31) и одновременно им же в журнале «Природа» по-русски. Наконец, Ю. Н. Смирнов привел текст письма В. Б. Адамского в своем докладе «Three Interesting Episodes in the Soviet Nuclear Program» на международной конференции в Португалии, состоявшейся в январе—феврале 1995 г. (Monitoring a Comprehensive Test Ban Treaty. Dordrecht; Boston; London: Kluwer Academic Publishers, 1996. P. 11—24).

30 Сахаров А. Воспоминания. Нью-Йорк: Изд-во имени Чехова, 1990. С. 308.

31 Такое заявление было действительно сделано от имени США и Великобритании еще 27 августа 1962 г. См. подробнее: Шустов В. В. Указ. соч. С. 89.

32 Правда. 1963. 3 июля.

33 См., напр., Адамский В. Б. Становление гражданина // Он между нами жил…: Воспоминания о Сахарове. М., 1996. С. 22—43.

34 Цит. по: Самойлов Д., Смирнов Ю. «Он между нами жил…»: Рецензия // Аргументы и факты. 1996. № 34. Авг.

35 Сахаров А. Указ. соч. С. 307—308.

36 Хрущев С. Н. Никита Хрущев: кризисы и ракеты. Т. 2. М.: Новости, 1994. С. 25.

37 Стенограмма заседания Президиума ЦК КПСС 25 апреля 1963 года // РГАНИ,ф. 3, оп. 16, д. 947, л. 67—69. Автор искренне благодарен Александру Сергеевичу Стыкалину за возможность ознакомиться со стенограммой заседания Президиума ЦК КПСС 25 апреля 1963 г. и использовать этот документ при работе над статьей.

38 Правда. 1963. 6 авг.

39 Добрынин А. Ф. Сугубо доверительно. Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962—1986 гг.). C. 92—93.

40 Цит. по: Шустов В. В. Указ. соч. С. 95.

41 Пауэрс Т. «Ядерная зима» и ядерная стратегия // Дорога в никуда. По страницам американской печати / Под общей редакцией М. Б. Черноусова и Н. Н. Яковлева; Пер. с англ. М.: Политиздат, 1986. С. 132—133.

42 Российская газета. 2000. 26 мая.

Послесловие

Увеличивающаяся дистанция со времени окончания холодной войны позволяет ученым все более беспристрастно и «спокойно» анализировать этот феномен XX столетия, причины возникновения, эволюцию, поворотные пункты и факторы, приведшие холодную войну к концу.

Прошедшее десятилетие было ознаменовано необычайной активностью в изучении истории холодной войны. Состоялись многие десятки конференций и круглых столов с участием ученых и непосредственных свидетелей событий тех лет, были изданы фундаментальные труды и популярные работы; подготовлены документально-публицистические и художественные фильмы и телепередачи, опубликованы многочисленные мемуары и воспоминания.

Этот процесс не стал привилегией какой-либо одной страны или даже континента (как это было в еще не столь далеком прошлом), он затронул всю Европу (причем особенно бурно восточную и центральную ее части), США, Канаду и Латинскую Америку, Китай и Японию, Корею, Иран и Турцию.

В памяти многих исследователей сохраняются продуктивные и насыщенные международные конференции, проходившие в Вашингтоне, Москве, Риме, Париже, Эссене и в других городах Италии, Франции и Германии, в Гонконге и в Сеуле, в Ханое и в Тегеране и т. д.

Во многих странах был показан двадцатисерийный документальный фильм об истории холодной войны, подготовленный британской компанией Би-би-си.

Уже в течение нескольких лет выходят два международных журнала по истории холодной войны — в США (американский издатель М. Крамер¹) и в Лондоне (совместно — британско-российское издание²).

Широкую популярность получили Бюллетени по истории холодной войны, содержащие документы и исследовательские статьи, издаваемые Центром Вудро Вильсона в Вашингтоне.

Уже прошло несколько школ молодых ученых, организованных в России и в ряде стран Центральной Европы.

В некоторых государствах созданы и успешно функционируют научные центры, специально занимающиеся изучением истории холодной войны и имеющие свои сайты в Интернете.

Таким образом, за прошедшее десятилетие создана широкая и разноплановая институциональная и информационная база для успешной разработки истории холодной войны; сложилась сеть периодических изданий и документальных публикаций; в распоряжении научных работников и широкой общественности имеется целая библиотека, включающая многие десятки коллективных трудов, монографий, сборников статей, популярных работ и учебных пособий.

Все это в своей совокупности сформировало фактически новую специальную научную дисциплину, посвященную истории холодной войны.

В течение нескольких лет она приняла реальный междисциплинарный характер, объединив историков, политологов, социологов, правоведов, экономистов, психологов, специалистов в области систем вооружения, ученых-атомщиков, профессиональных военных, а в последние годы и представителей спецслужб — разведки и контрразведки.

Своеобразным итогом всей этой работы и признанием ее особого значения для исторического знания стало решение Международного комитета исторических наук во время очередного Всемирного конгресса историков в Осло, в 2000 году, о создании отдельной специальной международной комиссии по истории холодной войны.

