Гражданские реформы

Махмуд II начинает модернизацию в 1839 г.

Войны не остановили реформаторских замыслов Махмуда; частные преобразования в армии продолжались во все время его царствования. Он заботился также о поднятии уровня образования в народе; при нём (1831) стала выходить на французском языке первая в Османской империи газета, имевшая официальный характер («Moniteur ottoman»). С конца 1831 года начала выходить первая официальная газета на турецком языке «Таквим-и векаи».

Подобно Петру Великому, быть может, даже сознательно подражая ему, Махмуд стремился ввести европейские нравы в народе; он сам носил европейский костюм и поощрял к тому своих чиновников, запрещал ношение тюрбана, устраивал празднества в Константинополе и в других городах с фейерверками, с европейской музыкой и вообще по европейскому образцу. До важнейших реформ гражданского строя, задуманных им, он не дожил; они были уже делом его наследника. Но и то немногое, что он сделал, шло вразрез с религиозными чувствами мусульманского населения. Он стал чеканить монету со своим изображением, что прямо запрещено в Коране (известия о том, будто и предыдущие султаны снимали с себя портреты, подлежит большому сомнению).

В течение всего его царствования в разных частях государства, особенно в Константинополе, беспрестанно происходили бунты мусульман, вызванные религиозными чувствами; правительство расправлялось с ними крайне жестоко: иногда в несколько дней в Босфор бросалось по 4000 трупов. При этом Махмуд не стеснялся подвергать казни даже улемов и дервишей, которые вообще были его ожесточёнными врагами.

В царствование Махмуда было особенно много пожаров в Константинополе, частью происходивших от поджогов; народ объяснял их Божьим наказанием за грехи султана.

[Итоги правления

Истребление янычар, сначала повредившее Османской империи, лишив её хотя и плохого, но все-таки не бесполезного войска, по прошествии нескольких лет оказалось в высшей степени благодетельным: османская армия стала на высоту армий европейских, что было наглядно доказано в Крымскую кампанию и ещё более в войну 1877—1878 годов и в греческую войну 1897 г. Территориальное сокращение, в особенности потеря Греции, оказалось для империи тоже скорее выгодным, чем вредным.

Османцы никогда не допускали военной службы христиан; области с сплошным христианским населением (Греция и Сербия), не увеличивая турецкой армии, в то же время требовали от неё значительных военных гарнизонов, которые не могли быть пущены в ход в минуту нужды. В особенности это применимо к Греции, которая ввиду растянутой морской границы не представляла даже стратегических выгод для Османской империи, более сильной на суше, чем на море. Потеря территорий сократила государственные доходы империи, но в царствование Махмуда несколько оживилась торговля Османской империи с европейскими государствами, несколько поднялась производительность страны (хлеб, табак, виноград, розовое масло и др.).

Таким образом, несмотря на все внешние поражения, несмотря даже на страшную битву при Низибе, в которой Мухаммед Али уничтожил значительную османскую армию и за которой последовала потеря целого флота, Махмуд оставил Абдул-Меджиду государство скорее усиленное, чем ослабленное. Усилено оно было ещё и тем, что отныне интерес европейских держав был теснее связан с сохранением Османского государства. Необычайно поднялось значение Босфора и Дарданелл; европейские державы чувствовали, что захват Константинополя одной из них нанесёт непоправимый удар остальным, и поэтому сохранение слабой Османской империи считали для себя более выгодным.

В общем империя всё-таки разлагалась, и Николай I справедливо называл её больным человеком; но гибель Османского государства была отсрочена на неопределённое время. Начиная с Крымской войны, империя начала усиленно делать заграничные займы, а это приобрело для неё влиятельную поддержку её многочисленных кредиторов, то есть преимущественно финансистов Англии. С другой стороны, внутренние реформы, которые могли бы поднять государство и спасти его от гибели, становились в XIX в. всё затруднительнее. Россия боялась этих реформ, так как они могли бы усилить Османскую империю, и путём своего влияния при дворе султана старалась сделать их невозможными; так, в 1876—1877 годах она погубила Мидхада пашу, который оказывался способным произвести серьёзные реформы, не уступавшие по значению реформам султана Махмуда.

[] Царствование Абдул-Меджида (1839—1861)

Махмуду наследовал его 16-летний сын Абдул-Меджид, не отличавшийся его энергией и непреклонностью, но зато бывший гораздо более культурным и мягким по своему характеру человеком.

Несмотря на всё, сделанное Махмудом, битва при Низибе могла бы окончательно погубить Османскую империю, если бы Россия, Англия, Австрия и Пруссия не заключили союза для охраны целости Порты (1840); они составили трактат, в силу которого египетский вице-король сохранял на наследственном начале Египет, но обязывался немедленно очистить Сирию, а в случае отказа должен был лишиться всех своих владений. Союз этот вызвал негодование во Франции, поддерживавшей Мухаммеда Али, и Тьер сделал даже приготовления к войне; однако Луи-Филипп на неё не решился. Несмотря на неравенство сил, Мухаммед Али готов был сопротивляться; но английская эскадра бомбардировала Бейрут, сожгла египетский флот и высадила в Сирию корпус в 9000 чел., который при помощи маронитов нанёс несколько поражений египтянам. Мухаммед Али уступил; Османская империя была спасена, и Абдул-Меджид, поддерживаемый Хозревом-пашой, Решидом-пашой и другими сподвижниками отца, приступил к реформам.

] Гюльханейский хатт-шериф

В конце 1839 г. Абдул-Меджид опубликовал знаменитый Гюльханейский хатти-шериф (Гюльханэ — «жилище роз», название площади, где был объявлен хатт-шериф). Это был манифест, определявший принципы, которым намеревалось следовать правительство:

• обеспечение всем подданным совершенной безопасности относительно их жизни, чести и имущества;
• правильный способ распределения и взимания налогов;
• столь же правильный способ набора солдат.

Признавалось необходимым изменить распределение податей в смысле их уравнительности и отказаться от системы сдачи их на откуп, определить расходы на сухопутные и морские силы; установлялась публичность судопроизводства. Все эти льготы распространялись на всех подданных султана без различия вероисповеданий. Сам султан принёс присягу на верность хатти-шерифу. Оставалось осуществить обещание на самом деле.