Глава 20. — Никогда этого не делай— сказала Саманта, качая головой

— Никогда этого не делай— сказала Саманта, качая головой.

— Это багаж.— Мне тоже бросается в глаза неисправный чемодан.

Это отвратительно, но все же, вид того чемодана делает меня безумно ревнивой. Я собираюсь вернуться, в скучный старый Каслберри, в то время, как Саманта, направляется в Лос-Анджелес. Лос-Анджелес! Это очень важное событие, она только вчера узнала. Она будет давать рекламные объявления, и проживать в отеле Беверли-Хиллс, в котором тусуются все кинозвезды.

Она купила огромные солнцезащитные очки и большую соломенную шляпу и купальник от Нормы Камали, который ты носишь под белой футболкой.

В честь этого события, я пытался найти пальмы на вечеринке, но у них всех были какие— то зеленые листы покрытые листьями, которые я обернула вокруг своей головы.

Там одежда и обувь повсюду. Огромный зеленый чемодан Саманты от Самсонит лежит открытый на полу в комнате.

— Это уже не ручная кладь, а багаж, — констатирует она.

— Это кто-нибудь заметит?

— Каждый. Мы летим первым классом. Там будут носильщики и посыльные.

Что посыльные подумают, когда узнают, что Саманта Джонс путешествует с чемоданом от Самсонит?

Я люблю, когда Саманта делает что-то смешное и говорит о себе в третьем лице. Я однажды попробовала сама, но мне это не удалось. — Ты правда думаешь, что посыльные будут заинтересованы Самсонит, а не Самантой Джонс?

— Вот именно. Они ожидают, что мой багаж тоже будет эффектным.

— Бьюсь об заклад, что Гарри Миллс едет с Американ туристер. Эй, — я говорю, качай мои ноги на спинке дивана. — Ты когда-нибудь задумывалась, что путешествуешь с человеком, которого едва знаешь? Это немного странно, не правда ли? Что делать, если твой чемодан случайно открылся, и он увидел твое нижнее белье?

— Я не беспокоюсь о своем белье. Я беспокоюсь о своей репутации. Я никогда не думала, что у меня будет такая жизнь, когда я куплю его.— Она хмурится на чемодан.

— Что ты думала? — я ничего не знаю о прошлом Саманты, кроме того, что она приехала из Нью-Джерси, и, кажется, я ненавижу ее мать.

Она никогда не упоминает о своем отец, так что эти любопытные факты о ее прошлой жизни всегда увлекательны.

— Только бы убежать. Далеко, далеко.

— Но Нью-Джерси на том берегу реки.

— Физически, да. Метафорически, нет. И Нью-Йорк был не первой моей остановкой.

— Не был? — теперь я по— настоящему заинтригована. Я не могу себе представить Саманту, живущую где угодно, кроме Нью-Йорка.

— Я путешествовала по всему миру, когда мне было восемнадцать лет.

Я чуть не свалилась с дивана.
— Как?—

Она улыбнулась.
— Я была поклонницей парня из очень знаменитой рок-н-ролл группы. Я была на концерте, и он выбрал меня из толпы. Он попросил меня поехать с ним, и я была настолько глупа, что подумала, что я его девушка. Потом я узнала, что у него была жена, она жила в сельской местности Англии. Этот чемодан ездил со мной по всему миру.

Мне интересно, если Саманта ненавидит свой багаж, потому что он напоминает ей о прошлом.
— И что случилось потом?

Она пожимала плечами, выбирая нижнее белье из кучи и складывая его мелкими квадратами.

— Он меня бросил. В Москве. Его жена вдруг решила присоединиться к нему. Он проснулся в тот день и сказал:
— Дорогая, я боюсь, что все кончено. Ты пройденный этап.

— Только и всего?

— Он был англичанином,— говорит она, складывая квадраты из белья на дно чемодана. — Это то, что англичане делают. Когда все кончено, все кончено. Никаких телефонных звонков, никаких писем, и особенно слез.

— Ты плакала?— Я не могу этого представить.

— Что ты думаешь? Я была в Москве совсем одна ни с чем и этот дурацкий чемодан. И билеты на самолет в Нью-Йорк. Я прыгала от радости.

Я не могу сказать, шутила она или нет.