Анализ всего этого широкого спектра деятельности ученых, дипломатов, журналистов, представителей разведки и т. п. позволяет подвести уже некоторые научные итоги исследований по истории холодной войны, определить достижения, недостатки и упущения, пробелы и противоречия и наметить перспективы и будущее этой научной дисциплины.

Как показывает анализ литературы последних лет, эта работа по подведению некоторых итогов уже ведется в разных странах, причем она затронула и теоретико-методологические, историографические и источниковедческие аспекты, а также анализ многочисленных конкретно-исторических вопросов.

В начале и в середине 90-х годов среди части историков наблюдалась известная аллергия к вопросам теории, методологии и историографии холодной войны; эти историки призывали сконцентрировать внимание на исследовании конкретных архивов и собраний ранее неизвестных или малодоступных документов.

Но постепенно по мере бурного роста конкретных исследований и введения в научный оборот тысяч новых документальных материалов и свидетельств, возрастал интерес и к вопросам теории и методологии. Фактически многие исследователи обратились к анализу самого феномена истории холодной войны, к ее взаимосвязи с общей историей XX века и историей международных отношений и дипломатии послевоенного мира.

При этом законченность процесса — происхождение и зарождение истории холодной войны, ее эволюция и окончание — позволили отнестись к ней, как к реальному прошлому, как к обычному историческому явлению, в котором уже ясны начало и конец, определены роли личностей и главных персонажей, выявлены его место и роль во всемирной и в национальных историях, взаимосвязь причин и следствий в истории, объективных и субъективных факторов, закономерного и случайного, реального процесса и исторических альтернатив и многого другого.

Перед исследователями открылась увлекательная возможность включить историю холодной войны, полную драматизма и опасных поворотов, часто ставившую человечество на грань страшной войны, в общую канву мировой истории XX столетия, одного из самых противоречивых и экстремальных веков в истории человечества.

* * *

Подводя некоторые итоги и размышляя о перспективах исследований по истории холодной войны, прежде всего, уместно оценить состояние источниковедческой базы. Решающим основанием столь широкого спектра исследований стало, несомненно, открытие российских архивов в начале 1990-х годов.

Тысячи документов, введенных в научный оборот, позволили раскрыть многие проблемы истории холодной войны, в том числе и касающиеся политики советского руководства и процессов принятия им внешнеполитических решений. Эти документы имели отношение к сфере политики, экономики и идеологии; они дали возможность ответить на многие ранее неизвестные вопросы, относящиеся к истории возникновения холодной войны (периоду 1945—1949 гг.), к роли Сталина в этом процессе, к послесталинской эпохе, к позиции СССР в кризисах холодной войны (события в ГДР, Венгрии, Чехословакии и Афганистане, Берлинский и Кубинский кризисы и т. п.).

Историки составили в основном достаточно полную картину ключевых факторов истории холодной войны.

Пожалуй, вряд ли можно ждать в дальнейшем каких-то сенсационных открытий и совершенно неожиданных находок. Сейчас наступил период детальной проработки многих конкретных вопросов, сопоставления документальных данных из архивов различных стран.

Кроме того, необходимо поставить и ряд новых проблем, которые ранее были мало разработаны, и именно по ним вести целенаправленный поиск документов. Известно, что введение в научный оборот нового массива документальных материалов из российских архивов часто сопряжено с большими трудностями. И вследствие этого также целесообразно стремиться к получению документов по отдельным конкретным сюжетам.

Среди них по-прежнему важен анализ ключевых протоколов заседаний Политбюро ЦК КПСС в конце 1940-х и в 50 — 70-х годах. Нам известны материалы некоторых из таких заседаний, особенно касающиеся периодов острых кризисов (например, венгерские события 1956 г. или чехословацкая проблема в 1968 г.).

Но не менее важно изучить решения Политбюро и различных государственных ведомств Советского Союза, относящиеся к «спокойным» периодам 1959—1980-х годов.

В этом плане еще недостаточно исследованы и архивы некоторых западноевропейских стран. В то время как благодаря активности американских ученых стали известны многие документы президентов США, госдепартамента, конгресса и разведки.

Немецкие исследователи провели значительную работу по изучению немецких архивов, касающихся, прежде всего, германского вопроса. Но недостаточно исследованы британские и французские архивы, особенно по вопросам выработки политики этих стран, их взаимоотношений с Советским Союзом и с США.

Значительного внимания требуют архивы Китая и Японии, в которых имеются большие документальные свидетельства о ситуации на Дальнем Востоке.

Лидеры Кубы объявили недавно о возможности открытия какой-то части кубинских архивов, касающихся, прежде всего, Карибского кризиса 1962 г.

Американские ученые недавно установили контакт с вьетнамскими властями и учеными, что могло бы позволить приступить к изучению вьетнамских документов, проливающих свет на события во Вьетнаме в 1950-х и войны во Вьетнаме в 1970-х годах.

Несколько лет назад был создан международный проект по изучению НАТО и Варшавского Договора. В его рамках уже было проведено несколько международных встреч. Но, разумеется, это лишь начало большой работы по исследованию НАТО и его сопоставления с историей Варшавского Договора, архивы которого пока мало доступны для исследователей.