— Иными словами, это чемодан твоего бегства,— я указала на него. — А теперь, тебе больше не нужно бежать, тебе нужно что-то получше. Что-то постоянное.

— Хм,— сказала она загадочно.

— Что ты чувствуешь?— спросила я. — Когда ты проходишь, музыкальный магазин и видишь парень из рок-н-ролл на плакате? Чувствуешь ли ты себя странно, когда думаешь, что ты провела все это время с ним?

— Я благодарна ему, — она схватила одну туфлю и огляделась вокруг себя в поиске второй. — Иногда я думаю, что если бы не он, я бы не была в Нью-Йорке.

— Ты разве не всегда хотела приехать сюда?

Она пожала плечами.
— Я была испорченным ребёнком. Я не знала, что хотела. Я только знала, что я не хочу быть официанткой или беременной в девятнадцать лет. Как Ширли.

— Ох.—

— Моя мама.— пояснила она.

Я не удивлена. Это и расположило решительность Саманты в таком направлении.

— Тебе повезло.— Она нашла вторую туфлю и кладет ее в угол чемодана. — По крайней мере, у тебя есть родители, которые будут платить за колледж.

— Да,— говорю я неопределенно. Несмотря на ее признания, о своем прошлом, я не готова рассказать ей. — Но я думала, ты ходила в колледж.

— О, Воробушек.— она вздохнула. — Я взяла пару вечерних курсов, когда я приехала в Нью-Йорк. Я нашла работу через агентство. Первое куда они меня отправили был Словей, Динал. Я была секретарем. Они даже не называют их 'помощники'. В любом случае, это скучно. Не для меня. — Но то, что она поднялась так высоко из ничего, мне становится стыдно.

— Это должно было быть непросто.

— Это было.— Она надавила на крышку чемодана.

В нем был практически весь гардероб, поэтому естественно она не смогла его закрыть. Я встала на крышку коленом, и она защелкнула замок.

В то время, когда мы волочем чемодан к двери, звонит телефон. Саманта игнорирует настойчивые звонки, а я тянусь к трубке, чтобы взять ее.
— Не отвечай, — предупреждает она.
Но уже поздно, я снимаю трубку.

— Алло?

— Саманта еще здесь?

Саманта отчаянно затрясла головой.
— Чарли?— спросила я.

— Да, — его голос был не очень дружественный. Интересно, он узнал, что это я готовила в конце концов.

Я протягиваю трубку.

Саманта закатывает глаза и с недовольством берет трубку.
— Привет, дорогой. Я уже в дверях, — В ее голосе чувствуется небольшое раздражение.

— Да, я знаю,— продолжает она, — но я не могу сделать это.— Она делает паузу и понижает голос. — Я говорила тебе. Я должна идти. У меня нет выбора, — добавляет она, говоря покорно. — Ну, жизнь заставляет беспокоиться, Чарли.— И она вешает трубку.

Она ненадолго закрывает глаза, вдыхает, и заставляет себя улыбнуться.
— Мужчины.

— Чарли?— спрашиваю я в недоумении. — Я думала, что вы, ребята, были так счастливы.

— Слишком счастливы. Когда я сказала ему, что мне внезапно пришлось ехать в Лос-Анджелес, он взбесился. Сказал, что он планировал ужин с его матерью сегодня вечером. О котором он почему-то не счел нужным сказать мне. Как-будто у меня нет собственной жизни.

— Может быть, у вас может быть и то, и другое. Его жизнь и твоя жизнь. В любом случае, как вы жили вместе?

Она бросает на меня взгляд и берет свой чемодан.

— Пожелай мне удачи в Голливуде, Воробушек. Возможно, я буду разоблачена.

— А как же Чарли?— Я держала дверь, она стучала чемоданом, спускаясь по лестнице. Хорошо, что это Самсонит. Другой чемодан, наверное, не выдержал такого.

— Что насчет него?— спросила она.

Она должна по-настоящему сердиться.

Я подбежала к окну и высунулась за парапет, чтобы взглянуть на улицу.

Огромный лимузин стоял у обочины. Водитель в униформе стоял рядом с пассажирской дверью.