Значительная работа уже проведена в деле изучения архивов бывших стран советского блока — стран Восточной и Центральной Европы. В архивах Польши, Венгрии, Румынии, Чехии и Словакии можно обнаружить не только множество свидетельств о политике этих стран в период холодной войны, но и копии некоторых советских документов, поскольку известно, что руководство КПСС и Советского Союза рассылало многие решения и документы в «братские» страны, причем эти документы касались и ряда крупных международных проблем (например, из Москвы в столицы стран социализма направлялись материалы о встрече Н. С. Хрущева с Дж. Кеннеди в Вене; о беседах советских руководителей с лидерами ФРГ; о визите К. Аденауэра в Москву и множестве других событий).

Поэтому документы, хранящиеся в архивах стран Восточной Европы, могут помочь исследованию внешней политики Советского Союза.

Отдельный важный массив документов в архивах всех стран относится к взаимному восприятию и представлениям стран и народов друг о друге. В этом контексте в российских архивах имеется значительное число материалов, особенно в архивах идеологических отделов ЦК КПСС, творческих и партийных организаций и средств массовой информации, в которых анализировалась ситуация в капиталистическом мире, давались оценки политическому и идеологическому курсу западных стран. Эти многочисленные записки оказывали большое влияние на формирование советского внешнеполитического курса, на представления советской и партийной элиты о западном мире.

В большинстве своем эти материалы доступны для исследователей и их освоение было бы важно в понимании советского восприятия холодной войны.

Но в равной мере материалы подобного рода готовились и в США и их европейских союзников. В национальных архивах США, в архивах Великобритании, Франции, Италии, Германии и других стран можно найти множество справок и аналитических записок, готовившихся по заданиям государственных органов, в том числе и внешнеполитических ведомств, в которых подробно анализировалась ситуация в Советском Союзе и в странах советского блока.

Все перечисленные материалы составляют важную основу для понимания «идеологии холодной войны», для изучения тех факторов, которые влияли на формирование «образов друг друга» и на настроения лидеров и всей политической элиты.

Вполне возможно создание многостороннего международного проекта с целью издания сборников документов под общим названием «Идеология и формирование стереотипов холодной войны», который мог бы объединить ученых различных специальностей из разных стран. В плане реализации этого проекта можно было бы использовать архивы многих стран, в том числе и России, касающиеся проблем идеологии, деятельности средств информации, печати и т. п.

Говоря об изданиях документальных сборников, следует сказать и об интересе в ряде стран к материалам двусторонних отношений.

Такой интерес существует в Италии — к подготовке публикаций о «советско-итальянских отношениях» в годы холодной войны; в Германии готовятся совместная российско-немецкая публикация о позициях обеих стран в германском вопросе после окончания Второй мировой войны.

Было бы интересно и полезно обратиться к подготовке сборников документов о советско-французских и советско-английских отношениях.

Несколько лет назад в Москве и в Осло был издан сборник документов о советско-норвежских отношениях в 1917—1955 гг. Сейчас начата работа над 2-м томом, в котором будут рассмотрены события до 1970 г., что будет весьма полезным для понимания не только двусторонних советско-норвежских отношений, но и для всей ситуации на Севере Европы и ее воздействии на общий ход истории холодной войны.

Учитывая то, что сейчас во многих странах либо уже готовятся публикации документов, либо обсуждаются возможные будущие проекты, было бы полезным скоординировать эту работу, составив программу документальных публикаций по истории холодной войны на ближайшие 3—5 лет.

В этом плане было бы целесообразным проведение совещания исследователей и представителей архивов различных стран для обсуждения вопроса о состоянии и перспективах источниковедческой базы для дальнейших исследований истории холодной войны.

Возможен также проект подготовки международной базы данных (о событиях, персоналиях и, может быть, о важнейшим документам и пр.) по истории холодной войны.

Анализируя работу, проделанную историками разных стран по изучению истории холодной войны, можно выделить ряд проблем, которые продолжают быть в центре внимания исследователей и нуждаются в дальнейшем внимании.

Прежде всего, коснемся теоретико-методологических вопросов. Чем больше время отделяет нас от тех событий, тем значительнее наш интерес к пониманию самого феномена — холодная война.

В оценке эволюции этого понятия историки уже прошли большой путь, но до сих пор существуют его разные трактовки. Холодная война часто рассматривается как определенный период конфронтации между двумя полярными силами, охвативший весь спектр общественных отношений.

Но ряд историков предпочитают подойти к феномену холодной войны в более широком контексте, рассматривая ее как часть и этап в истории международных отношений, включающих сложный и противоречивый комплекс факторов, когда конфронтация сменялась разрядкой и улучшением отношений. При таком подходе холодная война предстает как следствие и наиболее существенный элемент той международно-политической системы, которая сложилась в итоге Второй мировой войны и получила название Ялтинско-Потсдамской. В пользу такой трактовки холодной войны говорит то, что в основе соглашений в Ялте и Потсдаме лежало стремление именно к согласию, а враждебность и конфронтация развивались позднее или параллельно.

Но вся послевоенная международная система развивалась в весьма сложной и противоречивой форме и в этом плане напоминала многие международно-политические системы, существовавшие ранее (венская система после наполеоновских войн; версальская система после Первой мировой войны).

Такой подход к изучению истории холодной войны представляется весьма перспективным, он вводит исследователей в круг проблем истории и теории международных отношений и системного анализа. Подобная интерпретация предусматривает междисциплинарный подход и самое главное — соединение и органическое взаимодействие методов исторической науки и политологии.

Длительные и плодотворные усилия ученых разных стран привели к тому, что история холодной войны стала самостоятельной научной дисциплиной, к которой могут быть приложимы и те новые веяния и тенденции, которые присущие современной исторической науке — сочетание макро- и микроистории, взаимодействие глобальной и конкретной истории, смещение акцентов в сторону истории повседневности, комплексный анализ факторов политических, экономических, военно-стратегических, геополитических, правовых и психологических (включая массовую психологию и психологию личности).

В этом плане речь идет и о более общих подходах к истории XX столетия в целом. До настоящего времени, когда историки использовали новые тенденции и подходы к истории, то во многих случаях речь шла о периодах средневековья и ранней новой истории, в то время как при исследовании истории XIX и XX столетий эти новации использовались в меньшей степени.

История международных отношений, внешней политики и дипломатии XX столетия все более становится сферой приложения новых методов и методик исторического исследования.

Одна из наиболее существенных проблем, которая активно обсуждается в науке — взаимосвязь и взаимодействие идеологии и политики. Пожалуй, это один из наиболее спорных вопросов для понимания природы холодной войны, причин ее происхождения, эволюции и окончания.

В сущности, вопрос сводится к следующему: что лежало в основе такого глобального конфликта, как холодная война — идеологическое противостояние двух систем ценностей и идеологий или факторы геополитики и реальной политики?

По этим вопросам, как известно, длительное время полемизировали не только представители разных историографических и политологических школ, но историки в масштабах одной страны (например, известная полемика ведущих американских специалистов Дж. Гэддиса и М. Леффлера).

Продолжение исследований, введение в научный оборот массива новых документов, в том числе и относящихся к идеологии и формированию взаимных представлений, несомненно поможет лучше понять и оценить роль идеологических факторов и их пониманию лидерами и элитами обеих конфликтующих сторон.

Чрезвычайно важный вопрос, также относящийся к вопросам теории и конкретных исследований, состоит в анализе процесса принятия решения. Особенно это относится к Советскому Союзу и его союзникам по Варшавскому Договору.

Вопрос можно поставить и в более широком плане — как осуществляется процесс принятия решений в тоталитарных государствах и в какой мере к ним приложимы классические методы, используемые при анализе процессов принятия решений в современной политологии и истории.

Применительно к Советскому Союзу, разумеется, необходимо видеть различие эпох сталинского периода и постсталинских времен (эпохи Н. С. Хрущева, Л. И. Брежнева и Ю. В. Андропова).

В перспективе следует более внимательно изучать механизмы функционирования советской системы и соответственно процессов принятия решений, относящихся к сфере внешней политики и международных отношений.

Нам представляется, что во многих случаях процесс выработки и принятие решений в послевоенном Советском Союзе, даже в сталинское время, определялся очень часто теми же параметрами и факторами, что и в других (в том числе и в демократических) странах.

Речь идет о взаимодействии процесса сбора и получения информации, о группах давления и интересов, о взаимосвязи внешних и внутренних факторов.

Мы уже располагаем достаточным количеством документов, показывающих, как решался вопрос об отношении к «плану Маршалла», как принимались решения в 1956 г. (венгерские события), в 1968 г. (подавление «Пражской весны») и в 1979 г. (ввод советских войск в Афганистан) и т. п.

В этой проблеме отдельный вопрос заключается в анализе участия других стран Варшавского блока в общем процессе принятия решений, степени их самостоятельности или зависимости от Москвы, их давления на Кремль и учета их мнения советским руководством.

Этим вопросом сейчас активно занимаются историки Германии, анализируя роль лидеров бывшей ГДР при строительстве Берлинской стены, в возникновении и разрешении берлинских кризисов.

Применительно к Польше — это проблема введения военного положения в 1981 г., оценка роли Ярузельского и т. д.

С этим связан и вопрос о степени монолитности политических элит, о разногласиях в руководстве Советского Союза и КПСС и среди лидеров стран советского блока в Центральной и Восточной Европе. Этот вопрос особенно важен и в связи с тем, что сложилась определенная «мифология» вокруг, например, планов и действий Л. П. Берии в 1952—1953 гг., Ю. В. Андропова в конце 1970 — начале 80-х годов, А. Н. Косыгина в 1960—70-е гг. и т. п. То же касается и некоторых руководящих деятелей Польши, ГДР, Венгрии и других стран.

Анализ этих проблем выводит исследователей и на другой вопрос — о роли лидеров и их воздействии на ход исторического процесса.