Саманта выходит из здания, и водитель спешит взять у нее чемодан. Пассажирская дверца открывается, и Гарри Миллс выходит из лимузина. Они с Самантой здороваются, и он закуривает сигару. Саманта проходит мимо него и садится в автомобиль. Гарри делает глубокою затяжку, смотрит вверх и вниз по улице.

Дверь закрывается, и лимузин отъезжает, сигарный дым появляется из открытого окна.

Сзади меня зазвонил телефон. Я подхожу к нему с опаской, но любопытство побеждает, и я беру трубку.
— Саманта там еще?— Это Чарли. Снова.

— Она уже ушла,— вежливо говорю я.

— Черт,— кричит он и бросает трубку.

Тьфу ты, подумала я, и спокойно положила трубку. Я беру свой чемодан от Хартман из-под кровати Саманты.

Звонит телефон снова, но я знаю лучше, потом ответить. Я жду некоторое время, звонивший сдается. Затем гудок выключается.
— Да?— грубо говорю я, через интерком.

— Это Райан, — возвращается искаженный ответ.

Я нажимаю, чтобы открыть дверь. Райан. Я собиралась дать взбучку за Мэгги, в то время когда он показался в верхней части лестницы, держа в руках одинокую розу. Стебель был слабый, наверное, он нашел ее на улице.

— Ты опоздал, — осуждающе говорю я. — Мэгги уехала вчера ночью.

— Черт. Я знал, что облажался.

Наверное, мне следовало сказать ему, чтобы он уходил, но я еще не закончила.
— Кто сбегает из ресторана, в то время как его спутница в дамской комнате?

— Я устал, — виновато говорит он, как будто это является правдоподобной отговоркой.

— Ты шутишь. Верно?

Он виновато смотрит на меня.
— Я не знал, как попрощаться. Я был обессилен. И я не Супермен. Я стараюсь быть, но где-то вдоль линии, я, кажется, столкнулся с криптонитом.

Я улыбнулась назло себе. Райан один из тех парней, которые всегда могу пошутить над собой. Я знаю, что он это знает, и я знаю, что он предатель, но я не могу обижаться на него. В конце концов, он подвел не меня.

— Мэгги, действительно, было неприятно,— ругалась я.

— Я понял. И поэтому пришел. Чтобы сделать что-то для нее.

— С этой розой?

— Это очень грустно, не правда ли?

— Это трогательно. Особенно с тех пор, как она выместила свой гнев на мне.

Он удивился.
— Почему бы ей не принять его? Это же не твоя вина.

— Нет. Но у меня как-то получилось это. Мы поссорились.

— Было выдергивание волос?

— Нет, не было, — говорю я, негодуя. — Господи, Райан.

— Я сожалею, — он усмехнулся. — Ребята, любят боевых девушек. Что я могу сказать?

— Почему бы тебе просто не признать, что ты козел?

— Потому что это было бы слишком легко. Капоте козел. Я просто придурок.

— Хороший способ поговорить о своих лучших друзьях.

— Только из-за того, что мы друзья, не значит, что я должен лгать о нем, — сказал он.

— Полагаю, что так, — я невольно согласилась, интересно, почему женщины будут осуждать друг друга. Почему мы не можем сказать, — Эй, она ошиблась, но я же все равно люблю ее?

— Я пришел, чтобы сказать Мэгги, что художественная галерея отца открываться. Это будет сегодня вечером.

После будет ужин. Это будет круто.

— Я приду,— я вызываюсь, удивляюсь, почему никто не приглашает меня на эти гламурные вечеринки.

— Ты?— сказал Райан неуверенно.

— Почему бы и нет? Я рубленая печенка или что?

— Вовсе нет, — говорит он медленно. — Но Мэгги сказала, что ты была одержима Бернардом Сингером.

— Я не вижусь с Бернардом каждую ночь.— Я не могу признать, что с Бернардом скорее всего, уже все позади.

— Хорошо, тогда. Я встречу тебя в галереи в восемь.

Ура, я думаю, когда он уходит.

Я слышала об открытии галереи неделями, интересно, если бы Рэйнбоу позвала меня, а если нет, то каким образом я получила приглашение.

Я твердила себе, что это только глупая вечеринка, хотя втайне зная, что это событие, которое я не хочу пропустить.

И поскольку Бернард не позвонил, почему бы и нет? Я, конечно, не буду удерживать его в своей жизни.