Ранее в США и в странах Западной Европы было издано немало биографических книг, в которых давались политические и психологические портреты Ф. Рузвельта, Г. Трумэна, Д. Эйзенхауэра, Дж. Кеннеди, Г. Киссинджера, Р. Никсона и Р. Рейгана в США, К. Аденауэра, В. Брандта и Г. Коля — в ФРГ, Ш. де Голля, Ж. Помпиду и Ф. Миттерана — во Франции и т. д.

Теперь в новых условиях и на основе документальных материалов мы получили возможность более полно представить реальные цели и характер Сталина и его соратников, Маленкова, Молотова, Хрущева, Брежнева, Андропова, Громыко, Устинова, Суслова.

Проникновение в жизнь и во внутренний мир этих деятелей позволяет лучше понять не только мотивы их действий, но и их влияние на процесс принятия тех или иных политических решений.

Работу по анализу роли лидеров периода холодной войны следует всячески стимулировать и продолжать. В ближайшее время выходит в свет книга «Смерть Сталина», в которой будут приоткрыты тайны жизни в Кремле и взаимоотношений между лидерами некогда супердержавы.

* * *

Существует множество различных событий и кризисных периодов холодной войны, которые нуждаются в новом освещении, привлечении новых документов и в иных интерпретациях и оценках. Некоторые из них требуется пересмотреть и, может быть, дать другие оценки.

Выделим лишь некоторые из них, которые заслуживают особого внимания.

Прежде всего, остается дискуссионным вопрос о происхождении и начале холодной войны.

Проходивший в марте 2002 г. в Лондоне двусторонний российско-британский семинар на тему «Сталин и Черчилль», в ходе которого обсуждался и вопрос о периоде Второй мировой войны и начале холодной войны, показал, что среди историков нет единства в вопросе, когда было положено начало конфронтации между прежними союзниками и кто был ее инициатором.

Увлекательная история о так называемом «процентном соглашении» между Черчиллем и Сталиным в 1944 г. и анализ всего того, что предшествовало и сопровождало речь Черчилля в Фултоне в марте 1946 г. и реакция на нее Москвы, дает богатую пищу для раздумий о механизме возникновения конфликта, об истинных целях Трумэна и Черчилля и о причинах необычайно резкого раздражения Сталина против своего бывшего близкого союзника.

Здесь сплетались воедино факторы политические и психологические, идеологические и военные.

Только сейчас некоторые историки, работая в американских архивах, находят свидетельства нарастающего беспокойства Рузвельта во время войны за будущее мира и его опасения ввиду возможного распространения коммунизма.

Представляет большой интерес в этой связи вопрос о том, как можно оценить действия и намерения американского президента, который, с одной стороны, понимал опасные сталинские амбициозные планы, но в то же время стал одним из инициаторов Ялтинского «раздела мира», предоставившего Советскому Союзу свободу действий в Восточной Европе.

Что лежало в основе такой политики? Недооценка советских идеологических и геополитических устремлений или, может быть, понимание невозможности им противостоять? Вряд ли историкам удастся найти по этому поводу какие-либо новые сенсационные документы; скорее — это вопрос более глубокого осмысления уже известных фактов, их сопоставления, а также новых интерпретаций.

В этой связи остается и важный принципиальный вопрос — о союзнических отношениях на последней фазе Второй мировой войны и о том, в какой мере холодная война и конфронтация вырастали из того периода войны, когда союзники начали обсуждать устройство послевоенного мира.

Другая группа проблем касается так называемых «поворотных пунктов» и кризисов холодной войны. Помимо множества чисто конкретных сюжетов есть и более общий вопрос о влиянии этих кризисов на состояние международной стабильности.

Сейчас многие специалисты, историки и политологи обсуждают вопрос о том, как послевоенная международно-политическая система, породившая столь сильную и опасную конфронтацию, в то же время не привела к вооруженному столкновению противостоящих держав.

Из этого вытекает вопрос о сущности системы, о том, в какой мере в ней совмещались жесткая конфронтация и факторы сдерживания обеих сторон. Было ли это проявлением здравого смысла политических лидеров или вытекало из системы и ее специфики? Может быть, концепции «сдерживания», «устрашения», «балансирования на грани войны» были факторами риска и крайнего обострения обстановки, но одновременно и так называемыми «амортизаторами», которые удерживали обе стороны «у последней черты» и нигде не привели к перерастанию кризисов в полномасштабные столкновения.

Весьма перспективное направление в изучении истории холодной войны относится к роли малых стран. Это позволит привлечь новых историков к исследовательской работе. Речь идет об Австрии и Швейцарии, о Бельгии и Голландии, Швеции и Дании. В некоторых из них созданы исследовательские группы, появились и молодые специалисты.

Особый интерес, конечно, вызывает позиция стран советского блока. В будущем можно ждать новых трудов, раскрывающих особенности политики Болгарии, Венгрии, Чехословакии, Польши и Румынии.

Мы уже упоминали об исследовательском проекте по истории НАТО и Варшавского Договора. Это направление в исследовании холодной войны явно нуждается в поддержке; оно выводит историков на уровень анализа блоковой структуры в международных отношениях в целом.

Наконец, в поле зрения исследователей все в большей мере находятся проблемы окончания холодной войны. Уже прошли международные встречи, началась публикация документов. Но эта работа находится еще в самом начале.

Она имеет как национальные, так и международные аспекты. Применительно к России следует увязать вопрос об окончании холодной войны с процессами преобразований в СССР, с кризисом советской и партийной системы, с крушением коммунистических режимов в странах советского блока и с распадом Советского Союза.

Важно проанализировать позицию США и стран Западной Европы в этих событиях. Отдельный большой вопрос касается роли объединения Германии в процессе окончания холодной войны.

Таким образом, перед учеными, занимающимися историей холодной войны, стоят большие задачи, открывающие широкие перспективы. Необходимо расширить и активизировать международное сотрудничество.

Важнейшей задачей остается расширение доступа в архивы.

Публикуемая книга является одним из примеров вклада российских ученых в исследования истории холодной войны. В планах российских специалистов предусмотрены новые научные публикации (в том числе и документальные), проведение конференций и круглых столов, большее вовлечение в эту работу историков из российских регионов, активное участие российских исследователей в работе международных журналов (прежде всего, в упоминавшемся российско-британском журнале) и в международной комиссии, созданной в рамках Международного комитета исторических наук.

А. О. Чубарьян

1 Journal of Cold War Studies / Ed. by M. Kramer (Harward University).

2 Cold War History / Ed. by A. O. Chubarian, S. Dockrill, O. A. Westad a. o. / Frank Ass. Journal.

Именной указатель*

## * Содержит персоналии, упоминания о которых встречаются в основном тексте. Не включает имена литературных героев и мифологических персонажей, а также псевдонимы советских разведчиков, за исключением фамилий, под которыми они жили за рубежом.

А

Абакумов В. С.

Абдалла I

Абдул Иллах

Абель Р.

Аверофф Э.

Авидар И.

Агаянц И. И.

Адамс А. А.

Адамский В. Б.

Аденауэр К.

Аджубей А. И.

Алексеев А. И.

Алиханов А. И.

Андропов Ю. В.

Антонеску Й.

Аппельт Р.

Арнольд Г.

Астафьев В. П.

Ататюрк К.

Ахмедов И.

Ахмеров И. А.

Ач Л.

Ачесон Д.

Б

Бадер У.

Бак Т.

Бакарич В.

Банди Д. М.

Бао Дай

Барковский В. Б.

Барнс Э.

Барух Б.

Баяр Дж.

Бевин Э.

Бейкер Дж.

Белохвостиков Н. Д.

Бем Ю.

Бен-Гурнон Д.

Бенеш Э.

Беннинг Дж. С.

Бентли Э.

Берия Л. П.

Бёрджесс Г.

Бёртон Л.

Берут Б.

Бете Х.

Бирги Н.

Бидо Ж.

Бирнс Дж.

Бирюзов С. С.

Блант Э.

Блейк Дж.

Боголюбов Н. Н.

Боднэраш Э.

Боер Р.

Болен Ч.

Большаков Г.

Большаков И. Г.

Боннэ Ж.

Бор Н.

Брандт В.

Браун А.

Бребиссон М. де

Брежнев Л. И.

Броз Тито И. см. Тито И. Б.

Брэ Ф.

Булганин Н. А.

Булрацкий Ф. М.

Бурмайстер

Бухарин Н. И.

Буш В.

В

Вавилов С. И.

Ван Биннань

Ванденберг А.

Ванденберг Х.

Ван Зееланд

Ванников Б. Л.

Варга Б.

Варга Е. С.

Василевский А. М.

Василевский Л.

Васильев А.

Васьков В. В.

Вейсборд М.

Велчев Д.

Веттиг Г.

Визгин В. П.

Вил Н.

Вильсон Г.

Виноградов А. П.

Вознесенский Н. А.

Вознесенский С. А.

Войкин Э.

Воленко И.

Волкогонов Д. А.

Волокитина Т. В.

Во Нгуен Зиап

Ворошилов К. Е.

Ворошильский В.

Воррен Ф.

Восленский М.

Вышинский А. Я.

Г

Гальдер Ф.

Гао Ган

Гарднер М.

Гарриман А.

Гартхофф Р.

Гасконь А.

Гевара Ч.

Георгиу-Деж Г.

Гере Э.

Герсон С.

Гефтер М. Я.

Гиллермаз М.

Гитлер

Глэссер Х.

Голд Х.

Головин

Голль Ш. де

Гомулка В.

Гопкинс Г.

Горбачев М. С.

Горелик Г.

Горский А. В.

Готвальд К.

Грибанов М. Г.

Грингласс Д.

Гровс Л.

Громыко А. А.

Гротеволь О.

Грю

Гувер Э.

Гудайер Дж.

Гудерман Г.

Гузенко И.

Гузовский А. А.

Гуревич А. М.

Гусак Г.

Гэддис Дж.

Д

Даггэн Л.

Даллес А.

Даллес Дж.

Дашичев В. И.

Даян М.

Де Гаспери А.

Деканозов В. Г.

Дельтей А.

Дертингер Г.

Дерябин П.

Джебб Г.

Джилас М.

Димитров Г.

Димитров-Гемето Г.

Ди Нольфо Э.

Дин Халед Мохи Эл

Ди Стефано М.

Дмитриев Н. А.

Дмитриев С. С.

Добрынин А. Ф.

Долби Г.

Донат Ф.

Дуглас Д.

Дэвис Дж.

Дэн Сяопин

Е

Ельцин Б. Н.

Ефремов К.

Ж

Жданов А. А.

Живков Т.

Животовский М.

Жолио-Кюри Ф.

Жуйович С.

Жуков Г. М.

З

Заботин Н.

Завенягин А. П.

Зайдевиц

Зайков Л. Н.

Запотоцкий А.

Зарубин В. П.

Зарубин Г. Н.

Зарубина Е. Ю.

Захаров М. В.

Зверев А. Г.

Зейдлиц В. фон

Зелмэн Ф.

Зельдович Я. Б.

Зиверт

Зорге Р.

Зорин В. А.

Зубилин В. см. Зарубин

Зубок

И

Иден А.

Илизаров Б. С.

Ильичев Л. Ф.

Иненю И.

Иоффе А. Ф.

Иоффе Б. Л.

Исаков И. С.

К

Каганович Л. М.

Кадар Я.

Капица П. Л.

Караманлис К.

Кара-Мурза С. М.

Кардель Э.

Карр С.

Картер Дж.

Кастро Рус Р.

Кастро Рус Ф.

Касым

Квицинский Ю. А.

Кейтли Ч.

Кекконен У. К.

Келдыш М. В.

Келлок Л.

Кеннан Дж.

Кеннеди Дж.

Кеннеди Р.

Кернкросс К.

Керр А.

Кёпрюлю Ф.

Кёрри Л.

Кикоин И. К.

Ким Ир Сен

Кинг М.

Кирай Б.

Киссинджер Г.

Китинг К.

Кларк Г.

Клей В.

Клей Л.

Клер Х.

Клиффорд К. М.

Клэй Л. Д.

Клюева Н. Г.

Ковач Б.

Кокрофт Дж.

Кокс О.

Коларов В.

Коль Г.

Конант Дж.

Конев И. С.

Кораб А. де

Корнев В.

Коротков А. М.

Косанович С.

Костов Г.

Костылев М. А.

Косыгин А. Н.

Коэн Б.

Кремер С. Д.

Круглов А. К.

Куденхов-Калерги Р.

Кудрявцев С.М.

Курчатов И. В.

Кучарски Г.

Кучински У. и Ю.

Л

Лан

Ландау Л. Д.

Лащенко П. Н.

Ленин В. И.

Леонов Л. М.

Лессепс Ф.

Леффлер М.

Ли Д.

Ли Сын Ман

Литвинов М. М.

Ллойд С.

Ловетт Р.

Лозовский С. А.

Лок Э.

Ломакин Я.

Лонг Л.

Лоуренс Э.

Лошонци Г.

Лука В.

Лунан Д. Г.

Луначарский А. В.

Лю Шаоци

М

Мазерелл Н.

Майский И. М.

Макартур Д.

Маккоун Дж.

Маклейн Д.

Макмиллан Г.

Маленков Г. М.

Малик Я. А.

Малин В. Н.

Малиновский Р. Я.

Малышев В. А.

Маневич Л.

Маниу Ю.

Мантейфель Х.

Мао Цзэдун

Маркузе Г.

Мартынов А. И.

Маршалл Дж.

Масарик Т. Г.

Мастны В.

Махнев В.

Мезе И.

Мейранд К.

Мендерес А.

Мендерес Э.

Мендес-Франс П.

Мензес Р.

Меркулов В. Н.

Миклош Б.

Миколайчик С.

Микоян А. И.

Мильштейн М. А.

Миронов (Марков)

Митирев Г. А.

Миттеран Ф.

Михайлов П.

Мичунович В.

Модзелевский З.

Молле Г.

Молотов В. М.

Монне Ж.

Монро Дж.

Моргентау Г.

Мотинов П. С.

Мошетов В. В.

Муссолини Б.

Муччио Дж.

Мэй А. Н.

Мэйзеролл Э.

Мэрфи Р.

Мюнних Ф.

Н

Надь И.

Надь Ф.

Нафтали Т.

Насер Г. А.

Нелсон С.

Ненни П.

Неру Дж.

Никитин Б. А.

Никольский В. А.

Никсон Р.

Нитце П.

Ницше Ф.

Новиков К. В.

Новиков Н. В.

Новотны А.

Норвуд М.

Носек В.

Нури Эль-Саид

О

Овакимян Г. Б.

Окулевич Г.

Оппенгеймер Р.

Орлеманьский С.

Орлик И. И.

П

Павлов В.

Пайерлс Р.

Пак Хен Ен

Панюшкин А.

Парин В. В.

Парк Ф.

Патрашкану Л.

Пауэрс Т.

Пауэрс Ф.

Певзнер Е. Л.

Пенни У.

Первухин М. Г.

Перес Ш.

Перлоу В.

Петков Н.

Петровы В. и Е.

Пик В.

Пино К.

Пинэ А.

Пирсон Д.

Пирсон Л.

Плевен Р.

Подцероб Б. Ф.

Померанц Г.

Помпиду Ж.

Пономарев Б. Н.

Понтекорво Б.

Попов

Поршнев Б. Ф.

Правдин В.

Поспелов П. Н.

Пушкин Г.М.

Пфейффер З.

Пэн Дэхуай

Р

Радо Ш.

Райк Л.

Райт П.

Ракоши М.

Ранкович А.

Рашидов Ш.Р.

Рейган Р.

Рейд Э.

Рейман М.

Риккелен ван

Рипка

Робертс Л.

Робертс У. Л.

Робертс Ф.

Робертсон Н.

Робинсон Дж.

Рогов В.

Розенберг Дж. и Е.

Рокоссовский К. К.

Ронг Х.

Роскин Г. И.

Роуз Ф.

Рощик А. А.

Рубин П. Е.

Рузвельт Ф. Д.

Румянцев В. П.

Рыков А. И.

Рэдфорд А.

С

Сабуров М. З.

Садовский М. А.

Салаши Ф.

Сальзберг

Сам Сари

Сараев И.

Сахаров А. Д.

Селянинов В. С.

Семенов Н. Н.

Семенов Н. Н.

Семенов С. М.

Сен Лоран Л.

Серебрянский Я.

Сергеев М.

Серов А. И.

Серов И. А.

Сикорский В.

Сильвермэн Дж.

Силвермэстер Н. Г.

Скали Дж.

Скобельцын Д. В.

Славский Е. П.

Сланский Р.

Смит Г. Д.

Смит Д.

Смит Р. Д.

Смит У. Б.

Соколовский В. Д.

Солженицын А. И.

Соренсен Т.

Спаак П.

Сталин И. В.

Стейнбек Дж.

Степанов В.

Стеттинаус

Стимсон Г.

Судоплатов П. А.

Сульман

Суслов М. А.

Сциллард Л.

Сэкс С.

Сэлинджер П.

Т

Та Кванг Быу

Такер Р.

Тамм И. Е.

Тачеро Р.

Теллер Э.

Терлецкий Я. П.

Тёлерн А.

Тильди Ф.

Тимофеев-Рессовский Н. В.

Тито И. Б.

Тихонов Н. А.

Тольятти П.

Торез М.

Трахтенберг М.

Треппер Л.

Трумэн Г.

Туленков И. Ф.

Тюльпанов С. И.

Тэтэреску Г.

Тэтчер М.

У

Уайт Х. Д.

Уилгресс Д.

Уилсон Ч.

Уитекер Р.

Ульбрихт В.

Уоллес Г.

Уотсон Э.

Устинов Д. Ф.

Уэллс Г.

Ф

Фавзи М.

Фалин В. М.

Фам Ван Донг

Фаркаши М.

Феденко Ф. А.

Федоров Е. К.

Федотов Г. П.

Федотов П. В.

Фейнберг Е. Л.

Фейсал I

Феклисов А. С.

Фельфе Х.

Ферми Э.

Филби К.

Фикс Дж.

Фишер У. см. Абель Р.

Фомин А. С. см. Феклисов А. С.

Фор Э.

Фриш О.

Фрумкин А. Н.

Фрэнк О.

Фукс К.

Х

Ха Ван Лау

Халперин И.

Хаммаршельд Д.

Харитон Ю. Б.

Хау

Хегедюш А.

Хейнз Дж.

Хейтер У.

Хейфец Г. М.

Хенриксон

Хершберг Дж.

Хиски К.

Хисс О.

Хоанг Ван Хоан

Ходжа Э.

Хозар Ф.

Холер Г.

Холл Т. О.

Холмс Дж.

Холоуэй (Холловэй) Д.

Холперин И.

Хонеккер Э.

Хорти М.

Хо Ши Мин

Хрущев Н. С.

Хусейн

Хэмфри Дж.

Хэнки

Ц

Цацос К.

Циранкевич Ю.

Цыгичко Н. П.

Ч

Чадвик Дж.

Чаушеску Н.

Че Гевара см. Гевара Ч.

Чекмазов П. Н.

Чемберз У.

Чен Джиан

Чепичка А.

Червенков В.

Черненко К. У.

Черчилль У.

Честертон Г. К.

Чжан Вэньтянь

Чжоу Эньлай

Чуев Ф. И.

Чуйков В. И.

Чэдвик Дж.

Чэпин Дж.

Ш

Шамун

Шапошников Б.М.

Шверин фон

Шелопутин

Шепилов Д. Т.

Шервин М.

Шипов А. Е.

Шлаим А.

Шлезингер А.

Шпанов Н.

Штейнберг А.

Штыков Т. Ф.

Шубашич И.

Шугер Д.

Шульгин В. В.

Шуман Р.

Щ

Щелкин К. М.

Э

Эбан А.

Эйзенхауэр Д.

Эйнштейн А.

Элдрич У.

Эллис Ч.

Эренбург И. Г.

Эсенбель М.

Эттли К.

Эхард Г.

Ю

Югов А.

Юдин П. Ф.

Я

Яковлев А. Н.

Ярузельский В.

СОДЕРЖАНИЕ

Н. И. Егорова. Введение